Кондратий Жмуриков - Халява для раззявы
Со стороны Сивухин представлял довольно любопытную и странную картину. Посреди голой осенней аллеи, под мелкоморосящим дождем, на скамейке сидит всклокоченный мужичонка, неопрятного вида с красными глазами и синеватым носом, держит в руках какой-то клочек бумаги и, шевеля губами, что-то декламирует. Сивухину повезло, что в этот момент не было в парке ни гуляющих старушек со своими злобными собачонками, ни вечно затурканных делами мамаш с малышами, ни блюстителей закона и порядка.
Проверив несколько раз правильно ли он заучил адреса, Костик приступил к выполнению второй части своего поискового плана, а именно, к экипировке. Костик прекрасно понимал, что человека «играет» одежда. Явиться в незнакомый дом с просьбой в своих повседневных лохмотьях было как-то не очень удобно. Значит, нужно приодеться. Всю дорогу домой Костик размышлял: кто бы из его приятелей мог ссудить на время что-нибудь из одежды? Никто! Понятно дело, что все собутыльники Сивухина голыми по улицам не разгуливали, у нас, к сожалению, не Папуа-Новая Гвинея – холодновато. Но то, что на них было надето, одеждой можно было назвать только после длительного и тщательного ислледования. Некоторые не мылись, а, значит, и не стирались неделями, а то и месяцами. Многие добывали свои лохмотья на всевозможных дешевых распродажах или получали одежду в качестве платы за выполнение мелких хозяйственных работ, редким счастливчикам доставались «наряды» из Армии Спасения, присланные в Кукуевскск по линии гуманитарной помощи от далеких заокеанских братьев-бомжей в качестве рождественского подарка.
И тут Костика посетила гениальная и простая идея: попросить помощи у соседей. Ну, например, у Козябкина! Главно придумать что-нибудь этакое, чтоб не могли отказать. Когда Костик стучал в дверь своей коммунальной квартиры, легенда приобрела четкие очертания. Сивухин заглянул на кухню, в ванную в надежде поймать одну из соседок, никого. Ну, ладно. «Значит начнем с Козябкина», – подумал Костик, придавая своему лицу торжественно-печальное выражение. Он, как актер, перед выходом в полный зрительный зал, сконцентрировался и, постучав в дверь соседа, открыл, не дожидаясь приглашения.
Козябкин был занят. Высунув от усердия кончик языка, он расклеивал по стенам своей комнаты этикетки от пива. Одна стена была полностью заклеена разноцветными бумажками.
Костик замер на пороге, не находя слов от удивления.
– Ну, чего застыл? – поинтересовался Козябкин. – Заходи. Давненько хотел ремонт в комнате сделать, обои новые поклеить, внести эту, как ее там… инди… индивидуальность. А то, как с бодуна глаза открою, так не понимаю: то ли у себя дома, то ли у Петьки Кабанова, то ли у тебя, то ли в трезвяке заночевал. А теперь – опа! Моя, родная комната. Ни у кого такой нет, опять же экономия. Вместо новых обоев пива там или водочки купить можно.
Сивухин, разглядывая «художества» Козябкина, резонно заметил:
– А на всю комнату у тебя не хватит, маловато. Добавить надо.
Козябкин согласно кивнул головой и ответил:
– Ничего, мне ребята с завода обещали помочь. А пока только одну стену оклею у кровати. А ты чего пришел-то? – поинтересовался Козябкин.
Костик тут же вспомнил, чего ради он приперся к соседу.
– Козябкин, – торжественно обратился он к соседу, – я знаю, ты – Человек!
Козябкина такое обращение несколько насторожило, он отложил ножницы и произнес с видом мученика, язвенника-трезвенника:
– Я сегодня не пью, мне во вторую смену. У нас там заказ срочный…
– Да я не за этим, – досадливо поморщась, перебил его Костик.
– А за чем? – удивился Козябкин, поскольку Сивухин обращался к нему всегда только с одной просьбой – выпить.
– Козябкин, у тебя костюм есть?
Брови Козябкина поползли вверх.
– ???
– Да, костюм, костюм, – повторил Костик Сивухин для пущей убедительности два раза. – И галстук.
Последний вызвал у Козябкина гомерических хохот. Огромное тело простого рабочего парня сотрясалось от смеха, из глаз текли слезы, а щеки покрылись красными пятнами. Отсмеявшись, Козябкин спросил:
– А гаврюха тебе зачем? Жениться собрался, что ли?
Сивухин с видом оскорбленной невинности, глядя прямо в глаза соседу, нагло соврал:
– Да, собираюсь жениться. На вдове. Очень состоятельная дамочка, у нее ларек сигаретный возле остановки. Нуждается в серьезном мужчине, для жизни, бизнеса и интеллигентных бесед (последние слова вырвались из уст Сивухина сами собой. Ложь, выпущенная на свободу, уже жила и действовала по своим правилам, не зависящим от Костика). У меня смотрины, а надеть нечего.
