К. Сэнсом - Соверен
— Мне очень жаль, что вы лишились места при дворе, Тамазин, — сочувственно произнес я.
— Да, на кухне королевы мне больше делать нечего, — печально проронила девушка.
— Вы можете остаться у меня еще на несколько дней. И вы, и Джек. До тех пор, пока… пока все не образуется. Может, вы все же получите место.
— На кухне новой королевы? — вопросила Тамазин с поразившей меня горечью. — После того, как прежнюю казнят? Благодарю покорно, я больше не хочу наблюдать за тем, как очередная глупая девчонка спешит навстречу своей гибели. Не хочу становиться свидетельницей чужих секретов, которые могут привести меня на плаху.
Она решительно тряхнула головой.
— Ноги моей больше не будет при дворе, пусть даже меня пообещают осыпать золотом.
— Правильно, Тэмми, — подхватил Барак, но девушка даже не взглянула в его сторону.
— Говорят, леди Рочфорд лишилась рассудка в Тауэре, — заявила она. — Она двух слов сказать не может, только вопит и визжит, словно дикий зверь. Бедную королеву держат взаперти в Хэмптон-Корте, и одному богу известно, что с ней станется. А мне остается делать вид, что все это ерунда и ничуть меня не касается.
И, искривив свой нежный рот в подобии саркастической улыбки, она резко повернулась и выскочила из комнаты.
Вечером мы с Джайлсом сидели в гостиной за ужином, прислушиваясь к мерному стуку дождя по крыше. Барак весь день провел в комнате Тамазин. Джоан ходила мрачнее тучи, но я счел за благо не обращать внимания на ее гневные взгляды.
За все время, проведенное в моем доме, Джайлс впервые встал с постели. Отдых принес ему ощутимую пользу, и держался он бодро. Я рассказал ему о потопе, который повлекла за собой гибель фруктового сада, и он поддержал меня в намерении поговорить с властями Линкольнс-Инна.
— В противном случае они непременно заявят, что потоп в вашем саду не имеет к ним никакого отношения. Вы сами знаете, на какие уловки способны законники, — изрек он с улыбкой.
— Как не знать. Я потребую, чтобы они вырыли канаву для отвода воды. Сделать это надо безотлагательно, ибо дождь, судя по всему, прекращаться не собирается. Что ж, завтра у меня будет повод побриться, — добавил я со вздохом.
На следующее утро я поднялся рано и, позавтракав, собрался в Линкольнс-Инн. Барак и Тамазин ушли из дома ни свет ни заря. Тамазин отправилась на поиски комнаты, Барак — на встречу с двумя из своих бесчисленных знакомых, слесарем и таинственным знатоком придворных дел.
Дождь прекратился, но на Канцлер-лейн стояли лужи, а мостовую покрывали мокрые листья. Несколько раз я, поскользнувшись, едва не упал. Резкий холодный ветер напоминал о приближении зимы. Проходя мимо парикмахерской, я решил воспользоваться случаем и побриться, дабы выглядеть поприличнее.
Старательно пряча проклятый наручник под рукавом, я опустился в кресло. Цирюльник сразу же завел разговор о последних новостях из Хэмптон-Корта. Все в Лондоне уже знали, что королева арестована. По городу ходили самые невероятные слухи: одни утверждали, что она оказалась шпионкой, другие — что в ее постели перебывал весь двор, начиная от последнего поваренка и кончая архиепископом Кранмером. Цирюльник повторял эти сплетни с нескрываемым удовольствием.
— Похоже, повторяется история Анны Болейн, — жизнерадостно изрек он.
Я не преминул заявить, что все это полная ерунда, не стоящая внимания, и, расплатившись, продолжил путь.
Странное чувство овладело мною, когда я, миновав Большие ворота, увидел массивные кирпичные здания Гейтхауз-Корта. Мои собратья по ремеслу озабоченно сновали туда-сюда, знакомые приветливо кивали мне. Я, отклоняя все попытки завязать разговор, направился прямиком в контору казначея.
Как и следовало ожидать, казначей поначалу заявил, что я пытаюсь переложить на корпорацию свои собственные проблемы. Но я напомнил ему о предупреждении, которое сделал еще летом, а также о юридической ответственности за причиненный урон. Казначей, сознавая, что правда на моей стороне, не стал продолжать спор. Получив от него заверения, что канава будет вырыта не позднее чем завтра, я отправился в свою контору уже не в столь мрачном настроении.
Навстречу мне попались два адвоката; оба остановились и с любопытством уставились на меня. Я нахмурился и поглубже спрятал в карман скованную зловещим браслетом руку.
Мой клерк Скелли что-то сосредоточенно писал. Завидев меня, он вскочил со стула, глаза его за стеклами очков блеснули неподдельной радостью.
