Лора роулэнд - Жена самурая
Тишину отчуждения прервал хруст шагов на гравиевой дорожке. Подошедшая служанка поклонилась и сказала Дзёкио:
— Прошу прощения, его высочество отрекшийся император просит вас пожаловать к нему.
Обрадованная Рэйко поспешно проговорила:
— Я не должна более злоупотреблять вашим гостеприимством. Пойду нанесу визит и выражу свое уважение досточтимой наложнице его величества.
Дзёкио кивком подтвердила, что ничего другого от Рэйко и не ожидала. Хозяйка и гостья обменялись поклонами. Дзёкио сказала:
— Благодарю вас за очень интересную беседу. Не навестите ли меня еще раз до отъезда из Мияко? Я была бы рада закрепить наше знакомство.
— Я тоже. Обязательно зайду.
И они расстались.
7
За стенами Павильона пурпурного дракона раздался не то свист, не то визг.
— Момо-тян! — воскликнул император. — Войди.
Открылась боковая дверь. Появился небольшого роста худощавый молодой человек, вероятно, на несколько лет старше императора. Он приблизился к трону прыгающей походкой, роняя с губ неразборчивые звуки и, словно конь, вскидывая голову. Придворные потупились; закаменевшие лица выразили отвращение, которое обычно вызывает уродство. По дороге во дворец Хосина предупредил, что Момодзоно — «домашняя собачка императора». Сано воспринял эти слова как злую шутку и оказался не готов к ужасному зрелищу. Он оторопел.
— Мой кузен принц Момодзоно, — сказал император.
Правый министр Исидзё прошептал на ухо Сано:
— Принц — безнадежный идиот, он не осознает, что делает.
Но министр ошибался: Момодзоно пытался контролировать себя, например, сжимал челюсти, стараясь удержать непроизвольные выкрики. От титанических усилий зрачки постоянно двигались, тонкое бледное лицо обильно покрывал пот.
Сев на колени подле императора, принц поклонился; левая рука рефлекторно дернулась вверх, он правой с явным трудом опустил ее.
— Момо-тян, это сёсакан Сано. — Томохито бросил на Исидзё и других сановников лукавый взгляд. — Он хочет выяснить, кто убил Левого министра Коноэ.
— Про-о-ошу располагать мной, — невнятно произнес принц и несколько раз непроизвольно взвизгнул. — Тысяча извинений!
— Вы вместе обнаружили тело Левого министра Коноэ? — обратился Сано к императору, не решаясь даже взглянуть на его кузена.
Правый министр Исидзё, почувствовав настроение сёсакана, сказал:
— Ваше величество, может быть, присутствие принца Момодзоно не является столь уж необходимым? — В вежливом тоне сквозило раздражение. — Вы сами в состоянии ответить на вопросы следователя.
— А давайте спросим у Момо-тяна, — предложил улыбаясь император и повернулся к кузену: — Ты хочешь остаться?
— Да, по-о-ожалуйста! — Принц захлопал в ладоши. Судя по выражению преданности на лице и мольбе в голосе, «собачка» обожала хозяина.
В Сано проснулась жалость. Он прочел в часто мигающих скорбных глазах Момодзоно стыд: несчастный понимал, насколько он отвратителен.
Скрестив на груди руки, Томохито оглядел подданных:
— Тот, кому мой кузен не по душе, может уйти.
Никто не шелохнулся. Исидзё еле слышно прошептал Сано:
— Прошу простить за неудобство.
— Ничего страшного, — откликнулся Сано.
Он хорошо представлял, насколько придворным досадно, что их ставят на одну доску с идиотом.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело Левого министра Коноэ? — попросил он молодых людей.
Пока Момодзоно повизгивал и тряс головой, Томохито ответил:
— Мы услышали крик в Саду и отправились посмотреть, что случилось. Мы обнаружили Левого министра на острове, около павильона.
— Больше в Саду вы никого не заметили?
— Все при-и-ишли после нас, — сказал Момодзоно.
— А до того? — поинтересовался Сано, удивившись внезапно отчетливой дикции принца.
— Не думаю, — покачал головой Томохито. — Впрочем, было темно, да и некогда было нам озираться по сторонам.
— Вы ничего не слышали?
— Мы слышали, как бе-е-егают и кричат люди, — сказал Момодзоно, кривя губы.
«А ведь принц вовсе не идиот, — понял Сано. — Недаром возвращает разговор к „людям“, соображает, какой вывод можно сделать из того обстоятельства, что именно он и Томохито нашли Левого министра Коноэ».
— Ну хорошо, весь двор собрался в Саду. Императрица Дзёкио была там, ваше величество?
