Диана Стаккарт - Гром среди ясного неба
Уперев арбалет в землю, стрелок вставлял ногу в специальную металлическую скобу, прикрепленную к концу деревянного корпуса, — так всадник засовывает ногу в стремя, прежде чем сесть на коня. Но вместо того, чтобы пуститься в галоп, стрелок выпрямлял ногу. Сила, с которой нога нажимала на рычаг, подтягивала зацепленную крючком тетиву вверх по ложу арбалета, держа ее в натянутом положении до тех пор, пока она не попадала на специальную шайбу с прорезью для хвостовика стрелы. Только после этого можно было стрелять.
Увы, это оружие имело один существенный недостаток. Такая сложная подготовка к выстрелу требовала немало времени, и в результате обычный лучник успевал выпустить десяток стрел, пока арбалетчик выпускал одну. Даже более поздняя разновидность арбалета, в которой использовался взводной механизм, уступала по скорости стрельбы простому луку. Зато арбалет позволял пробить стрелой доспехи: кольчугу или щит, и потому считался грозным оружием.
Мне, конечно же, было известно, что небольшим арбалетом могли пользоваться всадники. Легкий и удобный при переноске, он, тем не менее, обладал внушительной убойной силой, в чем мы убедились в случае с несчастным Константином. Убийца, скорее всего, воспользовался для своего злодеяния именно таким оружием.
Между тем Леонардо кивнул в знак согласия со словами отца.
— Вы правы, это искусно изготовленная стрела, предназначенная для того, чтобы наверняка лишить жизни жертву. Такое оружие свидетельствует о том, что убийца — знаток своего черного дела. Вот поэтому я и хочу не разглашать обстоятельства смерти Константина до тех пор, пока не посоветуюсь с герцогом. По этой же причине предлагаю пойти на небольшой обман.
Бросив на меня быстрый взгляд, он продолжил:
— Не бойся, Дино. Я не буду заставлять тебя или твоего отца участвовать в чем-то постыдном. Я лишь попрошу вас привезти повозку, на которой мы вывезем отсюда несчастного Константина. Мы попытаемся убедить окружающих, будто юноша безмятежно спит, сидя рядом со мной. От вас потребуется лишь подтвердить, что вы видели, как мы покидали замок, и заявить, что ничего не знаете о том, что случилось с нами за его стенами.
Я задумалась над предложением мастера и невольно вздрогнула, живо представив себе, как мы будем сажать беднягу Константина в повозку рядом с Леонардо. Это был бы дерзкий обман: мастеру предстояло проехать в ворота в присутствии стражников. С другой стороны, Леонардо мастер иллюзий. Думается, и на этот раз его обман сойдет ему с рук. Более того, мне было прекрасно известно, что именно его талант по части разного рода фокусов и стал одной из причин, почему Моро нанял его в качестве устроителя придворных маскарадов и прочих развлечений.
— Я буду отсутствовать столь долго, сколь сочту необходимым, — продолжил он, — после чего, завернув труп в одеяло, вернусь с телом Константина в город и заявлю, что он-де убит разбойниками, бесчинствующими на дороге, ведущей в Милан. Подобные нападения не редкость в наши дни, и мое объяснение вряд ли навлечет на меня подозрения. И как только причина смерти будет формально объявлена, мы сможем приступить к погребению.
Мой отец, судя по всему, по-прежнему терзался сомнениями. Тем не менее, он утвердительно кивнул головой.
— Этот рассказ убедит кого угодно, но только не убийцу. Он-то знает, что лишил жизни юношу здесь, в саду, а не на дороге. Но, пожалуй, самого злодея давно здесь нет и ему безразлично, что будет дальше.
— Что ж, я не стал бы исключать и такую возможность, — согласился мастер, — но я не уверен в том, что дело обстоит именно так, как вы говорите. Если Константина убили из-за моей летательной машины, то убийца не достиг главной своей цели — не смог получить сведений о том, как ее нужно строить. Он сам или его сообщники могут находиться где-то рядом.
Пока мастер говорил, мне почему-то вспомнилась загадочная фигура в плаще с капюшоном, которую я видела накануне. Этот незнакомец явно шпионил за мной. Хотя мне и было непонятно, почему я, а не кто-то другой, вызвал к себе столь пристальное внимание. Да, этот человек вполне мог быть убийцей Константина.
Почему бы нет? Просторный плащ позволяет легко спрятать под ним арбалет. Более того, плащ в любой момент можно сбросить и слиться с толпой слуг или знати, в зависимости от того, какая на тебе одежда.
