Жильбер Синуэ - Сапфировая скрижаль
— Послание?
— Я так думаю. Видите ли, пещера — это место возрождения, закрытое пространство, куда уходят от света, дабы обрести укрытие и обновление. В Коране сказано следующее: «И ты бы видеть мог, как солнце на восходе клонилось от пещеры вправо, а на закате слева обходило их. Они ж лежали на пространном месте посреди». Это «пространное место» — центр, где происходит превращение, место, куда семеро спящих скрылись, не подозревая, что получат продление жизни, едва ли не бессмертие. Когда они просыпаются, то обнаруживают, что проспали триста девять лет.
Эзра задумчиво погладил бороду.
— Это очень интересно, но вы говорили о послании…
— Оно содержится в скрытом смысле этой суры: тот, кто осмелится войти в эту пещеру, то есть пещеру, которую каждый носит в себе, или в ту тьму, что находится за бесконечным океаном души, тот окажется втянут в процесс превращения. Войдя в этот океан, он устанавливает связь между содержимым оного и своим сознанием. И в результате может получить преображение своей личности — с положительными или отрицательными последствиями.
Раввин слушал разъяснения Саррага с глубочайшим вниманием.
— Если я правильно понял, можно было бы предположить, что в результате этого поиска — если мы, конечно, доберемся до конца — мы рискуем больше никогда не стать такими, какие мы есть сейчас. Исходя из вашего предположения, мы можем измениться либо в положительном, либо в отрицательном смысле.
— Ну, во всяком случае, эту гипотезу следует учитывать.
— Вам кажется, что я сомневаюсь, но… с Абеном Баруэлем ни в чем нельзя быть уверенным. — Он указал на записи. — Продолжим?
— Мы добрались до Азазела, Малика и Ахмедая. Тут невозможно ошибиться: они представляют собой тройное изображение демона. И это подчеркнуто словом «Гадес» — бог подземного царства.
— Совершенно верно. Теперь «Иаван». У подножия этого холма спит сын Иавана. Это имя можно найти в Бытии. Там Иаван упомянут как отец некоего Фарсиса. И вот тут толкование становится еще более трудным, потому что если взять книгу Ионы, то обнаружим, что Фарсис это также и название города. — Он процитировал: — «И встал Иона… и пришел в Иоппию и нашел корабль, отправлявшийся в Фарсис, отдал оплату за провоз и вошел в него, чтобы плыть с ними в Фарсис от лица Господа». Что касается последнего слова «покорился», то мы знаем благодаря вам, то оно связано с исламом и, как следствие, с нашим сотрудничеством. — Сарраг немного выждал, а затем с ноткой усталости обронил: — Не думаю, что мы далеко продвинулись.
— Я с вами не согласен. Если мы займемся повторным анализом, эти пять пунктов позволяют увидеть тропку. Слушайте меня внимательно: у нас есть загадки, которые следует разгадать, и чтобы осуществить это, Абен Баруэль дает нам понять, что нам понадобится проводник. И этот проводник описан вполне конкретно: он молод (отрок), и это слуга храма (наар). Поскольку тут сплошная символика, то этот термин нужно понимать целиком: храм может быть и синагогой, церковью, мечетью, молельным домом, в общем, если расширить поле, можно добавить место, где молятся Богу. То есть этот проводник молод и живет в месте, где молятся. Вы согласны?
Шейх кивнул, но все же добавил:
— Этих мест поклонения несчетное количество. Вы, кстати, их перечислили: тысячи церквей, уцелевшие синагоги, мечетей великое множество…
— Можете добавить сюда монастыри и обители.
— Головоломка!
— Нет, если мы будем учитывать подсказкам. Абен нам указывает, где находится это место.
Ибн Сарраг нахмурился.
— Какие подсказки? Демоны? Ад? Фарсис?
— Я не знаю, с чем ассоциируются демоны и ад. Но что-то мне подсказывает, что ответ заложен в слове «Фарсис». К несчастью, это ставит нас перед дилеммой: либо мы берем за основу Бытие, X, 4, и тогда в данном случае Фарсис — имя. Либо выбираем книгу Ионы, I, 3, и тогда это — название города.
И они оба погрузились в задумчивое молчание. Тишину время от времени нарушал грохот проезжающей тележки, ржание лошадей, крики бродячих торговцев.
Наконец Эзра вздохнул.
— По-моему, на сей раз мы в тупике.
— Должен быть намек, слово, которое позволит нам… — Шейх вдруг замолчал, уставившись в текст.
— В чем дело? — изумился раввин.
— Ну конечно! Это тут… — Араб ткнул пальцем в слово «покорился» и чуть ли не вскричал: — Десятая сура! Это в ней ключ! Разве вы не видите?
Эзра недоуменно помотал головой.
