Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
В связи с этим, можно сказать, что самое главное в антропогенезе это было создание орудий убийства и способы их применения. Каменные же орудия в начальный период средней стадии* формирования человека являлись вспомогательными и были предназначены в первую очередь и в основном для изготовления орудий добывания пищи, орудий убийства и защиты от врагов и в какой-то степени и отрицательных для организма параметров окружающей среды. Таким образом, каменные орудия, как мы уже говорили, для нас являются только критерием развития и определения разнообразия их хозяйственной деятельности. Поэтому каменная индустрия в качестве одной из культурных констант, в настоящее время является, как мы говорили, только мерилом продвинутости культур, как древних, так и современных. При этом не нужно думать, что поздние гоминиды / ранние гоминины были умными и их орудия соответствовали их разуму. Всё это было утвердительно на интуитивных, подсознательных формах чувственного отражения действительности как результата образно-интуитивного мышления. Там в сознание приходил лишь результат интуитивной обработки информации основанной на эмпатии*, умение оставлять без изменения, наработанные коллективные психологические константы, которые стали постепенно подниматься в основы психики, принятие всех нюансов необходимых для сиюминутных жизненных моментов окружающей обстановки. Всё это гоминиды пронесли через все свои перевоплощения до архантропов и палеоантропов включительно.
Общими переходными состояниями психики, как гоминид, так и современного человека и всех форм их сукцессионного ряда, являются те, которые действуют на прямую в тех областях, где необходимы непосредственные восприятия каждого индивида в вопросах отношения между членами коллективов. Поэтому опыт их отношений не имеет ничего общего с интеллектом как функциональным феноменом психики. Из этого вытекает, что истоки первобытного коллективного представления и мышления, а в последствии и нашего, лежат в культуре архантропов, а затем палеоантропов. Именно там существование функциональных групп в их социальном поле стало представлять собой систему сопричастий и комплекса отношений основанного на взаимодействии этих половых и возрастных групп, в появлении понимания тождества их сущности, в общем, культурно социальном поле - надстройке картины мира.
Партиципации, в том смысле, в котором предполагаются действия первобытного человека в книге Леви-Брюля, у архантропов не было потому, что у него она располагает действиями человека как личности т.е. функционирования его внутреннего «Я», которое не могло пока существовать вне коллективного восприятия окружающей панорамы действительности со всеми её составляющими как основной истины протокартины мира той древней среды эректусов. Таким образом «Я», в принципе, уже можно обусловить как феномен истины, но для его окончательного формирования человек ещё должен пройти очень длинный и трудный путь.
Коллективное мышление которое существовало у хабилисов и по крайней мере у ранних архантропов было оковами для личности поэтому у них вряд ли произошло явное её выделение. Хотя в связи с усложнением образа жизни и увеличения социальной значимости структурных образований, в конце концов, могли возникнуть предпосылки выхода на сцену жизни личности в полном смысле этого слова. Она могла проявиться как приём адаптации к новым, но уже сугубо социальным условиям жизни, но начало её проявления могло быть только в мистических формах. Хотя мы теперь никогда не узнаем, была ли у поздних архантропов, а затем и у палеоантропов (за исключением неандертальцев), в охотничьих танцах роль животного как объекта охоты, или это был просто его труп или даже его часть. Очень рискованно предположить, что кто-то и мог в процессе партиципации отождествлять себя с жертвой. Для этого необходимы определённые личностные качества и определения положительной сути жертвы, но именно как основного продукта питания от количества, которого зависело благополучие жизни, а значит особого отношения к этому животному. Ведь любая роль сама по себе всегда имела определённую личностную окраску, которая зависела от способностей, не важно с чем связанных с возрастом, полом или индивидуальными умственными способностями. Это были предпосылки к тотемизму как мистической части культуры, которая предполагала вычленение из общего культурного и социального поля праобщин некоторых личностных характеристик, которые пока могли исходить только из социально определённой системы иерархических отношений, из самой верхней её части. Но это были пока только предпосылки!
Каждый состоявшийся индивид стремится в большей или меньшей степени соответствовать ожиданиям членов определённых групп, но в тот период личность воспринималась как набор не достаточно связанных между собой разрозненных ролевых масок, которые определяли только внешнее поведение, пренебрегая внутренним миром. Само бытие архантропов игнорировало своеобразие личности, её активного начала и целостности. Поэтому, вернее всего, ролевое участие индивидов стало восприниматься групповым мышлением только, как мы уже говорили, с возникновением мистики, когда каждый индивид стал вносить в копилку жизненного опыта коллектива свой значимый для всех опыт. Это стало возможным тогда, когда появилась необходимость решать в одиночестве сложные и опасные для жизни проблемы, требовавшие уже индивидуального мышления, что в ситуационном плане, например у австралопитеков было крайне не значительно.