Не желая попусту тревожить отца — он наверняка расстроился бы, узнай он о том, что я могла вызвать интерес убийцы, — я подождала, пока взрослые завершат разговор. Убедившись в мудрости замысла моего учителя, отец одобрительно кивнул и отправился на поиски повозки. Лишь когда калитка закрылась за ним, я поделилась с мастером моими опасениями, рассказав о загадочной фигуре в плаще.
Леонардо выслушал мой рассказ с живым интересом, однако его слова меня крайне удивили.
— Странно, однако! Этот твой незнакомец объявился в замке в тот самый день, что и синьор Анджело, — заметил он на удивление спокойным тоном.
Мне тотчас стало обидно за отца. Ведь не думает же Леонардо, что такой прекрасный человек, как Анджело делла Фациа может иметь отношение к убийству!
Заметив мое душевное состояние, учитель поспешил меня успокоить.
— Не беспокойся, мой мальчик. Я не имел в виду твоего славного родителя и не намекал на его причастность к этому делу. Но кто-то вполне мог сделать выводы из того, что я пригласил его на службу герцогу, и потому решил нанести удар.
— Значит, вы и в самом деле верите в то, что сказали раньше? Что жертвой убийцы может стать кто-то другой? — в ужасе спросила я, мысленно представив себя, отца или кого-то из моих товарищей или даже самого Леонардо, неподвижно лежащим на земле в луже крови с торчащей из хладного тела стрелой.
Мастер провел рукой по бороде. Лицо его омрачилось.
— Не хотелось бы выступать в роли пророка, тем более, в подобных обстоятельствах, но осмелюсь предположить, что конец этого дела наступит не скоро.
«Поскольку мы все одеты в одинаковые туники и лосины, он вполне мог принять Константина за кого-то еще. Например, за меня», — предположила я, на этот раз представив себе, как истекая кровью я лежу со стрелой в спине.
Впрочем, у меня не было времени размышлять над столь удручающей сценой, потому что я услышала дробный стук в калитку. Это отец давал знать, что вернулся. Леонардо торопливо открыл калитку и помог провести в сад небольшую повозку, в которую была запряжена низкорослая лошаденка.
— Я бы не хотел, чтобы Дино стал свидетелем того, что мы будем с вами делать дальше, синьор Леонардо, — произнес отец с суровым лицом. — Пусть он лучше отправляется к своим товарищам.
— Я придерживаюсь того же мнения, — к моему великому облегчению согласился мастер, сопроводив свои слова коротким кивком, и обращаясь ко мне, добавил: — Остальные ученики должны находиться в маленькой часовне и готовить стены для новой фрески. Отправляйся к ним, и если они станут расспрашивать тебя, отвечай, что я прислал тебя им в помощь. Если же они станут задавать вопросы про Константина, говори, что в последний раз видел его, когда он покидал замок вместе со мной. И ни малейшего намека на то, что что-то не так.
— Как скажете, мастер, — согласилась я, бросив на отца взгляд молчаливой благодарности. Хотя замысел Леонардо и был мне понятен, я отнюдь не была уверена, что у меня хватит сил выдержать жутковатое зрелище, когда моего товарища погрузят в повозку, как какой-нибудь тюк с тряпьем.
Я опрометью выбежала из сада. Но даже когда калитка за моей спиной закрылась, перед моими глазами по-прежнему стояла картина того, что произойдет дальше… Двое мужчин поднимут Константина, посадят в повозку и постараются придать мертвому телу осанку живого человека. Привяжут к сиденью, накинут плащ, и его безжизненное тело наверняка не вызовет особых подозрений у стражников, когда Леонардо проедет вместе с ним в ворота замка.
Меня передернуло, будто я увидела это наяву. Почему-то я была уверена, что для мастера обращение с мертвецами — дело привычное, и мертвый Константин не вызовет у него брезгливости или страха. За время моего общения с Леонардо, ему, насколько мне известно, не раз доводилось осматривать тела мертвецов. Ходили слухи, будто он, чтобы познакомиться с анатомическим строением человеческого тела, вскрывал трупы мертвых преступников. Что касается моего отца… Несмотря на мои душевные страдания, я испытала прилив любви, который тотчас согрел меня. Хотя мой отец не любил поступаться принципами и был готов отстаивать их до конца, в его жилах текли мягкие телесные жидкости. Я знала: смерть Константина потрясла его до глубины души, а ведь он его почти не знал! Я почему-то не сомневалась, что отец представил на месте убитого юноши моих братьев или меня. И хотя суровая необходимость вынудила его принять участие в этом жутком маскараде, его нежная душа наверняка терпела адовы муки.
