К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Гудхэпс закрыл глаза, отдаваясь тягостному воспоминанию.

– Господи Боже, сказать, что я пришел в ужас, означает не сказать ничего.

Он открыл глаза, одним глотком опорожнил свою кружку и вновь потянулся к кувшину, однако я отодвинул его в сторону.

– Думаю, на сегодня вам достаточно, доктор Гудхэпс, – мягко предостерег я. – Прошу вас, продолжайте.

На глаза старика навернулись слезы.

– Я сразу подумал, что Синглтона убили монахи. Они казнили его, а теперь настала моя очередь. Я смотрел на них, выглядывая в их толпе своего палача, человека с топором. Все они казались мне такими суровыми и жестокими. Этот безумный картезианец тоже был здесь. Он злобно ухмыльнулся и закричал: «Мне отмщение, сказал отец наш Небесный».

– Он выкрикнул именно это?

– Да. Аббат приказал ему замолчать и подошел ко мне. «Господин Гудхэпс, вы должны решить, как нам теперь поступить», – произнес он дрожащим голосом. И тут я понял, что все они испуганы не менее моего.

– Можно мне кое-что сказать? – вмешался Марк.

Я кивнул в знак согласия.

– Этот картезианец никак не мог отрубить голову кому бы то ни было. Тут требуется немалая сила. К тому же для нанесения такого удара необходимо сохранять равновесие, а он здорово хромает.

– Да, ты прав, – кивнул я и вновь повернулся к старому доктору. – И что же вы ответили аббату?

– Он говорил что-то о необходимости поставить в известность городские власти. Но я твердо знал: прежде всего, необходимо сообщить о случившемся лорду Кромвелю. Подобное убийство неизбежно сопряжено с политикой. Да, еще аббат рассказал мне, что старый Багги, привратник, обходя монастырь ночью, видел Синглтона. И якобы тот сообщил ему, что намерен встретиться с одним из монахов.

– А в котором часу это произошло? Или старик этого не помнит?

– Разумеется, не помнит. Он вообще имеет слабое представление о времени. Сказал лишь, что Синглтон явно был недоволен, столкнувшись с ним, и разговаривал, по своему обыкновению, грубо и резко.

– Понятно. Что произошло потом?

– Я приказал монахам хранить молчание. Сказал, что отныне ни одно письмо не должно быть отправлено без моего разрешения. А сам незамедлительно написал лорду Кромвелю и отправил письмо с деревенским посыльным.

– Вы поступили совершенно правильно, господин Гудхэпс. Рассудительность не отказала вам даже в самую трудную минуту.

– Спасибо за добрые слова. – Доктор Гудхэпс промокнул глаза рукавом. – Так или иначе, я едва не заболел от страха. Отдав распоряжения, я заперся в своей комнате и с тех пор не выходил отсюда. Поверьте, господин Шардлейк, мне очень жаль, что в этой ситуации я не проявил должного мужества. Мне следовало провести расследование, не дожидаясь вашего приезда. Но, увы, я лишь ученый.

– Ничего, теперь мы здесь, и мы добьемся правды. Скажите, а кто обнаружил тело?

– Брат Гай, который ходит за больными в лазарете. Такой высокий, темноволосый. Он сказал, что ему понадобилось зайти в кухню за молоком для одного из больных. У него есть ключ. Он отпер наружную дверь, по небольшому коридору дошел до кухни. Войдя туда, он сразу наступил в лужу крови и поднял тревогу.

– Значит, дверь в кухню обычно запирается на ночь?

– Да, – кивнул Гудхэпс. – Иначе монахи и служки мигом растащили бы все съестные припасы. Вы сами знаете, набивать брюхо – любимое занятие большинства святых братьев. Неслучайно многие из них так разжирели.

– Значит, у убийцы был ключ. Это указывает на то, что он был из числа монахов. Впрочем, об этом говорят и сведения о некой предполагаемой встрече, сообщенные привратником. Но в вашем письме говорится о том, что здешняя церковь подверглась осквернению. Если я не ошибаюсь, были похищены святые мощи?

– Да, – подтвердил Гудхэпс. – Мы все стояли в кухне, когда прибежал один из монахов и сказал, – тут доктор судорожно вздохнул, – что на алтаре принесен в жертву черный петух. А потом выяснилось, что пропали мощи Раскаявшегося Вора. Монахи уверены, что в монастырь проник кто-то посторонний, осквернил церковь и похитил мощи. Эмиссар, совершая позднюю прогулку, увидел грабителя, и тогда тот убил его.

– Но каким образом посторонний мог проникнуть в запертую кухню?

– Возможно, он подкупил кого-то из служек, – пожав плечами, предположил Гудхэпс. – Тот на время дал ему ключи, и злоумышленник сделал копию. Именно так думает аббат. Ведь монастырский повар – это всего лишь служка. И у него, разумеется, есть ключ от кухни.

