Квинканкс. Том 1 - Паллисер Чарльз

Послышались добродушный смех и свистки. Джек улыбнулся Салли, она обвела компанию самоуверенным взглядом, упоенная своей изобретательностью.

— Салли все разыграла как по нотам, — добавил Барни. — Нэн думает, будто Салли хотела ей насолить и потому подкинула побрякушку, а что она шпионка Палвертафта, никто не догадывается.

Пока он говорил, Салли благосклонно принимала дань восхищения своим актерским мастерством.

Не улыбался только Уилл.

— Не верю я, что Нэн шпионка.

— Ах не веришь, Уилл? — ухмыльнулся Барни. — Как-то ночью мы с Джеком ее выследили: она шагала прямиком на хату Дэниела в Олд-Минте.

Потерпев столь решительное поражение, Уилл залился краской злости. Мне вспомнился тот случай, когда я, накануне судилища над Нэн, подслушал разговор Барни и Джека. Вероятно, я получил наконец полное разъяснение смысла их беседы, и все же я немного сбился с толку, пытаясь связать все нити.

— На какой день перенесена афера, мы не сказали, — продолжал Барни. — И не скажем до самой последней минуты. А чтобы кто-нибудь не проболтался Кошачьему Корму хотя бы по ошибке, никому теперь нельзя выходить на улицу в одиночку, пока дело не будет сделано.

— Что? — хмыкнул Уилл. — И тебе тоже?

— Мне, само собой, можно, — отозвался Барни. — Но другим нет. Даже Джеку, даже Сэму. А когда вместе будем выходить по делам, каждый станет следить за каждым, чтобы ни с кем не встречался и не передавал записок. А у двери поставим часового, чтобы никто потихоньку не улизнул.

Это известие было встречено без восторга, но необходимость предложенных мер была очевидна, и все нехотя смирились.

С этого дня у парадной двери (другого выхода на улицу не было) день и ночь кто-нибудь дежурил.

На следующий день — а точнее, после очередного перерыва на сон — ко мне в холле подошла Салли и сказала:

— Пойди приготовься. Нам пора в Вест-Энд.

— Зачем? — спросил я, подумав, что на улице уже глубокая ночь.

— Затем, что так велел Барни. Поторопись.

— Я готов.

Она смерила меня взглядом и поморщилась.

— А получше шмоток у тебя нет? — Сама она была в голубом шелковом платье с кашемировой шалью.

— Это единственные.

— Тогда не удивительно, что тебе надо еще. — Произнеся эту загадочную фразу, она позвала: — Пошли, Сэм. — Когда Сэм вышел из красной комнаты, Уилл, дежуривший на входе, выпустил нас на улицу.

Я удивился, обнаружив, что на улице день. Но, несмотря на это, мне было страшновато выходить за порог, поскольку я привык уже все время проводить дома. Сэму, похоже, было предписано нас сопровождать, однако, пока мы шагали по недостроенным кварталам к Воксхолл-Бридж-роуд, я не получил ответа ни на один свой вопрос, потому что они с Салли с головой ушли во флирт и не обращали на меня внимания.

На первой же стоянке мы взяли карету, и, хотя кучер подозрительно смотрел на мои лохмотья, великолепие моих спутников должно было устранить его сомнения (Сэм тоже выглядел франтом). Сэм распорядился отвезти нас на Шепердз-Маркет и там подождать, чтобы доставить затем на Бонд-стрит, где, как он подчеркнул, у него тоже были дела.

— Что нам нужно на Шепердз-Маркет? — спросил я.

— В таком виде тебя не пустят в респектабельный магазин, — заметила Салли, когда мы садились в карету, но этот ответ ничуть меня не просветил.

Они сели рядышком напротив меня, и, когда карета двинулась с места, Сэм — раз, другой, третий — попытался обнять Салли. Вначале она хихикала и кокетливо уговаривала его бросить эти глупости, потом разозлилась.

— Отвали, Сэм, — огрызнулась она.

Сэм помрачнел и уставился в окно.

На Шепердз-Маркет мы вышли из кареты и отправились в магазин, где продавалась ношеная одежда. Я испытал острое разочарование оттого, что буду одет не так нарядно, как остальные, и все же мне было несколько неловко получать от них подарок. Но спорить не приходилось. И я помог Салли подобрать мне приличное платье.