— Я сбился с пути, и вы сделали вывод, что слово «покорился» здесь лишь для того, чтобы подчеркнуть необходимость нашего сотрудничества. Это неверно! Мы оба ошиблись. Я ведь вам сказал, что фраза «верую, что нет кроме того, в кого уверовали дети Израиля. И я из тех, кто покорился (его воле)!» взята из девяностого айата десятой суры?
— Да. Вы ошиблись?
— Вовсе нет! Я просто забыл указать на весьма существенную деталь. Вы знаете, как называется эта десятая сура?
Раввин покачал головой.
— ЙУНУС! Иона!
— Иона… — машинально повторил Эзра.
— Следовательно, никаких дилемм! Абен Баруэль дважды указал на Иону, и значит, Фарсис — не персонаж, а город. Тот город, который упомянут у Ионы.
— Мои поздравления, шейх ибн Сарраг. Вам удалось произвести на меня впечатление.
— К сожалению, мы все равно остаемся в тупике. Во всей Испании нет города, который назывался бы Фарсис.
— Не важно. По крайней мере нам известно, в каком направлении вести поиски.
В комнате снова воцарилось молчание.
Они сидели так довольно долго, погрузившись в размышления. Внезапно гнусавый голос муэдзина пронзил небеса над Альбаисином. Шахир снял обувь, развернул маленький коврик и встал на него лицом к Мекке. Было около четырех часов, и уже дважды он предавался молитве.
На сей раз раввин не ограничился одним лишь наблюдением. Сунув руку в карман, он достал оттуда кипу и водрузил на голову. Выйдя на середину комнаты, он несколько неловким движением повернулся в сторону Иерусалима.
Пока Сарраг читал свою молитву, он начал читать свою.
В комнате зазвучали две молитвы, пусть и различные по языку, но схожие по сути.
— Во имя Аллаха, всемилостивого и милосердного…
— Да прославится Имя его во веки веков…
— Хвала Аллаху, Владыке мира…
— Который создал Он волею Своей…
Так протекло время. Парадоксальное и общее. Закончив молитвы, оба вернулись на свои места. Нарушая снова повисшее молчание, Эзра подавил зевок и произнес:
— Поразмыслим каждый по отдельности. Я не знаю, каковы ваши намерения, я же иду домой спать. Утро вечера мудреней.
— Вы хотите сказать, дня. Или того, что от него осталось.
— Моему телу все равно. Мы вернемся к этому завтра днем, если не возражаете. Может быть, к тому моменту всесильный просветит нас насчет Фарсиса!
Он собрал свои бумаги и поплелся к двери, махнув на прощание.
— Шалом!
— Салам, ребе.
ГЛАВА 5
Бойтесь и дрожите.
Как если бы стояли на краю обрыва, как если бы шли по тонкому льду…
КонфуцийБургосФра Франсиско Томас Торквемада задумчиво подошел к окну, выходящему на город, над которым возвышалась внушительная громада кафедрального собора Бургоса. Это строение, самое прекрасное готическое творение во всей Испании, никогда не вызывало восхищения монаха. Он предпочитал церковь Св. Николая, более утонченную, не такую подавляющую.
Немного дальше справа, за листвой виднелись спокойные воды Арлансона, и еще дальше — женская обитель Лас-Уэльгас. Перед его мысленным взором предстало лицо аббатисы, второй дамы Испании после королевы. Он не удержался от улыбки при мысли об этой трогательной монахине, о которой говорили, что будь Папе дозволено жениться, то лишь аббатиса была бы достойна этой чести.
Папа… Избрание Иннокентия VII вызывало у Торквемады душещипательные воспоминания. Разве не Святому Престолу он обязан своим назначением на пост Великого Инквизитора Кастилии, Арагона, Леона, Каталонии и Валенсии?
Неплохо для скромного приора доминиканского монастыря Санта-Крус, что в Сеговии. Слава Богу, во имя Господа.
Господь… Всемогущий и всеблагой. Поддержка в трудные часы. Свет надежды в бесконечной тщетности людской. Он, и Он один знал и разделял чудовищную боль, снедавшую сердце сына Его из-за беззакония, царившего в этом столетии. Еретики всех сортов, молитвы раввинов, пение имамов. Гангрена на теле Испании. Господь это знает. И вопреки голосам, раздававшимся во тьме ночей Севильи, Кордовы или Сарагосы, желающим опорочить его священную очистительную миссию (Томас отлично знал об этих еретических настроениях), Господь его поддерживает, Господь его вдохновляет. Когда зазвучат колокола Судного дня, когда глаза людей наконец раскроются, тогда те, кто сегодня порицает его, воочию узрят, какое место выделит Господь фра Франсиско Томасу Торквемаде. Без всякого сомнения, одесную от себя.
