Джулиан Барнс - Артур и Джордж
Он знал, что в положенном порядке следовать должны: жена, дети, сестры. Как давно они женаты? Семь… восемь лет? Туи была всем, чего только возможно желать от жены. Бесспорно, самой очаровательной женщиной, как отметил «Стрэнд мэгезин». Она была безмятежной и обрела компетентность; она подарила ему сына и дочь. Она верила в то, что и как он писал до последнего прилагательного, и поддерживала все, чего бы он ни затевал. Его манила Норвегия, они ехали в Норвегию, его манило устраивать званые обеды, и она организовывала их именно так, как ему нравилось. Он вступил с ней в брак на радость и на горе, на богатство и на бедность. До сих пор не случалось ни горя, ни бедности.
И тем не менее, и тем не менее… Теперь все стало другим, если быть честным с собой. Когда они только познакомились, он был молодым, неуклюжим и неизвестным, она любила его и никогда не жаловалась. Теперь он все еще был молодой, но преуспевающий и знаменитый; он был способен в течение часа завораживать целый стол остроумцев в Савиле.[7] Он обрел почву под ногами и — отчасти благодаря браку — свой мозг. Его успех был заслуженным результатом упорного труда, но те, кому самим успех был не знаком, воображали, будто на этом история кончалась. Артур еще не был готов для конца собственной истории. Если жизнь — рыцарские поиски, то он спас прекрасную Туи, он завоевал город и был вознагражден золотом. Но впереди предстояли годы и годы, прежде чем он приготовится принять роль мудрого старейшины племени. Что делал странствующий рыцарь, когда возвращался домой к жене и двум детям в Саут-Норвуде?
Ну, возможно, вопрос не был таким уж трудным. Он оберегал их, вел себя благородно и учил своих детей требованиям надлежащего кодекса жизни. Он мог отправиться в новые поиски, хотя, разумеется, не в те, которые подразумевали спасение других прекрасных девиц. Предстоят еще вызовы в литературном творчестве, общественной деятельности, путешествиях, политике. Кто знает, куда его увлекут внезапные вспышки энергии? Он всегда будет обеспечивать Туи все внимание и комфорт, в которых она будет нуждаться; он никогда не даст ей и секунды почувствовать себя несчастливой.
И тем не менее. И тем не менее…
Джордж
Гринуэй и Стентсон склонны держаться друг друга, но Джорджа это не тревожит. В обеденный перерыв его не влекут пивные, он предпочитает сидеть под деревом в Сент-Филипс-плейс и есть бутерброды, которые приготовила ему мать. Ему нравится, когда они просят его объяснить тот или иной аспект в транспортировке, но часто недоумевает, когда они обмениваются таинственными фразами о лошадях, букмекерских конторах, девушках и дансинг-холлах. К тому же в данный момент они слегка помешались на Бечуаналенде, вожди которого прибыли в Бирмингем с официальным визитом.
К тому же, когда он общается с ними, они любят расспрашивать и дразнить.
— Джордж, откуда ты взялся?
— Из Грейт-Уайрли.
— Нет, откуда ты действительно взялся?
Джордж прикидывает.
— Из тамошнего дома священника, — отвечает он, и они смеются.
— А у тебя есть девушка, Джордж?
— Прошу прощения?
— Ты не понял какого-нибудь юридического определения в вопросе?
— Ну, я считаю, что про свое болтать не следует.
— Фу-ты, ну-ты, Джордж.
За эту тему Гринуэй и Стентсон держатся с упорством и хохотом.
— А она конфетка, Джордж?
— А она похожа на Мари Ллойд?
Если Джордж не отвечает, они сближают головы, сдвигают шляпы под углом и поют в его честь:
— Тот-кого-люблю-я-сидит-вверху-на-галерее.
— Ну, давай же, Джордж, скажи нам, как ее зовут.
После нескольких таких недель у Джорджа не хватает сил терпеть. Если им требуется, так пусть получат.
— Ее зовут Дора Чарльзуорт, — внезапно говорит он.
— Дора Чарльзуорт, — повторяют они, — Дора Чарльзуорт, Дора Чарльзуорт?
И звучит это крайне неправдоподобно.
— Она сестра Гарри Чарльзуорта. Он мой друг.
Он думал, что это заставит их замолчать, но они словно только еще больше раззадорились.
— Какого цвета у нее волосы?
— А ты ее целовал, Джордж?
— Откуда она?
— Нет. Откуда она по-настоящему?
— А ты готовишь ей валентинку?
Нет. Эта тема им никогда не приедается.
— Послушай, Джордж, нам надо задать тебе о Доре один вопрос. Она черная?
— Она англичанка, так же, как и я.