— Я молился за вас, сэр! — воскликнул он. — Представляю, как тяжело вам пришлось в диких краях, среди варваров. И вот наконец вы вернулись! Но я вижу, лицо у вас припухло? Вы нездоровы?
— Меня долго мучил гнилой зуб, который наконец выпал, — сказал я, вновь ощутив боль в десне.
Про себя я с удовлетворением отметил, что слухи о моем аресте пока не достигли Линкольнс-Инна. Впрочем, за этим дело не станет.
— Надеюсь, у нас все в порядке? — осведомился я.
Перед отъездом я передал дела, находившиеся в моем ведении, барристерам, которым имел все основания доверять.
— Да, сэр, все идет хорошо. На прошлой неделе брат Хеннеси выиграл дело, которое вы ему доверили.
— Вот как? Отлично.
Я немного помолчал и заметил с нарочитым равнодушием:
— Говорят, во всех корпорациях сейчас полно чиновников из Тайного совета. Они хотят выяснить, не связан ли кто из законников с заговором, который был раскрыт прошлой весной.
— Нет, сэр, у нас, слава богу, никаких чиновников не появлялось, — сморщив нос, сказал Скелли. — Наверное, они сначала принялись за Грейс-Инн.
До полудня я разбирался с делами, решая, какими из них необходимо заняться в первую очередь. Работы накопилось столько, что в ближайшие недели мне предстояло без продыху корпеть над бумагами. К счастью, награда, обещанная Кранмером, давала мне возможность расплатиться с долгами по закладной. Среди писем я обнаружил послание от кредитора, в котором тот осведомлялся, когда получит свои деньги. Я безотлагательно настрочил краткий ответ, сообщив, что рассчитаюсь с ним в самом скором времени. Потом, ощутив неодолимый приступ голода, отправился в обеденный зал.
За едой мысли мои крутились вокруг Мартина Дейкина. Что, если боль давней обиды еще не утихла и племянник отнюдь не разделяет желания дяди положить конец семейной ссоре? Для Джайлса это станет сокрушительным ударом. Я вновь с горечью осознал, что все мои заботы об умирающем старике неразрывно связаны с чувством вины перед отцом. Но, как бы то ни было, я поступаю так, как велят мне сердце и совесть.
По пути к воротам я заметил Билкнэпа, который только что вышел из конторы. Скорее всего, он увидел меня из окна.
— Брат Шардлейк! — возопил он, едва не подпрыгивая от восторга. — До нас тут дошли слухи о ваших увлекательных приключениях. Говорят, в Йорке сам король изволил обратить внимание на вашу персону, хотя отозвался о ней не слишком лестно. А потом вам пришлось воспользоваться гостеприимством смотрителей Тауэра.
И он устремил многозначительный взгляд на мою правую руку. Проклятый наручник с упорством, достойным лучшего применения, вновь выскользнул из-под манжеты.
— Вы что, решили оставить эту милую вещицу на память? — усмехнулся Билкнэп.
— Слухи о моем пребывании в Тауэре дошли до вас подозрительно быстро, — отрезал я. — Мне не составляет труда определить их источник. Ричард Рич — вот кто сообщил вам о моем аресте. Вне всякого сомнения, он этот арест и устроил.
— Ох, мастер Шардлейк, вы выглядите не лучшим образом. У вас сильно распухла щека, — с фальшивым сочувствием вздохнул Билкнэп.
Внезапно я с потрясающей ясностью вспомнил камеру пыток, невозмутимые лица палачей, треск вырываемого зуба. На несколько мгновений леденящий ужас овладел моей душой. Я моргнул, отгоняя прочь кошмарное видение, и устремил на своего недруга гневный взгляд. Тот поспешно отвел глаза в сторону.
— Вам, разумеется, известно, что тяжба, которую вы вели для Городского совета, закончилась ко взаимному удовлетворению, — сообщил он с издевательской улыбкой. — Каждая сторона заплатит свои судебные издержки. Полагаю, Городскому совету придется изрядно раскошелиться. Что до моих издержек, их возьмет на себя Палата перераспределения имущества.
— Иными словами, Рич.
— Точнее, двор. Ибо моя победа в этом деле имеет государственную важность. И потому она была неизбежна.
Он снял шляпу, отвесил мне преувеличенно почтительный поклон и пошел прочь.
— Мы с вами еще встретимся — и посмотрим, чья возьмет! — крикнул я ему в спину. — В честной борьбе победу одержу я, так и знайте, Билкнэп!
Он не счел нужным обернуться.
Я вышел на Канцлер-лейн и направился в Грейс-Инн, которая располагалась на другой стороне Холборна. В этот день дождь решил дать горожанам передышку, хотя небо оставалось пасмурным и неприветливым. Войдя в домик привратника, я осведомился, где находится Гарден-Корт. Получив необходимые указания, я пересек внутренний двор, наблюдая за стряпчими, сновавшими здесь так же озабоченно, как и в Линкольнс-Инне.
