Лев Портной - Копенгагенский разгром
— Если вы так ненавидите мосье Каню, зачем же держали столько лет камердинером?
— Ну, сперва он был гувернером, умудрившимся понравиться родителям, при том, что совершенно не докучал мне занятиями. Как же было не полюбить такого гувернера?! Ну, а потом как-то так вот, привык к нему…
— Выпейте, вам станет лучше. — Николь подвинула мне виски.
Я осушил стакан единым духом, и немедленно вернулись бодрость духа и тела, и аппетит волчий проснулся. Налег я на картофель с сельдью. А Николь, наблюдая за мною, стала рассказывать:
— Я бегала на пристань, расспрашивала там. Мадемуазель де Понсе уплыла на прусском судне «Brunhild». Никаких сомнений в этом нет.
— А мои сундуки?! — воскликнул я.
— Все четыре сундука также подняли на судно, я узнала, — сообщила Николь.
— Вот как, — задумался я.
Обескураженный, я вновь взялся за еду, решив, что эти новости проще переварить на сытый желудок.
— Корабль отбыл в Северное море, — продолжила Николь.
— Как это? — Я застыл с вилкой наперевес.
Виконтесса де Понсе поднялась на борт «Брунхильды», — этому еще можно было найти объяснение. Но чтобы капитан бросил меня, ушел, не выяснив, что со мною сталось?!
А с другой стороны, Элен не поднялась бы на борт, если не знала наверняка, что судно немедленно покинет Англию.
— Черт знает что, — пробормотал я по-русски и отправил картофелину в рот.
— А еще! — повысила голос Николь и взяла паузу, приготовившись чем-то этаким меня удивить.
Я продолжил трапезу, будучи уверен, что услышу что-нибудь утешительное о французишке. Думал, Николь встретила каналью где-нибудь в соседнем кабаке.
— Я видела в таверне… — продолжила девушка.
— Что? Сидит, стервец, пьет! — перебил я Николь.
— Да. Набрался будь здоров как! — подтвердила она с некоторой досадой.
Чудная девчонка! Думала удивить меня рассказом о каналье, которого я как облупленного знаю.
— Горе, значит, заливает, что в банке денег мало оказалось! — с издевкой фыркнул я.
— Вы о ком? — осторожно спросила Николь.
— О мосье Каню! А то о ком же?! — Я удивленно взглянул на нее.
— А-а, — с сожалением протянула Николь и чуть погодя сказала: — А я говорю про капитана Годена.
Глава 8
— Ты хоть представляешь себе, что тут происходит?! — пенял я Николь.
Она вела меня по узкой кривой улочке, спускающейся к морю.
— Вы же не говорите ничего, — оправдывалась она. — Я знаю только, что у вас вышел перебор с виски и вы сильно ударились. Доктор Руиз сказал, что после такого ушиба морская качка крайне опасна…
— Heus-Deus! Доктор Руиз! Вот кто злодей! — воскликнул я. — Вызовешь ко мне еще разок этого эскулапа — уж я из него душу вытрясу!
— Не понимаю, чем вам не угодил доктор? — пробормотала Николь.
Зато я теперь все понял. И как только сразу не догадался?! Картина складывалась — проще некуда! Элен ударила меня по голове, воспользовалась моим беспомощным состоянием и влила в рот изрядную порцию виски. А затем доктор Руиз выдал авторитетное заключение: после такого ушиба морское путешествие никак невозможно. Они обвели вокруг пальца капитана барона фон Нахтигаля, и он позволил оставить меня в Ярмуте на излечение, а мадемуазель де Понсе пустил на борт. Наверняка она и рекомендательным письмом от графа Воронцова козыряла.
Капитан Годен и вовсе остался здесь. И это означало только одно: виконтесса ничего не сказала ему о моей находке, уличавшей его в убийстве. Вероятно, она предвидела какие-то осложнения с разоблаченным сэром Оливером.
Поневоле я восхитился самообладанием этой женщины. А поначалу только и выдавала «fine» да «very fine». Пустая салонная красавица служила маской для коварной хитроумной дьяволицы.
Но каков был ее план? Ради чего нужно было бросить меня в бесчувственном состоянии? Я же и сам намеревался взять ее на борт «Брунхильды» и доставить в Россию.
На ум приходил только один вывод. Элен де Понсе намеревалась необычайным поступком заслужить доверие российских властей. Я с горечью ухмыльнулся, воображая доклад государю императору: один посланник погиб в кабацкой драке, второй налакался до совершенно свинского состояния и разбил себе голову, а хрупкая беззащитная виконтесса де Понсе доставила российское серебро в целости и сохранности.
И только я теперь понимал, что Элен де Понсе — шпионка, ее задача войти в круг общения российских властей.
