Леонтий Раковский - Генералиссимус Суворов
Панин, заняв крепкую позицию, будет стоять неподвижно на одном месте, а войска императрицы начнут перестреливаться с ними.
Это была раз навсегда узаконенная тактика всех положений. До чего это было скучно, плацпарадно и, прежде всего, неверно.
Суворов видел: Панин, строго придерживаясь линейного построения, растянул свои войска двумя тонкими линиями, стараясь охватить побольше важных пунктов местности. Но зачем обязательно обходить с флангов, когда можно, построив войска в несколько рядов, в колонну, броситься в любом месте на тонкую панинскую цепочку и без труда прорвать ее?
А вместо этого нарядные желто-красные грузинские гусары императрицы и бородатые казаки вяло перестреливались с панинскими ведетами [23] медленно теснили их. Ведеты постепенно отступали к своим главным силам.
Вместо жаркого короткого сабельного удара, мгновенно решающего все, получалась жалкая, никчемушная стычка. Нет, положительно не хватало сил терпеть.
Против него, на холмах, стоят панинские пушки. Первое дело - надо захватить их, и все тут! Он поступит не по прусскому образцу, а по своему разумению! Не будет понапрасну тратить время и пули: в штыки их!
– Ведь это - что? Бой? Так чего ж тут, в самом деле, возиться? обернулся он к молодому, двадцатилетнему командиру 1-й роты Михаилу Кутузову, стоявшему рядом. - Беги, Мишенька, к гренадерам, пусть они из-за кустов откроют огонь по холмам.- А сам повел батальон в лощину.
На лугу Суворов остановил батальон и объяснил солдатам, что он хочет делать. Во всей русской армии, по примеру пруссаков, только офицеры знали о том, что будет предпринимать их командир. Полковник же Суздальского полка всегда говаривал, что "каждый солдат должен знать свой маневр".
– Ребята, впереди, на холмах, - пушки. Их надо взять в штыки! - сказал он и повел суздальцев через лужок на пахоту.
Суздальцы поднялись на высокую межу и с криком "ура" неожиданно бросились на панинские пушки и их прикрытие. Артиллеристы, отвлеченные ложной атакой двух гренадерских рот, которые стреляли из-за кустов, не ожидали "врага" с этой стороны. Но все же успели дать залп по наступающим суздальцам.
Суздальцев не остановила пальба: еще в Новой Ладоге Суворов не раз водил их в атаку на пушки. Мушкатеры сквозь пороховой дым бежали вперед. Не успели артиллеристы перезарядить, как мушкатеры Суворова, опрокинув пехотное прикрытие, уже сидели на панинских пушках.
Один канонир сгоряча ударил банником Воронова, который, как рядовой 1-й роты, попал в легкий корпус. Обозленный Воронов с такой силой рванул банник к себе, что канонир потерял равновесие и торчком упал на землю. Когда он вскочил, готовый кинуться с кулаками на Воронова, суздальский капрал сердито стукнул его по загривку:
– Чего лезешь, щучий сын?
– А что же вы? А чего же вы? - бормотал канонир, не зная, что и сказать в свое оправдание. - Выскочили - и в штыки… Где это видано?…
– Нет - думаешь, будем с вами в кошки-мышки играть? Вы - налево, а мы - направо, так, что ли? - обрезал капрал.- У нас, брат, расправа короткая!
Суворов уже поворачивал пушки, собираясь палить из них по пехоте Панина, когда от императрицы прискакал во весь опор адъютант.
Императрице понравилась решительность и быстрота полковника Суворова, но его действия как-то выходили за рамки общепринятой линейной тактики, противоречили ей. Так говорили императрице все генералы, находившиеся в ее свите, - фельдмаршал Салтыков, генералы Воейков и Сиверс.
– Ее величество благодарит полковника Суворова за молодецкое дело, но приказывает отойти назад.
Суздальцы глядели именинниками, хотя и пришлось возвращаться назад, к деревне Техвиной.
V
Всю ночь с 21 на 22 июня шел проливной дождь. Не перестал он и утром. Войскам назначили дневку и выдали по две чарки водки.
В палатке у Акима Акимовича, капитана Смоленского пехотного полка, сидели гости из соседних полков: капитан - Великолуцкого и поручик Нарвского.
Палатку трепало ветром. Дождь лил как из ведра. Один угол палатки уже протек.
Офицеры допивали третий штоф водки, закусывая салом и луком, и от скуки сплетничали по поводу вчерашнего необычного "дела" этого сумасбродного полковника Суздальского полка Александра Суворова.
Еще вчера вечером весь лагерь уже знал о высочайшей благодарности Суворову. Офицеры судили-рядили, завидовали ему и удивлялись: за что?