При экологической ситуации происходящей на планете, т.е. в данном случае конец Сицилийской трансгрессии, как мы уже знаем, образования новых видов гоминин, в которой Homo habilis явился бы базовым, не произошло. Хотя, надо полагать, что конкретные изолянты, которые обитали на каких-то открытых территориях, окружённых, а в последствии поглощенных непроходимыми лесами, могли образовывать какие-то новые формы. Об этом говорят, например, недавние находки в Грузии, в Дманиси, когда в конце двадцатого и начале двадцать первого веков там были найдены 3 очень древних черепа с объёмом 700 кв. см. (такой объём считается минимальным для древнейших людей). Два найденных черепа очень напоминают по своему строению череп из Нариокотоме в Восточной Африке. Этого представителя гоминид учёные назвали Homo ergaster.* Древность черепов из Дманиси в пределах 1,8 миллионов лет. Таков примерно возраст и Восточноафриканских древнейших людей, да и орудия найденные вместе с черепами похожи на орудия олдовайской культуры. Третий череп имеет черты даже примитивнее и напоминает по форме и размерам череп Хабилиса. Вполне вероятно, что популяционные группы гоминид/гоминин того времени имели большое разнообразие морфологических признаков и соответственно члены этих сообществ внешне довольно сильно отличались друг от друга, хотя протокультура у всех данных форм была в основном одна и та же. Так, что, вполне возможно это происходило из-за того, что вычленение прогрессивных форм происходило в популяциях хабилисов и не было, как мы уже говорили, отдельных праобщин Homo habilis и Homo erektus. Морфологические изменения и эволюция головного мозга происходили в формирующихся коллективных образованиях с новой внутренней организацией - праобщинах, где и шёл отбор самых прогрессивных форм. Поэтому неблагодарное дело расставлять все многочисленные находки того времени в ряд антропогенеза. В то время его просто не существовало в том понятии, которого предполагает сейчас академическая наука, но всё-таки между Homo Habilis и Homo еrektus располагается группа находок, место которых в ряду гоминид конкретно не установлено. Это произошло потому, что у них обнаружены такие морфологические особенности, которые отделяют эти формы как от хабилисов, имея по отношению к ним прогрессивные черты, так и от классических питекантропов отсутствием некоторых прогрессивных морфологических признаков, присущих архантропам. К этим таксонам разные учёные в своих работах относили питекантропа IV, олдовайского гоминида, Телантропа, ребёнка из Моджакерто* и Сангирин В. Данная группа гоминид выделяется морфологическими признаками, но и они настолько расплывчаты и зыбки, что их переходных признаков почти не видно.
Обобщая данные палеонтологии археологии и выводы из данной книги можно с уверенностью сказать, что становление человека началось именно с этих промежуточных форм примерно 1,5 - 1,6 миллионов лет и закончился этот процесс примерно 35 – 40 тысяч лет тому назад. Таким образом, конкретный эволюционный процесс преобразования человека длился в пределах полутора миллионов лет.
В отличие от современных, выработанные стандарты женских или мужских репродуктивных качеств у поздних хабилисов/ранних архантропов были не очень жёстко оформлены. Это было потому, что физиологические стандарты хотя и играли определённую роль, но из-за того, что в популяциях и группах на первых порах их представители имели черты как хабилисов, так и первых людей (имеется в виду ранние их формы) были не особенно важны. Поэтому, всё-таки, больше определялись социально-культурные наработки их популяций. Таким образом, можно предположить, что половые отношения были только внутри данных коллективных образований. Это происходило потому, что в то время уже вся жизнь даже ещё ранних архантропов была строго регламентирована и не допускала каких-либо импровизаций, особенно в данной области. Что касалось репродуктивных стандартов женской части популяций, они обуславливались только возрастными критериями. Окружающая обстановка требовала такого образа жизни, при котором генетически оформленные компоненты вида отвечали бы адаптационным возможностям. В то время на первом месте в выборе полового партнёра были физические и психологические данные не зависимые, если можно так выразиться, от экстерьера, поэтому физиологические данные хабилисов как более слабые быстро исчезли из состава праобщин. Так, что и в настоящее время внешний облик, красота лица мужчины для женщины, которая выбирает себе мужа для семейной жизни, не самое главное, поэтому можно считать, что это отголоски того бурного, прошлого времени.