Вот так несчастная девушка, испугавшаяся Бонапарта! Наверняка в интересах Корсиканца она и действовала! Впрочем, нет. В свете положительных изменений в отношениях с Францией Бонапарту не составило б труда подбросить к нам парочку шпионов более простым способом. Что он без сомнения сделает.
Скорее всего, Элен де Понсе работает на англичан.
Ай да Воронцов! Ай да граф Семен!
Что ж, по крайней мере, теперь я знал, что должен делать. Вернуться в Лондон не мешкая! Известить Семена Романовича о случившемся. Пусть пишет письмо государю императору о том, что поневоле поспособствовал проникновению английской шпионки в Санкт-Петербург. Граф Воронцов — человек чести, он напишет, заодно и мое доброе имя реабилитирует!
Итак, в Лондон! В Лондон без промедления! Вот только передам в руки местной полиции капитана Годена!
Перед нами открылась небольшая пустошь, окаймленная рядом подозрительного вида домишек. Несколько потрепанных рыбацких лодок покачивались на волнах у старой пристани. Пахло рыбой и мокрым песком. Над головами с громким мяуканьем кружились чайки.
Небольшое двухмачтовое суденышко, завалившись набок, покоилось на песке, и вокруг этой старой посудины хлопотали трое бородатых рыбаков. Увидев нас, они прекратили работу. Сдается, прикидывали, что если ограбить нас, то хватит на выпивку и без починки суденышка.
Николь указала на двухэтажное каменное здание с полуразвалившейся каминной трубой на крыше и вывеской, сколоченной из деревянных огрызков. Названия я не разобрал.
— Что ему делать в таком захудалом месте? — удивился я.
— По-моему, он чем-то сильно расстроен и, как вы сказали, заливает горе, — сказала Николь.
— Ты ни с кем его не перепутала?
— Нет, это был он, — стояла на своем девушка.
— Не могу вообразить себе красный мундир с белыми ремнями в таком месте! — Я с опаской оглянулся по сторонам.
— А он и не был в мундире.
— Может, ты все-таки обозналась? В любом случае, вряд ли он все еще там. Эх, ну почему ты сразу не сказала?!
— Я пойду и проверю.
— Куда ты?! — сорвалось с моих уст.
Но Николь быстро направилась к таверне, на ходу набросив накидку на голову. Я сгорал от нетерпения. Рыбаки поглядывали на меня с неприязненным любопытством. Вылазка Николь в нищенское злачное заведение могла закончиться стычкой с местной публикой. Я прохаживался взад-вперед вдоль какого-то складского помещения и ругал про себя самовольную девчонку.
Мелькнула тень, и рядом со мною приземлилась серая цапля. Чайки с возмущенным мявканьем выстроились полукругом и побрели прочь. Цапля поджала левую ногу, шею втянула в плечи и застыла так, нисколько не смущаясь моим присутствием.
Я продолжал вынужденный променад. Казалось, прошла вечность с тех пор, как Николь скрылась в таверне. Я решил, что сделаю еще десять шагов и, если девушка не покажется, пойду выручать ее.
Неожиданно цапля вытянула шею и вновь застыла, но теперь в ее напряженном облике чувствовалась готовность сорваться и улететь.
Я обернулся и увидел, что один из бородачей отделился от товарищей и, пошатываясь, направился к таверне. Сердце екнуло: я был уверен, что он пошел за Николь.
— Чертова девчонка! — выругался я, а вспомнив, что она проследила за капитаном Годеном в одиночку, добавил: — Сумасшедшая!
Дверь хлопнула, из таверны вышла Николь и направилась ко мне. Мужик остановился и, приплясывая на нетвердых ногах, стал дожидаться, когда девушка поравняется с ним. Он театрально разводил руками, словно репетировал, как скажет незнакомке нечто эдакое. Двое других подбадривали задиру выкриками, смысла которых я не разобрал.
Без потасовки не обойтись, подумал я. Но тут раздался стук копыт и храп лошадей — к таверне подъехала крытая коляска. Из нее вышли два лейтенанта, один с весьма внушительной внешностью, второй — хрупкий на вид. Они огляделись по сторонам, задержав несколько удивленные взгляды на мне, и вошли в таверну.
Пьяный задира ретировался, и все трое укрылись в тени своего суденышка. Я вздохнул с облегчением. Николь приближалась с победоносной улыбкой.
— Он там, — заявила она.
— Ты уверена?
— Уверена. Сидит в задней комнате, налегает на виски.
— Вот что, мисс! Отправляйся-ка ты за полицией. Скажи, что здесь в таверне находится человек, совершивший убийство в Лондоне, — приказал я.
