Диана Стаккарт - Портрет дамы

— Ха!

Этим звуком герцог выразил всю меру недовольства, охватившего его при мысли о необходимости расстаться с деньгами. Он принялся расхаживать по мастерской, акцентируя каждый шаг. Ночью прошел дождь, так что земля на покрытых травой участках двора превратилась в грязь, а на каменных плитах образовались огромные лужи. Поэтому герцог надел поверх своих элегантных черных кожаных туфель деревянные ботинки на толстой подошве, дабы не испачкаться. Звук, который они издавали, прекрасно сочетался с тяжелой поступью и скверным настроением Лодовико.

— Я только и делаю, что слушаю твои оправдания, Леонардо, и просьбы дать еще денег, — прогремел он. — Где обещанные тобой изобретения для моей армии? Я еще не видел этого раздвигающегося моста, который, по твоим словам, ты можешь построить. И что насчет подводной лодки?

Несмотря на испытываемое мной чувство неловкости, оттого что я вынужденно стала свидетелем гнева герцога, я не могла не раскрыть рот от изумления.

«Подводная лодка? Без сомнения, подобное мастерство находится за пределами возможностей даже учителя», — подумала я.

— Не беспокойтесь, ваша светлость, мост уже почти готов, — поспешил заверить его Леонардо. — Всего два дня назад мои подмастерья провели последние испытания тренировочной модели. Результаты были безупречны. Местный цех работает не покладая рук, чтобы поскорее изготовить полномасштабную модель. Ручаюсь, она поступит в распоряжение ваших войск к концу месяца.

— А подводная лодка? — не сдавался герцог, хотя его раздражение пошло на убыль.

Учитель слегка улыбнулся.

— К сожалению, она пока что на стадии разработки, однако надеюсь, что к тому времени, когда будет готов мост, я смогу изготовить миниатюрную модель.

Герцог хмыкнул.

— Ну хорошо, ты можешь продолжить работу над этим. Но ты должен закончить ее в срок, потому что я не желаю больше слушать никаких оправданий.

Протянув руку к сумке на поясе, Лодовико вытащил маленький кожаный кошель, который ободряюще зазвенел в его руке. Он протянул кошель учителю, сказав:

— Поскольку я справедлив, то не могу тебе отказать в дополнительных средствах. Но здесь только половина того, что ты просил в своем письме. Оставшуюся часть выплачу тебе, когда увижу мост и подводную лодку.

— Понимаю, ваша светлость, — ответил Леонардо и с достоинством засунул кошель за пазуху.

Я улыбнулась, вспомнив совет учителя всегда просить сумму в два раза больше необходимой и благодарно довольствоваться половиной. Очевидно, он знал, о чем говорит.

Герцог настолько подобрел, что даже наградил его улыбкой, во всяком случае, он думал, что это была улыбка.

— Очень хорошо, Леонардо, — продолжил он, — теперь, когда с этим делом покончено, у меня есть для тебя другое поручение. Если все сложится, как я задумал, через две недели будет объявлено о предстоящей свадьбе. Чтобы отпраздновать это событие, я хочу устроить в замке грандиозный бал-маскарад. Ты должен будешь заняться его организацией.

— Для меня это большая честь, — ответил учитель с легким поклоном. Затем, подняв бровь, он добавил: — Осмелюсь спросить, ваша светлость, не вашу ли грядущую женитьбу мы будем праздновать?

— Вряд ли, — улыбка герцога превратилась в мрачную усмешку. — Боюсь, что моя любовница начнет ревновать, если я надумаю жениться.

Он снова начал ходить по комнате, театральным жестом вскинув руку вверх.

— Нет, я устраиваю этот брачный союз для блага всего Милана. Я намерен превратить в союзника одного из самых своих яростных противников. Уверен, ты согласишься, что лучший способ обратить врага в друга — это семейные узы.

Герцог снова повернулся к Леонардо, сделав паузу для пущего эффекта.

— Таким образом, жребий брошен. Я намерен выдать замуж свою воспитанницу, графиню Катерину ди Сасина, за того из герцогов, с кем я смогу быстро прийти к нужному соглашению.

— Это решение делает вас достойным вашего знаменитого отца, — одобрительно кивнув, произнес Леонардо. — Такой союз пойдет на пользу Милану. Я немедленно начну приготовления к празднеству. Я предполагаю, что синьора еще не знает относительно ваших планов на нее, поэтому я не смогу согласовать с ней ее роль на балу?

— Катерина узнает обо всем, когда соглашение будет подписано. Но не бойся, Леонардо, невеста никуда не денется. Катерина не только моя воспитанница, но и кузина, и как таковая она понимает, в чем состоит ее долг.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, ваша светлость.

Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть в своем укрытии. Она может прекрасно понимать, в чем состоит ее долг, однако это не означает, что она рада будет его выполнить. Герцогу не стоит быть настолько уверенным в своих предположениях, когда дело касается сердечных вопросов.

Учитель тем временем постукивал пальцем по подбородку, словно размышляя. Затем он спросил, как бы невзначай:

— Мне пришло в голову, ваша светлость, что кого бы вы ни выбрали в качестве жениха, он будет польщен, если во время празднования помолвки невеста преподнесет ему подарок. Позвольте предположить, что портрет дамы, написанный придворным художником, будет благосклонно принят ее нареченным.

Лодовико снова ухмыльнулся.

— Блестящая идея, Леонардо, хотя подозреваю, ты выставишь мне кругленькую сумму за так называемый подарок. Хорошо, я предупрежу Катерину, чтобы она назначила время, когда ты сможешь приходить в ее покои каждый день, начиная с завтрашнего, чтобы писать портрет.

— Я к вашим услугам, ваша светлость.

— Да-да, — герцог махнул рукой и повернулся, чтобы уйти. — Позаботься о том, чтобы портрет и все приготовления к торжеству были закончены в двухнедельный срок, или я могу пожалеть о своей щедрости.

6

ВЛЮБЛЕННЫЕ

Любящий создан тем, что он любит.

Когда грохот деревянных башмаков Лодовико стих, я выбралась из-за ширмы и подошла к учителю.

— А, это ты, Дино, — сказал он, подбрасывая на ладони герцогский кошель с золотом. На его лице было написано удовлетворение. — Я боялся, что своим появлением Моро загнал тебя под кровать. Но предполагаю, что ты находился неподалеку и все слышал.

— Так получилось, — призналась я. — Скажите, учитель, вы знали о готовящейся свадьбе?

— Нет, но я нисколько не удивлен. Молодые женщины ее положения часто используются как товар, которым покупают перемирие.

Засунув кошель под тунику, он продолжил:

— Но мне кажется, герцогу стоило выбрать на роль «проданной невесты» кого-то более подходящего.

— Но ведь она молода и красива и благородных кровей, — изумленно возразила я, указывая на очевидное. — Почему вы считаете, что она не составит прекрасную партию какому-нибудь герцогу?

— В самом деле, почему? Ладно, мой мальчик, чуть позже приходи в мои апартаменты, и я расскажу несколько интересных историй, которые помогут тебе понять, что я имею в виду. Но прежде скажи мне, сохранил ли ты тот прекрасный костюм пажа, который сшил для тебя синьор Луиджи?

Он имел в виду тот наряд, который мне приходилось иногда надевать в ту пору, когда мы пытались проникнуть в тайну, окружающую смерть графа Феррара. В ходе расследования учителю случалось расспрашивать разных придворных, чтобы выяснить, что им известно об этой трагедии. Чтобы объяснить свое присутствие рядом с ним, я выдавала себя за его пажа, поэтому придворный портной сшил для меня красивый костюм.

Я кивнула.

— Я храню его в сундуке.

— Тогда быстро переодевайся и приходи в мою мастерскую, — распорядился он и повернулся, собираясь уйти.

Охваченная возбуждением, я поспешила выполнить его распоряжение. Конечно же, он не просил бы меня рядиться в костюм пажа, если бы нас не ждало новое расследование!

Несколько минут спустя я уже стояла у порога учителя, одетая в тунику из голубого шелка, отделанную золотым вельветом, и подобранные в тон ей цветастые штаны. Дополняли творение синьора Луиджи красные башмаки и красный берет, которые хорошо сочетались с красной тесьмой, с помощью которой рукава с разрезами прикреплялись к тунике. Чтобы не отставать от моды, я выпустила белую льняную рубашку сквозь разрезы, отчего мои руки казались в два раза толще.

— А, ты уже здесь, — приглашая меня войти взмахом руки, Леонардо сел за стол в дальнем конце комнаты.

Очевидно, он был занят работой, потому что весь стол был завален листами бумаги, кистями всевозможных размеров, ножами и горшочками с клеем. Также я заметила с дюжину крупных морских ракушек, которые служили своего рода палитрой для красок разных оттенков. В другой ракушке, поменьше, хранились чешуйки листового золота, настолько тонкие, что казалось, достаточно чуть дунуть на них, чтобы они рассеялись в пространстве. На столе также лежал мольберт, накрытый куском материи, чтобы предохранить высыхающие краски от попадания пыли.