Алексей Ракитин - Царская экспертиза
— Я подумал об этом же, — буркнул Алексей. — Глядишь, и в Питер ездить не понадобилось бы. Пойдёшь со мной?
— Уволь. Я, наверное, завтра в Тулу подамся. Дела мои в Ростове закончились и, судя по всему, вполне успешно.
Следующим вечером, уже проводив к поезду старшего брата и пообещав в будущем году непременно приехать к нему в Тулу, Алексей Иванович Шумилов отправился в гости к своим родственникам, дяде Мише и его семейству. Родня проживала на другом конце Ростова, в Острожном переулке, неподалёку от одного из старейших в городе православных храмов — церкви во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Матушка собрала корзину всяких гостинцев — кувшин домашнего подсолнечного масла, которое она умела очищать углём как никто другой, да пару бутылок молодого домашнего вина; отец же положил связку толстых журналов, выписываемых из Москвы — для племянников.
Дядя проживал в просторной квартире с отдельным входом в уютном двухэтажном домике, спрятавшимся в глубине палисадника. За домом был небольшой садик, куда вела задняя дверь. В садике под навесом, увитым густой виноградной лозой, располагался деревянный настил, заменявший собою террасу и беседку. Это было любимое место семейных ужинов на свежем воздухе. За столом собралось дружное семейство — сам хозяин дома, добродушный пятидесятипятилетний Михаил Васильевич, его жена, хохотушка Любовь Ивановна и младший сын Колька, гимназист 4–го класса. Старшие дети с родителями уже не жили.
После обильного неспешного ужина, когда стали опускаться нежные сумерки и наступило то блаженное состояния расслабленности и отдыха после дневной жары, после долгих рассказов о Петербурге и обсуждения последних политических новостей, Алексей подступился к интересующей его теме.
— Дядя Миша, скажите, а вам говорит что — нибудь фамилия Максименко?
— Конечно, ты ещё спрашиваешь! Известная персона! Александра Егоровна, купчиха, миллионщица. Живёт на Николаевской. Молодая вдова. Лакомый, кстати говоря, кусочек для многих искателей богатых невест. Её, почитай, весь город знает — купцы, заводчики, администрация. А ты отчего спрашиваешь?
— Познакомили меня с нею. Не могу понять, что за человек. Вот, думаю, может вы мне глаза откроете, — задумчиво промолвил Алексей. Он нарочно не стал давать исчерпывающего ответа, оставляя место для фантазии собеседника: пусть дядя Миша сам домыслит, кто и с какой целью это знакомство устроил.
— Хм, что ж тебе сказать? — хмыкнул дядя. — Дом у госпожи Максименко на широкую ногу, такие обеды закатывает!.. Не знаю, как у вас в Петербурге, а у нас такое нечасто встречается. Даже очень богатые дельцы живут прижимисто. А она не такая. Всё у неё схвачено, куплено, везде друзья. Стоит ей пальцем пошевелить, как тут же найдутся исполнители любых капризов. Муж её покойный крепким хозяином был, но всё как — то меньше на виду.
— Да, крепким — то крепким, да только пожили они недолго, — добавила Любовь Ивановна, прислушивавшаяся к тому, что говорил муж. — Вот тоже история вышла.
— А что за история? — поинтересовался Алексей.
— Умер. Заболел тифом и умер. Он по делам мотался, питался, видать, плохо, без должного женского пригляда, — пояснил дядя. — Опять же, с людьми разными общался, по делам, значит. Поехал в Калач, там заразился тифом, а когда она его сюда перевезла — умер. Болел, кстати, довольно долго, чуть ли не месяц. Лечили его…
Дядя примолк.
— И это всё?
— Ну, чего молчишь — то? — подначила дядю супруга. — Рассказывай уж, коли начал, — и, подмигнул Алексею, добавила. — Это он честь мундира так блюдёт.
— Ой, да при чём тут честь мундира? — отмахнулся дядя. — Это всё пустое, даже рассказывать не о чем. Лечил, значит, этого покойного мужа госпожи Максименко некий доктор Португалов. Вроде бы приличный с виду человек. А когда Максименко помер, доктор стал вымогать у вдовы взятку в четыреста рублей. Дескать, не подпишу вам разрешение на захоронение тела и всё тут.
— А он это как — то мотивировал? — осторожно спросил Алексей.
— А чем взятки мотивируются? — парировал дядя. — Денег хочу — вот и весь мотив… Португалов заявил, что, дескать, нужно установить причину смерти — намек на то, что, может, и не своей смертью муженёк помер. Но если по уму — что там можно было придумать, когда человек целый месяц болел!? И болел — то чем — тифом! Просто доктору денег хотелось, вот он и воспользовался возможностью проявить свою власть. И, заметь, всё это происходило, когда вдова в горе пребывала. Тут надо похоронить человека по — христиански, а доктор, пройдоха, документ не подписывает!
