Уральское эхо - Николай Свечин
Уже вечером Алексей Николаевич получил первые сведения о новом противнике. Левиков услышал от Азвестопуло про загадочного убивца и сказал:
– Есть такой. Из Харбина к нам приехал. Однако сыскная полиция располагает, по сути, лишь слухами. Сам парень нам не попадался.
– Давайте слухи, – потребовал Сергей. И записал то немногое, что люди с Офицерской знали о Корявом. Согласно этим сведениям, ему лет сорок или чуть больше. Специальность – убийства на заказ. Опасный, владеет всеми видами оружия, меняет внешность. Умеет мастерить ручные бомбы! Особая примета – рябое лицо, но он обучен гримироваться. Судя по всему, навыки убийца получил и развил в Харбине, где служил в охранной страже КВЖД. Чины этой стражи имели большой опыт схваток с хунхузами.
Сведения были поверхностные и радости не прибавляли. Лыков с Азвестопуло в январе вернулись с Дальнего Востока, где насмотрелись на тамошние порядки. Черт ногу сломит! Японская разведка, корейские партизаны, китайские контрабандисты, хунхузы, русские головорезы, дикая золотодобыча, незаконное выращивание опиума и женьшеня, война монголов с китайцами, триады, германский шпионаж… Человек, закаленный в таком горниле, действительно представлял большую опасность.
Однако долго думать над новой проблемой сыщику не дали. Он пришел домой, взялся за газеты, как вдруг затрещал эриксон. Статский советник снял трубку и услышал голос ротмистра Штера, адъютанта Джунковского по Отдельному корпусу жандармов:
– Алексей Николаевич, добрый вечер. Генерал вас вызывает, срочно.
– Добрый вечер, Николай Петрович. Куда явиться, к вам на Фурштатскую?
Джунковский занимал две должности: товарища министра внутренних дел и командира ОКЖ. Соответственно он имел две приемных – одну на Фонтанке, 16, а вторую на Фурштатской, 40.
– Да. Авто за вами выслано, поторопитесь, пожалуйста.
Лыков вышел к подъезду. Там уже фырчал «ландоле», у шофера под кожаной курткой виднелся серо-голубой жандармский мундир. Через четверть часа сыщик входил в квартиру генерала, где он оказался впервые.
Джунковский встретил гостя неприятной фальшивой улыбкой:
– Ну вот, Алексей Николаевич, пришло время отдать должок за вашего помощника. Надеюсь, не забыли о нем.
– Не забыл.
– Тогда начнем разговор.
Генерал сел, теперь он смотрел серьезно, даже сурово:
– Что вы знаете о Лбове?
– О разбойнике Александре Михайловиче Лбове?
– Да.
– Его повесили. Сколь помнится, в ночь с первого на второе мая тысяча девятьсот восьмого года во дворе Вятской губернской тюрьмы.
Жандарм стал топорщить усы:
– Откуда такая осведомленность? Даже день казни помните.
– Меня командировал в Пермь директор Департамента полиции, чтобы я дал оценку деятельности тамошнего полицмейстера Церешкевича.
– И как оценили?
– Так, что он все еще на должности, – коротко ответил статский советник.
– Говорят, что он живет не по средствам, – заявил генерал. – И входит в «компанию алкоголиков», как они сами себя называют.
– Николай Николаевич помогает пермским конезаводчикам продавать лошадей. Получает за это куртажные. Закон не запрещает. А «компания алкоголиков» – это просто группа чиновников, которые вместе проводят вечера. Церешкевич – веселый и приветливый человек, всеобщий любимец и происходит из старинной дворянской семьи.
– Хм. Понятно. Поручение, которое я хочу вам дать, касается именно Лбова. Он уже шестой год как горит в аду. Но остались его приспешники, недобитки. И остался его клад.
– Клад? – Лыкову показалось, что он ослышался.
– Да, награбленные им сокровища. Их ведь так и не нашли. Атаман на следствии их не выдал, его вздернули, а казна его осталась. И сейчас, согласно сведениям, полученным нами секретным путем, товарищи Лбова хотят использовать ее для цареубийства.
Стало слышно, как в кабинете тикают напольные часы и муха стучится в стеклянный рожок настенника[54]. Лыков обдумал услышанное и спросил:
– Сведения проверенные?
– Мне говорят, что да.
– Кто говорит?
– Начальник Петербургского охранного отделения полковник фон Коттен и его коллега из Вятки полковник Комиссаров.
– Фон Коттен – выдающийся офицер, – с уважением отозвался о питерце сыщик. – Второй – человек ненадежный, но, если Михаил Фридрихович так утверждает, к сообщению надо относиться серьезно.
Он знал, что Джунковский невзлюбил фон Коттена и всеми правдами и неправдами стремится отчислить его от должности. Если бы не помощь градоначальника, генерал-майор уже давно бы съел полковника. Вот и сейчас, услышав такую аттестацию из уст подчиненного, Джунковский поморщился:
– Я другого мнения о фон Коттене, ну да ладно, речь сейчас не о нем. Согласитесь, что любую информацию, касающуюся безопасности государя, мы должны тщательно проверять.
– Безусловно, Владимир Федорович. Я весь внимание. Что требуется от меня?
– Поехать на место и разобраться.
– В Пермь? – уточнил сыщик.
– Не совсем. Следы ведут в Екатеринбург. Вы знаете, что химики сделали анализ той платины, что вы нашли в номерах «Везенберг»?
– Нет.
Генерал раскрыл папку:
– Здесь сказано, что металл был добыт на Березовском прииске. Который в тринадцати верстах от уездного города Екатеринбурга.
– А как они это определили?
– По примесям, – уверенно ответил товарищ министра. – Вот тут написано: металлы группы платинового ряда осмий, иридий, па… хм! палладий, родий и рутений находятся в таком соотношении друг с другом, что это прямо указывает на место добычи самородной платины.
Тут дверь без стука открылась и вошел Лыкошин. Тайный советник, сенатор, он занимал должность товарища министра внутренних дел еще со времен Столыпина. И был одним из главных его сподвижников в аграрной реформе. Сыщик мало его знал, но относился, как и многие, с почтением.
– Добрый вечер, Алексей Николаевич, – сказал сенатор, протягивая руку.
– Добрый, Александр Иванович.
– Я посижу, послушаю, хорошо?
Разговор продолжился. Джунковский спросил:
– Знаете, в какую сумму оценивается пропавший клад Лбова? В два миллиона рублей! За такие деньги можно истребить все правящие дома Европы!
Чиновник особых поручений заерзал:
– Извините, не могу поверить в это. Тут ложный слух, не более.
– Докажите, – встрял Лыкошин.
Алексей Николаевич понял, что крепко влип. Все в этом разговоре было не так. Казненный боевик не мог иметь столь огромных средств, это понятно и малому ребенку. Доказывать, что это ерунда? Глупо. Кроме того, Лыкошин занимался в министерстве крестьянскими делами, переселенчеством, возглавлял Земский отдел, пытался продолжать реформы Столыпина. Какое ему дело до повешенного террориста и его добычи?
– Ну? – поддакнул генерал.
– Господа, я не занимался плотно разбойником, но кое-что знаю, – стараясь оставаться спокойным, начал сыщик. – Помните, сколько денег у него изъяли при аресте? Не помните? Сорок два рубля. Как-то мелковато для миллионщика.
– Так он не возил миллионы с собой, а прятал в лесу, – тут же возразил Джунковский.
– И на следствии его про них не спросили?
– Может, и спросили. Да он промолчал и унес тайну клада в могилу.
Лыкошин подхватил:
– А теперь те
