Игра без правил - Владимир Моисеевич Гурвич
— Я с тобой, — подала голос Натали.
— Он спрашивал о тебе, удивлялся, почему не заходишь.
— Надеюсь, ты передал мои слова, что я не желаю его беспокоить.
— Не беспокойся, передал слово в слово, даже с запятыми. Как телеграмму.
Лобанову показалось, что в голосе Иннокентия прозвучала не очень скрываемая насмешка.
— Что ты собираешься делать? — вдруг поменял Иннокентий объект внимания, адресовав этот вопрос уже к Лобанову.
Однако прежде него свой вариант ответа предложил Джордж.
— Господа, я предлагать, послать к черту это скучное место. Мы можем ехать вечером в казино. Саша, я чувствовать, что тебя еще не оставить удача, мы снова будем выиграть lot of money.
— Нет, сегодня я не поеду, — решительно отказался Лобанов. — Мне надо побыть дома, разобраться с кое-какими делами. Поэтому извините. Встретимся завтра.
Он вдруг почувствовал, что его ответ вызвал у его сотрапезников не совсем понятную реакцию. Внешне абсолютно ничего не изменилось, но шестое чувство докладывало ему, что его слова произвели на всех весьма сильное впечатление. Хотя в чем оно заключалось, понять он не мог.
Лобанов демонстративно посмотрел на часы.
— Мне надо идти по делам, господа. Завтра я по просьбе Дмитрия Львовича снова буду тут. Если есть желание, мы можем встретиться в это же время и на этом же месте. До свидание.
Он встал и направился было к выходу, как голос Натали заставил его остановиться.
— Вы меня не подвезете, Александр Сергеевич?
— Конечно, куда скажете.
Натали быстро встала из стола и порхающими движениями приблизилась к нему.
— Пойдемте. Всем пока. — Она махнула оставшимся мужчинам рукой, которые растеряно смотрели на удаляющуюся пару. Они явно не ожидали такой концовки этого акта.
Натали и Лобанов вышли из гостиницы. Внезапно знакомое лицо промелькнуло буквально в нескольких метрах от них. Лобанов резко остановился и посмотрел по сторонам. Он увидел, как от них стремительно удалился мужчина.
Где же он встречался с ним? К счастью, он вспомнил, где его уже видел. Это был тот самый мужчина, который промелькнул, словно падающая звезда, во время представления старого князя московскому бомонду. Но кто этот господин? И что он тут делает? Спросить Натали? Он посмотрел на нее, но она скорей всего не заметила этого человека, так как не спускала взгляда с него, Лобанова.
Они сели в автомобиль.
— Куда вас отвезти?
— Мне бы хотелось попутешествовать по Москве. Я и не предполагала, что это такой красивый город.
— Я с удовольствием вам покажу город, Натали, но не сейчас, — сказал Лобанов. — У меня есть срочные дела.
— Эти дела связаны с Дмитрием Львовичем? — спросила Натали.
— До некоторой степени. Так куда вас везти?
Натали несколько секунд размышляла.
— Мне хочется посмотреть на город сверху, чтобы он был бы виден весь, как на ладони. Здесь есть такое место?
— Есть несколько таких вариантов. Я на вашем месте предпочел бы Воробьевы горы. Там вид может быть и не на весь город, зато отсюда смотрели на него многие известные наши предки. Может быть, среди них были кто-нибудь из рода Лобановых-Тверских.
— Вы полагаете? — неожиданно усмехнулась Натали. — В таком случае, отвезите меня туда. И у вас хватит смелости меня там бросить?
— Хватит. Я сразу вас предупредил: сегодня я не ваш кавалер. Завтра, если захотите, я буду принадлежать вам душой и телом.
— Обычно приходиться иметь дело с чем-то одним. И почему-то всякий раз в конце выясняется, что это было только тело.
— Думаю, я знаю человека, у которого можно найти и душу и тело.
— Вы говорите о дяде Дмитрии?
— Да, о нем.
— Ну, таких, как он, скорей всего больше нет на свете. Я знаю его с пяти лет; это необычный человек. Только благодаря ему наша семья выжила, а я сумела получить образование. Хотя сам он далеко не богат, даже скорее беден. Но он из тех немногих, которые готовы отдать последние. Честно признаюсь: я, например, не способна на такой поступок.
— Боюсь, что я тоже. По крайней мере, до сих пор я не замечал за собой таких порывов.
— Как вы думаете, это нас объединяет или разъединяет?
Лобанов посмотрел на свою спутницу. Она курила сигарету и рассеяно, как показалось ему, без большого интереса, смотрела по сторонам.
— Сложный вопрос. Полагаю, только жизнь способна на него ответить.
— Причем, тут жизнь, — вдруг раздраженно повела Натали плечами. — Вы просто уклоняетесь от ответа. Слабые и неуверенные в себе люди всегда ссылаются на жизнь. На самом деле вы просто не хотите брать на себя ответственность за собственные слова.
— Ну, может быть и так, — примирительно сказал Лобанов, так и не поняв, почему она рассердилась. В конце концов, он не обязан давать ей отчета в своих действиях и чувствах. Несколько дней назад они вообще не ведали о существовании друг друга. И ничего, жили, не тужили. — Мне иногда кажется, вы рассчитываете на мою помощь. Но я, честно говоря, не понимаю в чем.
— А что если это так. Почему бы нам не объединиться?
— Люди объединяются либо ради достижения определенной цели, либо против своих врагов. Что в данном случае?
— А если и то и другое? Разве такое не может быть?
— Давайте все выясним по порядку. Какая цель вами движет?
— Мне кажется та же, что и вами.
— А какая цель движет мной?
Натали откинулась на спинку кресла и достала новую сигарету.
— Больше всего я ненавижу быть бедной. Бедность преследовала меня с первой минуты моего появления на свет. Сколько помню родителей, едва ли не единственный вопрос, который они обсуждали: как дожить до конца недели, месяца, года? Где или у кого одолжить деньги? Я ходила в какой-то старой одежде, если я просила купить шоколад или апельсин, то выслушивала длинную лекцию о том, что надо потерпеть, что у нас сейчас нет средств, что есть более неотложные нужды. Еще тогда, в детстве, я поняла: бедность — это кошмар. Все, что угодно, только не бедность.
— Я тоже ненавижу бедность, но какое это имеет отношение к нашему союзу. Может быть, вы собираетесь ограбить здесь у нас банк и присматриваетесь, какой подойдет, — весело произнес он.
Натали резким движением затушила сигарету.
— Пожалуйста, остановите машину!
— Но мы еще не доехали до Воробъевых гор.
— Я хочу выйти здесь.
— Хорошо.
Лобанов остановил машину. Натали выскочили из нее, вместо прощания громко хлопнув дверцей. Лобанов поглядел ей вслед. Характер у этой баронессы совсем не такой уж легкий. Трудно даже себе представить, какой