— Не слишком ли это дорого? — спросил я, когда увидел, что она выбрала.

Она засмеялась:

— Того, что дал Барни, хватит за глаза и за уши.

— С какой стати Барни на меня тратиться?

Салли и Сэм переглянулись.

— Но ведь на Парадное Вздергиванье не явишься в обносках, правда? Кроме того, тебе невдомек, но ты сможешь, наверное, с ним рассчитаться.

Пока я раздумывал, что она имела в виду, лавочник показал мне заднее помещение, где можно было примерить выбранную одежду.

К моему удивлению, Сэм отошел от Салли и встал у задней двери. Сняв свои лохмотья, я облачился в новое платье и показался Салли, которая его одобрила, хотя и не очень довольным тоном.

— Что делать с этим, мисс? — спросил лавочник, показывая на мое старое тряпье.

Салли дернула плечом:

— Сожгите.

Мы вернулись в карету, и она отъехала.

На Пиккадилли Сэм внезапно заявил:

— У меня есть дела. Встретимся в магазине.

Он высунул голову из окошка и окликнул кучера, карета остановилась, Сэм выскочил и скрылся в толпе.

— Зачем нам на Бонд-стрит? — спросил я.

— Заказать тебе новые шмотки, — раздраженно отозвалась Салли. — Бог мой, до чего же ты медленно соображаешь, Джонни. Сколько тебе лет?

Я сказал.

— Я бы тебе столько не дала, ты, наверное, мал ростом для своего возраста. У меня брат примерно твой ровесник или чуть младше. Но иной раз можно подумать, что он старше тебя.

Это были очень интересные сведения, в особенности если Барни действительно приходился ей дядей. Если она называла его дядей не просто так и не в шутку, то, подумалось мне, Барни, наверное, не муж миссис Дигвид (как я предполагал ранее), а деверь. В таком случае младший брат Салли, возможно, не кто иной, как Джоуи. Я стал вспоминать, не слышал ли от него или от его матери упоминаний о старшей ее дочери и не было ли названо при этом имя.

— А где твой брат? Как его зовут? — спросил я.

— Он живет с моими мамой и папой, — отвечала Салли. — С тех пор как я с Барни, я с ними не виделась.

— Он на самом деле твой дядя?

Мне хотелось спросить, не Дигвид ли ее фамилия, но я вспомнил о данном Барни обещании.

Она прищурилась:

— Мы у себя в компании не задаем друг другу вопросов. Барни говорит, это не по-деловому. Так что перестань выспрашивать, раз и навсегда. Понял?

Я кивнул.

— И сам не отвечай. Кто бы ни спрашивал. — Она произнесла это очень серьезно.

Мы уже были на Бонд-стрит, Салли заплатила кучеру, и мы вошли в шикарную портновскую лавку, где меня обмерили, чтобы сшить полный гардероб. По окончании этого ритуала вернулся Сэм; как заправский денди, он держал в зубах сигару-черуту.

— Не говори никому, что я отлучался, ладно? — попросил он вскользь.

Когда мы возвращались в другом наемном экипаже, я с удовольствием предвкушал, как появлюсь в щегольском новом костюме. Но почему Сэм нарушил запрет Барни?

Всю следующую неделю мои компаньоны толковали о судьбе и умонастроении Пега, охотно просвещая меня относительно обычаев и ритуалов, сопровождавших смертную казнь. Мы все собирались на повешение, явиться нужно было рано, чтобы занять хорошее место, поэтому накануне казни планировался кутеж, по окончании которого мы собирались направиться в Ньюгейт. Моя новая одежда прибыла накануне, и мне впервые представился достойный повод ею щегольнуть. Пока все остальные танцевали под скрипку Сэма, я подсел к Барни, чтобы послушать, как Пег и другие приговоренные сидят сейчас в церкви, на черной скамье, перед рядом драпированных в черное гробов, готовых принять на следующий день их бренные останки, и слушают проповедь о смерти.

— Бедный старина Пег, — вздохнул Боб. — Как, по-твоему, он умрет: храбрецом или трусишкой?

— Храбрецом, — ответил Барни. — Ставлю крону из расчета шесть к одному.

— Как Пег стал работать с Кошачьим Кормом? — спросил я, пока Боб принимал пари. — Тот ведь подозревал, что он настучал на его брата?