«Нет, все же надо было мне в артисты идти, – самодовольно подумал Сивухин. – Вру, как по-писанному».
Козябкин недоверчиво посмотрел на заморыша-соседа, но Сивухин был так убедителен, так горд… Чего только не бывает на свете, может, и вправду… Кто этих баб разберет…
Козябкин в раздумьях почесал голову. Из мужской солидарности надо было бы помочь соседу. Вот только как? Размеры дородного Козябкина и замухрышистого Сивухина явно не совпадали.
Козябкин открыл дверь шифоньера, приглашая Костика заглянуть внутрь. По комнате распространился густой запах смеси нафталина, лаванды и чего-то еще. На вешалках висели старые, но добротные костюмы времен расцвета отечественной швейной промышленности. Ткань кое-где была подпорчена молью (эта летающая прожорливая тварь, этот ужас, портящий гардеробы граждан, была неистребима, как вечно живой Терминатор). Козябкин боролся с ней всеми доступными средствами – от народных до промышленных. Он даже использовал отравляющее вещество из почти военной спецлаборатории. Безрезультатно. Козябкин подозревал, что моль давно уже жрет нафталин и получает от него кайф, словно наркоман от хорошей дури. Иначе чем можно объяснить тот факт, что, чем больше сыплешь нафталина, тем больше появляется моли в твоей квартире?
Сивухин заглянул внутрь, громко чихнул и протянул руку за костюмом из темно-коричневой шерсти, который был меньше всего испорчен. Он снял пиджак с вешалки и накинул на себя. Козябкин молча указал ему на зеркало, висящее на стене.
Да… Зрелище было еще то… В зеркале отражался форменный урод в коричневом пиджаке. Рукава свисали до колен, придавая облику какую-то обезьяноподобность, огромные плечи делали и без того тонкую шею какой-то страусиной. Полы пиджака болтались где-то у самой земли.
– Ты это… не расстраивайся, – утешая его, проговорил Козябкин. – Мы это дело сейчас, мигом.
Козябкин выскочил из комнаты и постучался к соседям, вернее к соседке. За стенкой жила разбитная разведенка Зиночка, которая лелеяла мечту создать семью с Козябкиным. Поэтому она всегда с готовностью и энтузиазмом откликалась на любые его просьбы. Собственно, на это и рассчитывал коварный Сивухин, обращаясь к Козябкину. Ему, Сивухину, ни одна бы дамочка коммунального рая не пришла на помощь. А вот холостому, хорошо зарабатывающему Козябкину…
Через час Сивухин, благодаря золотым рукам Ниночки, стал счастливым обладателем почти подогнанного по своей фигуре костюма. Подогнанный, это, конечно, мягко сказано. Огромные плечи все время съезжали за спину, как крылья. Брюки время от времени нужно было подтягивать. Если бы прохожие заглянули под пиджак Костика, они увидели бы странную конструкцию, поддерживающую брюки Сивухина на его тощей заднице. Конструкция состояла из двух пар подтяжек и солдатского ремня. Но, как говорится, на безрыбье и зонтик парашют.
Первая фамилия из списка была звучной, но странной – Бульдозер. Впрочем, как и вторая – Удав. И третья – Череп, и четвертая – Могила и все остальные. Но это, уж извините, кому какие родители достались. У одного папа с фамилией Франкенштейн, у другого – Кривозадов, у третьего – Лютиков. Не всем же повезло, как Сивухину. С такой фамилией и жить приятней. Примерно так рассуждал Костик, добираясь до своего первого журнала. Он уже воображал, как возьмет журнал и найдет марку…
Однако, на месте все оказалось сложнее. Сивухин добрался до нужной улицы и огляделся в поисках нужного дома. На этом месте оказался огромный пустырь, огороженный здоровым трехметровым железным забором с колючей проволокой, пущенной поверху. Костик достал бумажку еще раз и прочитал адрес: «Мокряковский тупик, дом 1».
Тупик был, а вот домов ни первого, ни второго, ни вообще какого-нибудь, не было. Костик заметался в поисках прохожих, которые могли бы направить его в нужном направлении. Но прохожие Мокряковский тупик почему-то обходили стороной. Сивухин понуро побрел вдоль забора, в надежде наткнуться на калитку, ворота, проход. Время от времени он приставлял свое чуткое ухо к холодной металлической поверхности и прислушивался… Там была жизнь! Там кто-то был! Люди. Эти люди могут что-нибудь знать про дом номер один. Только как до них добраться? Эта мысль все время подстегивала Костика, заставляла его бежать вдоль забора, как скаковую лошадку, подгоняемую кнутом наездника-жокея.