– А что вы можете сказать о пропавших мощах? Они действительно имеют ценность?

– Ох, о них я вспомнить не могу без содрогания. Только представьте себе истлевшую руку, прибитую гвоздями к куску дерева! Хранились мощи в большом золотом ларце, отделанном драгоценными камнями. Я так полагаю, то были самые настоящие изумруды. Считалось, что эти мощи способны исцелять недуги, в особенности, сломанные и искривленные кости. Но, сами понимаете, это всего лишь сказка, выдуманная монахами для того, чтобы морочить неразумных. – На мгновение в голосе его послышалась страсть убежденного реформатора. – Несомненно, пропажа мощей расстроила монахов куда сильнее, чем смерть Синглтона, – добавил он.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – задал я главный вопрос. – Как вы думаете, кто мог совершить убийство?

– Откровенно говоря, я теряюсь в догадках. Монахи обвиняют во всем поклонников дьявола. Утверждают, что и похищение мощей, и убийство – их рук дело. Но и сами монахи ненавидят нас, реформаторов. В этом монастыре ненавистью пропитан даже воздух. Сэр, теперь, когда вы здесь, могу я отправиться домой?

– Пока что вы мне необходимы, доктор Гудхэпс. Но возможно, вскоре вы сможете уехать.

– По крайней мере, теперь, когда вы и этот славный юноша рядом, я не буду чувствовать себя таким одиноким в стане врагов.

Раздался стук в дверь, и на пороге показался служка.

– Сэр, аббат Фабиан вернулся.

– Отлично. Марк, помоги мне подняться. У меня страшно затекли ноги.

Марк протянул мне руку, и я с усилием встал.

– Благодарю вас, доктор Гудхэпс. Позднее мы вернемся к нашему разговору. Кстати, что случилось с бухгалтерскими книгами, которые так тщательно изучал эмиссар?

– Их забрал казначей, – сообщил старый доктор и покачал седовласой головой. – И как только подобное преступление могло случиться? Я мечтал лишь о реформе Церкви. Но в результате мир стал более жестоким, и количество совершаемых в нем злодеяний лишь возросло. Восстания, предательства, убийства. Порой мне кажется, нам никогда не преодолеть везде сущего зла.

– Тот, кто творит зло, непременно будет наказан, – убежденно произнес я. – В это я верю неколебимо. Идем, Марк. Нам пора побеседовать с досточтимым аббатом.

ГЛАВА 6

Вслед за служкой мы спустились вниз по лестнице и, миновав темный коридор, оказались в просторной комнате, стены которой были увешаны фламандскими гобеленами – выцветшими от старости, но все равно чрезвычайно красивыми. Окна выходили на монастырское кладбище, где во множестве росли деревья; двое служек сгребали в кучи последние сухие листья.

– Отец аббат переодевается. Ему необходимо сменить костюм для верховой езды. Он просил вас немного подождать, – сообщил служка и с поклоном удалился.

Мы подошли к очагу и стали греть спины. В центре комнаты находился громадный письменный стол, заваленный бумагами и пергаментными свитками. Около стола стояло удобное мягкое кресло, напротив – несколько стульев. Я заметил на столе медный поднос, на котором красовалась аббатская печать, а рядом с ней – фляга с вином и серебряные стаканы. Всю стену за столом сплошь закрывали книжные полки.

– Надо же, как хорошо живут монастырские аббаты, – насмешливо заметил Марк, оглядевшись по сторонам.

– О да, обычно они занимают весьма уютные особнячки, – подхватил я. – Первоначально аббаты жили вместе с прочей братией, в более чем аскетичной обстановке. Но несколько веков назад аббатам было разрешено иметь свой дом и свои доходы, не облагаемые налогом. И теперь они купаются в довольстве и неге, а делами монастырей в основном занимаются приоры.

– А почему король не внесет изменения в закон? Не понимаю, по какой причине аббаты не платят налогов?

– В прошлом короли хотели обеспечить себе поддержку аббатов в Палате лордов, – пояснил я. – А сейчас… что ж, думаю, аббатам недолго осталось наслаждаться своими привилегиями.

– Насколько я понимаю, на самом деле монастырем управляет этот краснорожий шотландец?

– Похоже, он относится к числу любителей распускать руки, – произнес я, огибая стол и рассматривая книжные полки. На одной из них я заметил свод английских законов. – Ты видел, с каким удовольствием он лупил того несчастного мальчишку?

– Вид у парня был жалкий. По-моему, он нездоров.

– Несомненно. Любопытно было бы знать, почему послушника заставляют выполнять черную работу, которой обычно занимаются служки.