– Подумаешь, он - против прусского короля! Он - не уважает линейной тактики! - говорил уже достаточно покрасневший от вина хозяин. - Всему свету она хороша, а господину Суворову, видите ли, негожа!-театрально развел он руками.
– Аким Акимыч, а, будучи, правда ли это, - перебил его поручик, который так нагрузился на даровщинку, что все время только облизывал губы и моргал глазами,- а правда ли, будучи, что Суворов штурмовал какой-то монастырь в Ладоге?
– Верно, штурмовал. Точно не знаю, какой - то ли Гостинопольский, то ли Ивановский, или еще какой, а штурмовал. Игумен ездил в Синод жаловаться.
– Вот сумасброд! И как ему полк доверили? - усмехнулся великолуцкий капитан. - И что выдумал? Штурмовать обитель! Да разве ему мало чего другого было?
– Аким Акимыч,- не отставал болтливый поручик,- а правда ли, будучи, что Суворов солдат не бьет?
– Сказывают, не бьет, а кто его знает. Да не в этом дело: можно его, сукина сына, батожьем и не бить, а держать - во! - сжал кулак Аким Акимович. - Нам другое доподлинно известно - Новая Ладога от нас недалече Суворов школу для солдат построил! - выпалил Аким Акимович и глядел на приятелей, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Солдатам - школу? - подался вперед великолуцкий капитан. - Не может быть!
– Да, да, школу!
– Чудак! - рассмеялся великолуцкий капитан.
– Что ж он, будучи, в своем уме? Зачем солдату грамота? - брызгался слюной поручик.
– У нас в полку половина офицеров еле псалтырь разбирает, рассказывал великолуцкий капитан, - а у соседей, в Вологодском, сам полковник Механошин, этот черный такой, как кузнец, - тот вовсе неграмотен. За него адъютант расписывается, ей-богу! И ничего. Погляди, какой у Механошина полк! Ружья, шпаги - словно солнце горят. Идут - не хуже пруссаков: точно линейка движется, а не полк! А у Суворова - я видел, как вчера суздальцы шли, - никакой позитуры. И офицеры бедно одеты.
– Говорят, Суворов этот обо всех, будучи, заботится, - опять вмешался поручик. - Говорят, у него офицеры не живут, будучи, впроголодь, как в других полках, потому что их командир не грабит. А наш дьявол, будучи, только и знает одно - тащить с офицера. То на мундир, то на шарф, то еще что выдумает. В прошлом годе с нас, поручиков, высчитал, будучи, из жалованья по сорока одному рублю тридцать две копейки, обещал, будучи, нам построить новые мундиры, а вот в этом и по сей день хожу, - рвал себя за ворот поношенного мундира захмелевший поручик.
– Да, Иван Фомич, - не глядя на поручика, говорил великолуцкому капитану хозяин. - Верно ты сказал: разве, кроме Суздальского, в нашей дивизии других полков нет?
– Суворова в легкий корпус потому назначили, что у него, Аким Акимыч, рука: папаша-то его, Василий Иванович, подполковник гвардии Измайловского полка! Вот оно что! - подчеркнул великолуцкий капитан.
– Конечно, поэтому! - крикнул поручик.- И я это, будучи, знаю!
– Погоди, ваше благородие, погоди! - Хозяин недовольно поморщился и даже тронул надоедливого гостя за локоть. - Суворов со своими суздальцами потому отличился, что попал в императрицыну часть! - раздельно сказал он, глядя только на великолуцкого капитана.- Кто же посмеет гнать императрицыны войска? Поневоле станешь отступать, коли она хочет наступать!
– Правильно, верно! - размахивал руками поручик.
– Да и чем взял? - подхватил со своей стороны великолуцкий капитан.Наскоком. Полез на батарею, и прикрытие в штыки. Хорошо лезть, когда знаешь, что они палят, а тебе никакого урону. А в настоящем бою не так будет: пуля виновного найдет! В штыки, брат, не всегда сунешься! Это хорошо на маневрах делать!-запальчиво сказал великолуцкий капитан и зло посмотрел на Акима Акимовича, точно видел перед собою ненавистного полковника Суворова.
– Конечно, - согласился Аким Акимович…- Только на маневрах. А вот поглядим, что этот чудак сделает, когда ему придется быть в настоящем бою! Поглядим!
Глава третья
ПЕРВОУЧИНКА
Надлежит начинать солидным,
а кончать блистательным.
Суворов
I
Суворов сидел за столом туча-тучей: он не мог дождаться конца обеда.
С его горячим, нетерпеливым характером трудно было высидеть за обедом несколько часов. Но здесь, в Букаресте, у генерал-поручика Ивана Петровича Салтыкова, волей-неволей приходилось сидеть.
