Енё Рейто - Карантин в Гранд-отеле
— Вы считаете себя вправе вести допрос? Мне казалось, что это дело капитана.
Элдер с довольным видом кивнул.
— Вы совершенно правы, синьора. Надеюсь, капитан поинтересуется, откуда вам известно, как главное управление распределило между нами обязанности?
Синьора Релли, побледнев, поднялась с места.
— Можете арестовать меня, если посмеете, но этого унизительного допроса я не потерплю!
— Мы задаем вопросы в самой вежливой форме, и мне совершенно непонятно, почему вы так нервничаете…
Синьора Релли села снова.
— Si! Можете задавать мне вопросы, капитан, но этот господин в штатском…
— Старший инспектор Элдер — известный сотрудник полиции, и я попросил его принять участие в следствии… — ответил капитан и покраснел, чувствуя, что это капитуляция с его стороны.
— Не понимаю, почему вы сердитесь на меня, синьора, — сказал Элдер. — Я отношусь к вам с безусловным уважением и ни в коем случае не собираюсь впутывать вас во что бы то ни было. Я лишь хотел бы задать несколько вопросов.
— Va bene… давайте… О кинжале мне ничего не известно и…
— Но, простите, — улыбнулся Элдер, — кто говорит о кинжале?… Мне лично хотелось бы узнать, когда умер синьор Релли?…
— Почему это вас интересует?
— Старая привычка уточнять все данные о людях.
— Мой муж умер восемь лет назад.
— Как его звали?
— Может, вас интересует и национальность?
— Упаси бог. Только имя.
— Да? Его звали Арнольдо.
— И где он похоронен?
— В Виченце… Вы можете сказать, какое все это имеет отношение к делу?
Капитан тоже бросил на Элдера недоуменный взгляд.
— Это действительно так важно, Элдер?
— Если нет, то почему синьора Релли так нервничает?
— Потому что мне не нравится, когда суют нос в мою личную жизнь. Я этого не терплю.
— Ну, тогда не буду, — спокойно ответил инспектор. — Скажите только, пожалуйста, что означает двойка на кинжале?
С дрожащими губами она вскочила с места.
— Я уже сказала, что не знаю… Это… какой-то игрушечный кинжал… Детская игрушка.
Элдер встал перед нею и посмотрел ей прямо в глаза.
— Вы ошибаетесь, синьора Манзини! Это игрушка для взрослых.
Женщина впервые за весь разговор растерялась, потом она пожала плечами и уныло прошептала:
— Si! Вам все известно… Да, я Недда Манзини… Удивленные взгляды всех присутствующих обратились к ней. Капитан потер лоб.
— Где-то я уже слыхал это имя…
— Слыхали. Оно известно было всему миру. Я была оперной певицей. Девятнадцать лет назад… Потом я ушла со сцены и уехала с одним миссионером на Борнео… А когда… он умер… — Ее глаза наполнились слезами, — я решила вернуться… Но я не хотела быть постаревшей артисткой… Вместо этого я стала играть роль молодой еще вдовы и приняла фамилию Релли… Унизительно, когда люди высказывают свое сочувствие человеку, когда-то бывшему знаменитым… Я стала синьорой Релли. Basta!… Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство…
— О, меня интересовали совсем другие вещи. Я только хотел узнать, сколько артистов сейчас в этом доме?
Маркхейт покачал головой. Куда снова метит этот хитрец?
— Почему вы спросили об этом? — нервно повернулась к Элдеру итальянка.
— Потому, — ответил Элдер, — что этот кинжал — театральный реквизит…
Молчание…
— И… что вы хотите этим сказать?
— Что мне необходимо познакомиться со всеми находящимися в этом отеле артистами, которые могли сохранить в качестве сувенира этот реквизит, — он бросил взгляд на кинжал, — которым они пользовались во втором акте оперы.
— Вы… меня… подозреваете?…
— Нет. Но, найдя кинжал из театрального реквизита, я должен знать, есть ли в этом доме и другие артисты помимо господина Линднера…
— Линднер — добросердечный и безусловно порядочный человек.
— Никто его и не подозревает. Мы лишь хотим выслушать его показания насчет кинжала. Лейтенант Седлинц попросит сейчас его прийти сюда…
— Прошу вас… умоляю… он наверняка не имеет никакого отношения к этому кинжалу…
— Успокойтесь же, синьора…
— Нет! Линднер — человек с больным сердцем и нервами, он так мнителен… Вы убьете его…
Она чуть не плакала, ломая себе руки, а полицейские не могли прийти в себя от изумления. Колдун, что ли, этот Элдер? Откуда, черт возьми, он извлекает свои сюрпризы?
— Положитесь на нашу тактичность, синьора. А сейчас, пока мы будем беседовать с господином Линднером, я попрошу вас побыть в канцелярии вместе с лейтенантом Боргеном.
