Роберт Маккаммон - Голос ночной птицы
Молчание.
— А, я понимаю! — продолжал Мэтью. — Наверное, вы подзабыли латынь. Но это же легко освежить, ведь латынь — важнейшая часть оксфордского образования. И вы должны были отлично владеть латынью, как наш магистрат, просто чтобы получить доступ в этот славный университет. Давайте я вам помогу: Pater noster, qui es in caelis, Sanctificetur nomen tuum, Adventiat regnum tuum… ну, дальше вы уже сами сможете.
Молчание. Глухое, мертвое молчание.
Попался, подумал Мэтью.
А вслух он сказал:
— Вы ведь не знаете латыни? На самом деле вы ни слова на ней не понимаете и сказать не можете. Тогда объясните мне, как может человек учиться в Оксфорде и получить диплом педагога, не зная латыни?
Глаза у Джонстона стали очень маленькими.
— Что ж, я поищу объяснение, которое меня устроит как верное. — Мэтью обвел глазами двоих слушателей, тоже пораженных этой тишиной откровения. Он подошел к шахматному столику у окна и взял слона с доски. — Видите ли, преподобный Гроув играл в шахматы. Это был его набор фигур. Вы, мистер Бидвелл, мне это говорили. Вы еще упоминали, что преподобный был превосходным латинистом и любил вас злить, называя ходы по-латыни. — Он рассматривал слона при свете лампы. — В ту же ночь на пожаре, когда горел дом, мистер Джонстон, вы упомянули, что вы и мистер Уинстон тоже любите играть в шахматы. Могло ли быть так, сэр, что — в городе, где очень мало шахматистов и еще меньше латинистов — преподобный Гроув предложил вам сыграть партию?
Бидвелл уставился на учителя, ожидая ответа, но Джонстон ничего не сказал.
— Могло ли быть так, — продолжал Мэтью, — что преподобный Гроув, предполагая у вас знание латыни, заговорил во время игры на этом языке? Конечно, вы не могли бы знать, обращается он к вам или называет ход. В любом случае вы не смогли бы ответить, не правда ли? — Он резко повернулся к Джонстону. — В чем дело, сэр? Дьявол вас держит за язык?
Джонстон только смотрел прямо перед собой. Костяшки пальцев, сжимающих трость, обесцветились.
— Он думает, джентльмены, — сказал Мэтью. — Думает, всегда думает. Это очень умный человек, нет сомнений. Он мог бы стать настоящим учителем, если бы захотел. Кто вы на самом деле, мистер Джонстон?
Ни ответа, ни реакции.
— Я знаю, что вы убийца. — Мэтью поставил слона на доску. — Миссис Неттльз говорила мне, что преподобный Гроув незадолго до своей гибели был чем-то озабочен. Она мне сообщила, что он произнес три слова, будто разговаривая сам с собой. Эти слова были такие: «Не знает латыни». Он пытался понять, как может быть, чтобы выпускник Оксфорда не знал этого языка. Он вас об этом спрашивал, мистер Джонстон? Он собирался указать на этот факт мистеру Бидвеллу и тем разоблачить вас как обманщика? Поэтому преподобный Гроув стал первой жертвой?
— Постойте! — перебил доктор Шилдс, у которого голова шла кругом. — Это ведь Дьявол убил преподобного Гроува! Перерезал ему горло и растерзал когтями!
— Дьявол сидит в этой комнате, сэр, и его имя — если это его имя — Алан Джонстон. Конечно, он был не один. Ему помогал крысолов, который был… — Мэтью осекся и тонко улыбнулся. — А! Мистер Джонстон, вы тоже сведущи в искусстве театра? Знаете, мистер Бидвелл, почему он носит фальшивое колено? Потому что он уже был в Фаунт-Рояле в обличье землемера. Борода, наверное, была его собственной, потому что тогда маскировка ему не была нужна. Только когда он проверил то, что хотел знать, а потом вернулся, понадобился соответствующий образ. Мистер Джонстон, если вы действительно были — и остались — актером, вам не приходилось случайно играть роль учителя? И вы выбрали то, что уже было знакомо?
— Вы… — хриплым шепотом произнес Джонстон, — окончательно… и бесповоротно… спятили.
— Правда? Тогда покажите нам свое колено! Это потребует всего одной минуты.
Правая рука Джонстона инстинктивно дернулась прикрыть бесформенный бугор.
— Понимаю, — сказал Мэтью. — Лямку — которую, наверное, купили в Чарльз-Тауне — вы надели, но не стали устанавливать то устройство, которое показывали магистрату. Зачем бы, действительно? Вы считали, что меня давно уже нет, а только я сомневался насчет вашего колена.
— Но я его сам видел! — заговорил Уинстон. — Оно страшно деформировано!
