Дело о незваных гостях - Игорь Евдокимов
— А где же эти ваши тени? — осведомился Владимир.
— Они были здесь! — вскричал Трутнев. — Я же видел их!
Он опять вздрогнул, словно его спугнул какой-то звук, слышимый только им одним, и принялся озираться.
— Кто еще с вами? — спросил фотограф. — Кто это сказал?
— Вам что-то чудится? Я здесь один. И ничего не слышал.
Корсаков усмехнулся и отступил обратно, на край темноты.
— Нет, постойте, вернитесь! — умоляюще попросил Трутнев. — Не оставляйте меня с ними!
— С кем? — шепнул Корсаков. — С вашими жертвами?
— Да, черт возьми, да! — крикнул фотограф. — Я слышу их! Рядом с вами! В темноте!
— А что им от вас нужно?
— Они пришли за мной! Хотят меня забрать!
— Что ж, печально. Я их не слышу. И ничем не могу вам помочь.
— Но их должны были видеть вы! Вы! Не я! — кричал Трутнев, крутясь на месте в центре маленького островка света в море полной темноты.
— Боюсь, что в отличие от вас, я в ладу со своими демонами, — зло рассмеялся Корсаков и растворился в темноте. В последний момент фотографу почудилось, что рядом с Владимиром на секунду показался кто-то, похожий на него, словно брат-близнец.
Для Трутнева его голос потонул в бесконечном оглушающем шепоте. Он слышал тысячи голосов — не только тех, кого он снимал, но и их мертвых близких. Они не просто шептали. Мертвецы сгрудились вокруг него, набившись в крохотную комнатенку. Кто-то кашлял, кто-то хрипел, кто-то шелестел одеждой, кто-то шаркал ногами, кто-то гаденько хихикал, кто-то скреб ногтями по деревянным полам.
Трутнев схватил лампу и принялся размахивать ей, пытаясь разогнать тьму и разглядеть призрачных визитеров. Поначалу свет выхватывал лишь бедную обстановку комнаты — лавку вдоль стены, драпировки, колбы с химикатами. Но шепот не умолкал, лишь приближался, вместе с сжимающимся кольцом тьмы. А потом в свете лампы на миг возник Зайцев. Его мертвый друг с немым укором взирал на Трутнева.
— Нет! Уйди! Тебя здесь нет! Ты мертв! — заверещал фотограф и запустил в визитера лампой. Она пролетела сквозь Зайцева и с громким звоном врезалась в лежащие у стены химикаты. Керосин внутри лампы смешался с веществами из колб и мгновенно вспыхнул, подожженный не потухшим фитильком. Пламя мгновенно охватило старые бревна, окружив Трутнева. Огонь высветил собравшихся вокруг него мертвецов, жадными глазами взирающих на фотографа. Он кричал — и продолжал кричать, когда языки пламени достигли его ног.
XIV
Постольский подбежал к Корсакову, который задумчиво взирал на полыхающий дом. Крики фотографа уже почти стихли.
— Где Трутнев? — спросил Павел. — Он что, сейчас внутри?
— Ага, — только и ответил Владимир.
Поручик бросился к избе, но жар, пышущий ему в лицо, не дал подойти ближе нескольких метров. Постольский отшатнулся и гневно крикнул Корсакову:
— Ты же обещал, что не тронешь его!
— И я не тронул его даже пальцем, — пожал плечами Владимир. — Более того, даже предложил ему сдаться. Если бы он согласился — то я бы постарался ему помочь. Но Трутнев сам выбрал свою участь.
— Это каким же образом?
— Ну, скажем так — я предполагал, что попытка напечатать мою фотографию приведет совсем не к тем последствиям, на которые рассчитывал Трутнев. Я оказался прав. Он — нет.
— Господи, ты сейчас напоминаешь полковника! — помянул всуе своего безымянного начальника Павел. — Такое же самодовольный, и говоришь загадками!
— Извини, я не специально, — смутился Корсаков. — Все просто. Если даже вокруг обыкновенных людей могут роиться потусторонние стервятники, то представь, сколько их сейчас рядом со мной?
— Даже думать не хочу! — поежился Постольский.
— И правильно делаешь. Так вот, по определенным причинам добраться до меня им не под силу. Но они всегда рядом, и всегда голодны. Напечатав фотографию, Трутнев вновь пригласил их в наш мир. Но, за неимением другой добычи, они обратили внимание не на меня, а на него.
— Господи…
— Да уж, страшная участь. Обыкновенно падальщики цедят своих жертв днями, если не неделями. Но, пригласив стаю, Трутнев невольно сделал так, что его защитный кокон разорвали на куски буквально за считанные секунды. А что до горящего дома… Как и в случае с теми, кого он обрек на смерть, пожар можно списать на неосторожное обращение с опасными реактивами. Или на самоубийство под воздействием временного помешательства. Выбирать тебе.
— Полковник все равно будет недоволен, — покачал головой Постольский. — Как думаешь, какие-то результаты его исследований уцелели?
— Я очень надеюсь, что нет, — ответил Корсаков, созерцая рвущееся из окон избы пламя. — И это хорошо. Его опыты изначально были ущербны. Я сомневаюсь, что их можно было исправить. Мне должно быть жаль его, наверное. Трутнев родился с тяжким и непонятным даром. Люди не верили ему, сторонились, считали умалишенным. Такое кого угодно озлобит. Но Трутнев совершил непоправимое. Он знал, что его попытки доказать свою правоту убивают людей. Знал — и продолжал свои опыты, бесчувственный к чужим смертям. Есть какое-то поэтичное возмездие в том, что ему пришлось разделить судьбу своих жертв.
— А как же падальщики? Куда они отправятся теперь?
— Восвояси. Как я и говорил, разделавшись со своей добычей они возвращаются обратно, в свой мир. Так что беспокоится о том, что неупокоенные тени продолжат скитаться по окрестностям Петербурга, не стоит.
— Но почему же они все-таки не прицепились к тебе? — спросил Постольский.
Корсаков размотал шарф, продемонстрировал другу висящий на груди амулет и соврал:
— Он защищает меня. Как тогда, в доме баронессы Ридигер, помнишь?
— А, ну да, конечно, — кивнул Постольский.
«Ты все еще не готов рассказать ему?», издевательски шепнул кто-то в голове Корсакова. Владимир лишь поморщился, отгоняя чужие мысли прочь.
Серые осенние тучи вновь разродились дождем. Капли воды с шипением начали падать на горящий дом, но сил природы пока не хватало на то, чтобы потушить яростное пламя. Владимир вновь плотно затянул шарф и зашагал прочь от избы. Секундой позже его примеру последовал Постольский.
От автора
Драгоценный читатель!
Спасибо тебе за очередное прочитанное «Дело» из «Архива Корсакова». Пожалуй, это самый объемный рассказ из неномерных (т. е. не развивающих магистральную сюжетную линию). Читать его можно спокойно, ведь он содержит только минимальные спойлеры, которые никак не повлияют на удовольствие от прочтения других частей «Архива» — смею надеяться, что скоро и в печатной версии тоже!
Мозг писательский все-таки странно устроен, подкидывая на удивление яркие идеи в самые неожиданные моменты. Ложусь я, знаете ли, спать — и появляется перед глазами картинка. Напротив Корсакова сидит молодой и очень нервный господин, который протягивает ему фотокарточку и просит сказать,