— Да, — с нетерпением в голосе ответил Томохито.
— А ваша наложница?
— Вам же сказал Момо-тян: пришли все.
Сано рассчитывал, что Рэйко удастся выяснить маршруты передвижения Дзёкио и Асагао в злосчастную ночь. Не исключено, что одна из этих женщин сначала убила Коноэ, а затем присоединилась к сановной толпе. То же самое можно было предположить и в отношении Томохито с Момодзоно, тем более что они первыми добрались до Коноэ. Чего проще — убить человека и притвориться, будто нашел труп!
— Где вы находились до того, как прибежали в Сад?
— В Учебном зале, — ответил император и беспокойно задвигал руками.
— Что вы там делали?
— Играли в стрелки. — Томохито принялся изучать ногти.
— В полночь? Почему так поздно?
Томохито откусил заусенцы и бестрепетно выдержал взгляд Сано.
— Какая разница? Захотелось!
— Ваш кузен тоже играл? — уточнил Сано, вообразив, как принц Момодзоно яростно мечет стрелки мимо мишени.
— Да. Ну, я имею в виду, Момо-тян наблюдал за моей игрой. У меня было несколько прекрасных бросков.
— Кто-нибудь еще присутствовал в зале?
— Нет. Но мы были там. Оба.
Враждебный тон императора позволил Сано усомниться в услышанном. Настораживала и безмятежность Момодзоно. Кузены определенно скрывали правду. Сано подумал было, не надавить ли на них, но отказался от опасной мысли.
Он мог предсказать, каковы будут последствия, если правда выплывет наружу. У императора и принца одно алиби на двоих. Разрушь он это алиби, Томохито обвинит его в клевете. Императорский суд поддержит суверена, правительство встанет на сторону Сано, и разразится конфликт между бакуфу и двором. Император Томохито объявит существующий режим незаконным, чиновники перестанут исполнять свои обязанности, и в стране начнется хаос. Недовольное население взбунтуется. Даймё с радостью воспользуются ситуацией и пойдут войной друг на друга за право сформировать новое правительство. Страна, как столетия назад, погрузится в пучину междоусобиц.
— Мне надоели ваши вопросы, — капризно заявил Томохито, а Момодзоно взвизгнул и дернулся всем телом. — Вы удовлетворены наконец?
Сано поклонился:
— Благодарю, ваше величество, на сегодня все.
Покинув павильон, Сано, ёрики Хосина и Правый министр Исидзё остановились на белой площадке.
— Вы собирались встретиться с госпожой Дзёкио и госпожой Асагао, — сказал Исидзё. — Мне проводить вас к ним?
— Не нужно, — ответил Сано, предпочитая сначала узнать, что выяснила Рэйко. — Я бы хотел осмотреть учебный зал и поговорить с личными слугами его величества.
Возможно, кто-то подтвердит алиби императора и принца, в противном случае придется… Нет! Пусть уж лучше убийцей окажется либо мать Томохито, либо его наложница.
— Меня, с вашего позволения, проводит ёрики Хосина.
Исидзё после небольшой заминки поинтересовался:
— К другим знатным особам у вас будут вопросы?
— Пока нет. Большое спасибо за помощь.
Лицо Правого министра превратилось в непроницаемую маску; он отвесил прощальный поклон. У Сано возникло чувство, что какая-то чрезвычайно важная деталь в расследовании им упущена.
8
Виллу императорской наложницы окружали сосны, ветлы, красные тополя и живописные кустарники. Пожилой дворецкий вел Рэйко по красивым дорожкам; в теплом неподвижном воздухе звучали смех и музыка.
— У ее высочества Главной императорской наложницы веселятся друзья, — сказал дворецкий. — Она приглашает вас присоединиться к компании.
Боковые пристройки к дому образовывали двор. Лозы дикого винограда, яркие от пурпурных цветов, оплетали ажурные решетки окон. Во дворе на помосте под балдахином, боком к большому экрану, на котором был изображен залитый лунным светом лес, стояли молодая женщина и мужчина. На ней было дорогое кимоно из малинового шелка, на нем — хлопчатобумажное кимоно и соломенные сандалии. Чуть в стороне три музыканта играли на традиционных инструментах театра кабуки — флейте, самисэне и погремушке. Люди в придворных одеждах сидели на коленях на подушках перед импровизированной сценой и наблюдали за разворачивавшимся спектаклем.
— Пришло нам время умереть! — с утрированной страстью продекламировал мужчина, схватив партнершу за руки.
Женщина, всхлипывая, запричитала:
— Пусть в этом мире нам не довелось быть вместе, но в ином мы станем мужем и женой.