— Нет, оно кажется страшно деформированным. Как вы это сделали, мистер Джонстон? Ну, не скромничайте, расскажите! Вы человек весьма многогранный, и все грани одна другой чернее! Если бы я хотел сделать фальшивое колено, я бы взял, наверное… ну, глины и воска, пожалуй. Что-нибудь, чтобы закрыть коленную чашечку, что бы выглядело как ее продолжение, и колено покажется деформированным. К несчастью, вы выбрали такое время для демонстрации вашего колена, когда я был занят другим. — Он глянул на доктора Шилдса. — Вы ведь продавали мистеру Джонстону мазь от боли в этом колене?
— Да. Линимент на основе свиного сала.
— У этой мази есть отталкивающий запах?
— Ну… не слишком приятный, но выдержать можно.
— Что будет, если подвергнуть свиное сало действию жара перед наложением мази, чтобы оно прогоркло? Мистер Уинстон, магистрат говорил мне, что этот запах заставил вас отпрянуть. Это так?
— Да. И очень быстро отпрянуть, как мне помнится.
— Видите? Это защита. Чтобы никто слишком пристально не рассматривал это колено или — упаси Бог — его не касался. Я прав, мистер Джонстон?
Джонстон смотрел в пол. Он потирал выпирающее колено, и жилка билась у него на виске.
— Конечно, это было не слишком приятно. Вы это использовали, чтобы заставить себя хромать? Наверное, вы и в самом деле не могли подняться по лестнице с этой штукой, не правда ли? Поэтому вы ее сняли, когда шли посмотреть на ту золотую монету. Вы ее собирались украсть, или просто вас случайно застигли? И ваша жадная рука схватила ее, поскольку это ваша нормальная реакция?
— Постойте! — сказал доктор. Он пытался уследить за словами Мэтью, но его ум еще был оглушен собственным признанием. — Вы хотите сказать… что Алан никогда не учился в Оксфорде? Но я же сам слышал, как они с магистратом вместе вспоминали Оксфорд! И Алан отлично его знал!
— Отлично притворялся, что знает, сэр. Я полагаю, он играл роль учителя в какой-нибудь пьесе и минимум информации имел. Он также знал, что город, имея дело с выпускником Оксфорда, охотнее расстанется с человеком, который был здесь учителем до него.
— А как же Маргарет? Жена Джонстона? — спросил Уинстон. — Я знаю, что она была немножко тронутой, но… разве она не знала бы, что он не настоящий учитель?
— У него была жена? — Мэтью сейчас впервые об этом услышал. — Он женился в Фаунт-Рояле или привез ее с собой?
— Привез с собой, — ответил Уинстон. — И она ненавидела Фаунт-Роял и всех нас с самого начала. Так ненавидела, что ему пришлось отправить ее к родителям в Англию. — Он мрачно глянул на Джонстона. — По крайней мере так он сказал нам.
— А, теперь вы понимаете, что то, что он вам говорил, далеко не всегда должно было быть правдой — и очень редко ею было. Мистер Джонстон, что вы можете сказать об этой женщине? Кто она была?
Джонстон продолжал смотреть в пол.
— Кто бы она ни была, я сильно сомневаюсь, что вы состояли с ней в браке. Но это был разумный ход, джентльмены, и он весьма укрепил его маску учителя. — Мэтью вдруг осенила мысль, блеснула откровением, и он чуть улыбнулся, разглядывая лису. — Итак, вы вернули эту женщину в Англию к ее родителям?
Ответа, конечно же, не последовало.
— Мистер Бидвелл, как скоро после возвращения Джонстона из Англии здесь появился крысолов?
— Это случилось… не помню точно… где-то через месяц. Или через три недели.
— Меньше, — сообщил Уинстон. — Я помню тот день, когда Линч предложил свои услуги. Мы тогда страшно обрадовались, потому что крысы нас одолевали.
— Мистер Джонстон? — спросил Мэтью. — Вы, будучи актером, видели когда-нибудь выступления Джона Ланкастера, как его звали на самом деле? Вы слышали о его магнетических способностях, когда ваша труппа ездила по Англии? Может быть, даже были с ним знакомы? — Джонстон все так же молча пялился в пол. — Как бы там ни было, — продолжал Мэтью авторитетно, — вы не ездили в Англию отвозить вашу так называемую жену к ее родителям. Вы ездили в Англию искать человека, который помог бы вам осуществить задуманную интригу. Вы знали, что для этого будет нужно. Потом вы, наверное, решили, кого выбрать жертвами — хотя, думаю, преподобного Гроува вы убили в первую очередь для того, чтобы избежать разоблачения, — и вам был нужен человек, обладающий необычной способностью выдавать иллюзию за истину. И вы его нашли.
— С ума сошел, — прозвучал хриплый, раненый голос Джонстона. — Совсем… спятил…
— Вы его убедили присоединиться к вам, — продолжал Мэтью. — Наверное, у вас была пара безделушек, чтобы показать ему в подтверждение? Вы ему дали эту брошь? Она была среди тех предметов, которые вы нашли, выдавая себя за землемера? И вы отклонили гостеприимство мистера Бидвелла и раскинули палатку возле источника, чтобы нырять в него без помех? Что вы еще там нашли?