— Интересная история, — кивнул чрезвычайно заинтересованный Алексей. — И что же было дальше?
— Вышел скандал. Вдова молчать не стала. И, кстати, правильно поступила. Она заявила на доктора в полицию, обвинила его в вымогательстве взятки. Но сказала, что платить ни за что не станет, и сама потребовала назначить экспертизу по установлению причины смерти мужа, чтобы отбить инсинуации доктора.
— Ну, а что же доктор — то в своё оправдание сказал?
— Ну, вроде как обвинил вдову в том, что она, дескать, отравила мужа. Но доктору никто не поверил, конечно. Сейчас он такая пария, все приличные люди ему от дома отказали и от услуг его врачебных тоже. Согласись, история с этими деньгами паскудная вышла. Интересно, у вас, в Петербурге тоже такие вымогатели встречаются?
— Не знаю, ни одного не видел. А этот доктор…
— Португалов, — подсказал дядя Миша.
— Да, Португалов, он что, был посторонним человеком для их семьи? Ведь обычно к больному приглашают семейного врача, который лечит и отцов, и детей, и внуков и которому доверяют все.
— Насчёт этого не знаю, но то, что он не лечил старшее поколение в их семействе — это точно, поскольку чета Максименко приехала сюда всего несколько лет назад, уже после женитьбы. А до этого они вроде как в Астрахани жили, именно оттуда Александра Егоровна родом.
— Ну, а вы, Любовь Ивановна, что скажете? — Алексей всем телом поворотился к женщине, поскольку интуитивно чувствовал, что её переполняет желание принять участие в разговоре. — Что — то про честь полицейского мундира, верно?
— Я так скажу, Лёшенька, про то, как Португалов требовал с Максименко деньги, я ничего не знаю, поскольку при том не присутствовала. А знаю лишь то, что про Ивана Португалова многие люди говорят только хорошее. Знаю, что людям в помощи он никогда не отказывал и у бедных людей последнюю копейку из кармана не тянул. Может, он и попросил у Сашки Максименко деньги за службу — так могла бы и дать, нечего скопидомничать! Ей эти четыреста рублей, что четыре фантика, она куда более на свои утехи бросает. И муж ей был не пара — слишком разные люди. Уж не знаю, отравила она его или нет, да только она его в могилу свела и нечего тут на доктора тянуть. А Ивану Португалову рот заткнули…
— Ой, да ладно, Любаня, — отмахнулся дядя Миша. — Сейчас начнёшь тут маккиавелизм разводить!
— Заткнули, заткнули! Ты своих всегда защищаешь, да только у всякого Егорки свои отговорки! Знаю я, какие держиморды в полиции работают, слава Богу, замужем за полицейским, так что, почитай, сама на службе состою. Так что ручаюсь, Лёшенька, дело там грязное и тёмное, а хорошего человека просто крайним назначили, как почитай, всегда у нас делается.
— А как мне этого доктора разыскать? — полюбопытствовал Алексей.
— А на что тебе? — хитро посмотрел на племянника Михаил Васильевич. Но супруга тут же его осадила, даже не дав Алексею времени ответить:
— Ты, Миша, как иудей разговариваешь: вопросом на вопрос отвечаешь! А живёт Иван Португалов на Митрофаньевской, там за церковью двухэтажный домик с голубой крышей и голубыми наличниками. Подойдёшь, спросишь, там тебе его всяк укажет.
— Хочу проконсультироваться по поводу астмы для одного моего петербургского приятеля, — объяснил Алексей своё любопытство. — Думаю, раз пациентов у доктора сейчас мало, он не станет заламывать дорого. Как думаете?
На самом деле Алексей Шумилов вовсе не был уверен в том, что ему следует ехать к Португалову. Он вообще не знал, следует ли ему продолжать погружаться в семейные дела малознакомой женщины или имеет смысл корректно прервать знакомство с нею, сославшись на какой — либо достоверный, но надуманный предлог. Мысли шли враздрай, противореча друг другу, не позволяя остановиться на каком — то решении. Для Шумилова было лишь очевидно, что элементарные нормы приличия требовали от него визита мадам Максименко. Не лежала его душа к этой поездке хотя бы в силу того, что вся обстановка праздности вокруг этой дамы, да и люди из её «свиты» были Алексею Ивановичу неинтересны и малосимпатичны. Делать же над собой усилие, чтобы попадать в «тон» всей этой компании было и скучно, и лень. Кроме того, Алексей тяготился предстоящим разговором с Александрой Егоровной, вернее его деловой частью.