— Так же, как ты, Джордж? Совсем как ты?
— Когда мы с ней познакомимся?
— Спорю, она бечуанка.
— Не послать ли нам частного сыщика навести справки? Как насчет того типа, которого нанимают фирмы, занимающиеся разводами? Заходит в гостиную и засекает мужа с горничной. А ты бы не хотел, чтобы тебя так засекли, а, Джордж?
Джордж решает, что, сделав то, что он сделал, а вернее, просто допустил, он, в сущности, не солгал, но просто позволил им верить в то, чему они хотели верить, а это совсем другое. К счастью, они живут в противоположной от Бирмингема стороне, так что всякий раз, когда поезд Джорджа отходит от Нью-стрит, он оставляет эту историю позади себя.
Утром 13 февраля Гринуэй и Стентсон пребывают в особо игривом настроении, хотя причину Джордж так никогда и не узнает. А они только что отправили валентинку, адресованную мисс Доре Чарльзуорт, Грейт-Уайрли, Стаффордшир. Открытка приводит почтальона в крайнее недоумение, и даже в еще более крайнее — Гарри Чарльзуорта, который всегда мечтал иметь сестру.
Джордж сидит в поезде с развернутой газетой на коленях. Его портфель лежит на более высокой и широкой из двух сетчатых полок над его головой, а его котелок — на нижней, поуже, предназначенной для головных уборов, тростей и небольших пакетов. Он думает о путешествии, которое каждый волей-неволей совершает по жизни. Путешествие его отца, например, началось в далеком Бомбее, в дальнем конце одного из бурлящих кровеносных сосудов Империи. Там он вырос и был обращен в христианство. Там он написал грамматику гаджаратского языка, которая оплатила ему проезд до Англии. Он учился в Кентербери в колледже Святого Августина, был рукоположен епископом Макарнессом, а затем служил младшим священником в Ливерпуле до того, как обрел свой приход в Уайрли. Это великолепное путешествие, с какой стороны ни посмотреть, а его собственное, думает Джордж, без сомнения, не окажется таким протяженным. Вероятно, оно будет больше походить на мамино: из Шотландии, где она родилась, в Шропшир, где ее отец тридцать девять лет был приходским священником в Кетли, а затем в соседний Стаффордшир, где ее муж с изволения Господа может продолжать свое служение столь же долго. Окажется ли Бирмингем конечным пунктом назначения Джорджа или только началом пути? Он пока еще не знает.
Джордж начинает думать о себе уже не как о сельском жителе с сезонным билетом, но более как о будущем гражданине Бирмингема. В знак этого нового статуса он решает отрастить усы. Это занимает гораздо больше времени, чем он предполагал, позволяя Гринуэю и Стентсону без конца спрашивать, не хочет ли он, чтобы они скинулись и купили ему флакон средства для ращения волос. Когда волосы наконец покрывают всю ширину поверхности над его верхней губой, они начинают называть его маньчжуром.
Когда эта шутка им приедается, они придумывают новую.
— Послушай, Стентсон, а ты знаешь, кого мне напоминает Джордж?
— Без подсказки не обойдусь.
— Ну так где он учился в школе?
— Джордж, где ты учился в школе?
— Ты прекрасно знаешь, Стентсон.
— А ты все-таки скажи, Джордж.
Джордж отрывается от Закона о передаче земли 1897 года и от его последствий для завещаний о недвижимости.
— В Раджли.
— А ну-ка подумай, Стентсон.
— Раджли… Ага! Погоди-ка… А это не Уильям Палмер…
— Раджлийский отравитель! Вот именно.
— Где он ходил в школу, Джордж?
— Вы сами прекрасно знаете, ребята.
— А там всем давали уроки отравлений? Или только умным мальчикам?
Палмер убил жену и брата, предварительно застраховав их на большие суммы; а затем и букмекера, которому много задолжал. Возможно, имелись и другие жертвы, но полиция удовлетворилась эксгумацией только членов семьи. Улик было достаточно, чтобы обеспечить Отравителю публичную казнь в Стаффорде перед пятидесятитысячной толпой.
— У него были такие же усы, как у Джорджа?
— Абсолютно такие же, как у Джорджа.
— Ты ничего про него не знаешь, Гринуэй.
— Я знаю, что он учился в твоей школе. Он висел на доске почета? Знаменитый выпускник и все такое прочее.
Джордж делает вид, будто затыкает уши большими пальцами.
— Самое главное в Отравителе, Стентсон, что он был дьявольски умен. Обвинению так и не удалось установить, каким ядом он пользовался.
— Дьявольски умен. Как ты думаешь, а не был ли он восточным джентльменом, этот Палмер?