— Хорошо. Да, я жалею и люблю этого большого ребенка. Поверьте мне, он не имеет ничего общего со всем этим делом, и… и… не подозревайте его… Будьте с ним поосторожнее… пожалуйста… — У нее на глазах выступили слезы. — К нему надо относиться очень бережно.
Синьра Релли вышла из комнаты вместе с лейтенантом Боргеном.
— Откуда вы все это узнали? — спросил у Элдера капитан.
— Не забывайте, что я тоже интересовался жильцами этого отеля. Лицо итальянки показалось мне знакомым, и я позвонил в их консульство. Там история этой женщины хорошо известна и, учитывая обстоятельства, они не стали делать из нее тайны… Вы действительно предлагаете мне принять участие в следствии, господин капитан?
— Гм… да. Признаюсь, мое мнение о вас изменилось… Раньше я думал, что вы обязаны своими успехами больше везению, чем знаниям.
— Чтобы чего-то добиться, нужно и то, и другое. Вошел Седлинц вместе с толстым, похожим выражением лица на ребенка, певцом. Правда, дряблые мешки под глазами и жирные складки на подбородке говорили о том, что годы дают о себе знать… Он тяжело дышал, пожелтевшие, усталые глаза свидетельствовали о бессонной ночи.
— Садитесь, господин Линднер…
— Спасибо… — Линднер, пыхтя, сел. Капитан хотел показать ему кинжал, но тот исчез со стола… Куда же это он мог деваться?
— Небольшая формальность, — улыбаясь, проговорил Элдер. — Мы провернем по очереди алиби всех жильцов. Вы, насколько я помню, стояли в холле, когда капитан зачитывал распоряжение о введении карантина?
— Да.
— Но сразу же после этого вы вышли?
— Совершенно верно. Я поднялся к себе в номер, потому что устал… и мне было неинтересно…
— Что ж, в холле действительно было скучновато. В коридоре вы никого не встретили?
— Ну… Встретил князя Сергея, и мы с ним поздоровались.
— Больше никого?
— На лестнице стояла девушка, которая тоже живет на моем этаже. По-моему, она ждала князя.
— Это была Мод Боркман… Вы прошли прямо к себе в номер?
— Нет. Меня неожиданно позвала синьора Релли…
— Но ведь синьора была внизу, в холле!
— Да, но тем временем она тоже поднялась наверх. Она ехала лифтом и поэтому обогнала меня. Она попросила меня принести ей сумочку с деньгами, которую она забыла в холле.
— И вы принесли?
— В холле я ее не нашел. Совершенно не понимаю, куда она могла деваться…
— Спасибо, — сказал Элдер. — Будем считать, что с формальностями мы покончили.
— Пожалуйста… я всегда готов помочь полиции… — Линднер тяжело поднялся с места.
— Мне бы хотелось еще мимоходом выполнить просьбу господина Вольфганга, — с улыбкой проговорил Элдер. — Его люди во время уборки нашли в мусоре вот эту безделушку, и он не знает, кому она принадлежит.
Элдер вытащил из кармана кинжал. Глуповатое лицо Линднера прояснилось.
— Это моя вещь… сувенир. Память о втором акте «Волшебного стрелка». Это была моя лучшая роль.
— Как же это кинжал оказался в мусоре?
— Может быть, упал с письменного стола. Он у меня всегда там и лежал…
— Будьте добры обратиться за ним в дирекцию отеля… Это только формальность. Сами мы не можем возвращать найденные вещи… Еще только вот что… А коричневое пятно с ковра у вас не исчезло?
Дверь из соседней комнаты распахнулась и ворвалась синьора Релли.
— Довольно!
Линднер удивленно уставился на нее.
— Я хочу дать показания.
— Но… синьора…
— Пусть господин Линднер на минутку выйдет. Не бойтесь, ничего страшного не произойдет. Я просто хочу объяснить одно недоразумение…
— Я не уйду! Я хочу знать, что происходит… Что все это значит?
Элдер закурил сигарету и сказал:
— Садитесь, господин Линднер, и вы тоже, синьора. S'accomodi…
Услышав итальянское слово, женщина с выражением легкого удивления на лице села.
— Мне кажется, самое разумное — сразу же выяснить все. Мы никого ни в чем не подозреваем, и не случится ничего страшного, если и господин Линднер услышит правду. Так что прошу вас, синьора, мы вас слушаем.
Итальянка уже заметно успокоилась.
— Когда господин капитан начал уже зачитывать распоряжение, я увидела, что Линднер направился к лестнице. Походка у него была немножко неуверенной. Мне не хотелось, чтобы он продолжал пить — день и без того обещал быть достаточно трудным. Я решила зайти к нему и села в лифт. Подойдя к его номеру, я увидела, что дверь приоткрыта. Внутри в луже крови лежал труп…
