Антон Кротков - Загадка о тигрином следе
Впрочем, на басмачей неизвестные конники похожи не были. Одеты они были в форму с погонами и прочими знаками различия. Общее мнение было такое, что это скорей всего афганский пограничный разъезд.
– Вы ведь начальник! – произнёс Каракозов, глядя на Одиссея.
– Перестань! – набросилась на мужа Кира, прекрасно понимая, куда клонит её муж. – Он не обязан рисковать собой ради нас.
– Ошибаешься, дорогая! Он знал на что идёт, когда принимал эту должность.
– Это так, – согласился Одиссей.
– Вот видишь, он порядочный человек, – сказал жене Каракозов, и снова обратился к Одиссею:
– И раз уж мы попались им на глаза, то вряд ли они просто так пропустят нас на свою территорию. По-моему будет лучше попытаться договориться с ними.
– А чего договариваться, если у нас есть это? – недоумённо заметил комиссар Лаптев, похлопывая по диску пулемёта. Каракозов перепугался:
– Вы с ума сошли, это же погранстража! И потом их больше, чем нас.
Но Лаптев лишь отмахнулся он него. Его собственный план был таков: подманить всадников поближе, для чего сделать вид, будто сдаёмся, и внезапно расстрелять в упор.
– В азиатской войне такая тактика допускается – считал он.
Все ждали, какое решение примет начальник. И похоже выбора у Одиссея не было. Пора было вспомнить инструкции, данные ему в Москве как раз на такой случай.
Глава 80
Когда Одиссей приблизился к всадникам шагов на пятьдесят, они поскакали ему навстречу и взяли в кольцо. Никто из них не стал спешиваться. Вокруг безоружного одиночки хороводом закружили кони, позвякивала сбруя и оружие, резко бил в нос душный запах военной кожи и конского пота. Пытаясь определить, кто тут главный, Луков озирался, задрав голову. Но всадники постоянно перемещались. От этого мельтешения лиц у Одиссея даже немного закружилась голова. Пришлось снять очки, чтобы помассировать заболевшие глаза. В этот момент один из верховых уверенным голосом обратился к нему, и сразу стало понятно, что он и есть офицер.
– Кто вы? – раздался над головой Лукова суровый голос.
– Беженцы от большевиков – ответил Одиссей на местном языке и, вспомнив про дипломатию, пышно поприветствовал представителя властей иностранного государства:
– Очень рад встрече с вами. Да прибудет с Вами благословение Аллаха!
– Русские? – тем же казённым недружелюбным голосом осведомился пограничник.
– Да… В основном… Среди нас есть гражданские и одна женщина – поспешил пояснить Одиссей. – А я учёный-востоковед, бегу аж из самой Москвы.
– Документы есть?
Вокруг Одиссея продолжали постоянно перемещаться, бряцая оружием, люди-кентавры, силуэты которых расплывались у него в глазах.
Ещё не успев вернуть очки на собственную переносицу, Луков машинально сунул руку в полевую сумку, достал запрашиваемую бумагу и протянул всаднику. Сейчас он думал лишь о том, когда и главное как предложить пограничнику взятку. Иначе их просто не пропустят. Мешочек с басмаческими самородками лежал наготове у Одиссея в правом кармане брюк. Достать его теперь, либо подходящий момент ещё не наступил? Ведь умение давать взятки на Востоке – большое искусство, и Одиссею приходилось учиться ему на ходу.
– Я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз – собравшись с духом, обратился он к офицеру.
– Мне некогда тратить время на разговоры, – жёстко сообщил тот и стал гортанным голосом отдавать команда своим людям. Всадники с неприятным визгом вытащили из ножен сабли и заклацали затворами карабинов.
– Я должен задержать вас и доставить на заставу. Если вы старший, прикажите своим людям сложить оружие в одну кучу.
– Но мы пришли как друзья, оружие у нас только для обороны от красных и охоты!
Одиссей почувствовал, что у него осталось крайне мало времени на переговоры.
И вдруг Луков услышал совсем другой голос. Нет, с ним по-прежнему разговаривал начальник патруля, но того словно вдруг подменили. Прежде всего он внезапно перешёл на английский язык:
– О, господин капитан, что же вы сразу не сказали, что это вы! А я уже собрался тащить всю эту большевистскую шайку на заставу, только чтобы иметь возможность переговорить с вами.
Одиссей, наконец, водрузил на нос очки и увидел расплывшееся в заискивающей улыбке небритое лицо афганского офицера, форма которого представляла собой смесь традиционного афганского костюма и британской офицерской униформы. Пока Луков лихорадочно соображал, что происходит, пограничник соскочил с коня и с поклоном уважительно пожал ему руку. Причём в первый момент Одиссею даже показалось, что небритый афганский пограничник собирается поцеловать ему руку, и он чуть не отдёрнул её.
– Прошу вас, не сердитесь на меня, сэр! Я всё делал так, как мне приказали ваши британские друзья: мне было сказано: «когда встретишь русских, сначала убедись, что перед тобой действительно капитан Генри Кейвенинг, и только потом говори ему всё».
Одиссей наконец сообразил, что происходит – он по ошибке вручил афганскому командиру вместо своего экспедиционного мандата британский офицерский патент застрелившегося подполковника! Вот так везение!
Поздравив себя большой удачей, Одиссей с достоинством британца принял извинения туземного офицера. После чего пограничник стал говорить без умолку, ещё недавно грозно звенящий металлом голос его лился мёдом. Предварительно подобострастно осведомившись у Лукова: «Влияет ли господин капитан на выбор маршрута экспедиции?», и получив утвердительный ответ, афганец показал на карте место, где русских будет ждать засада из нанятых англичанами басмачей. Чтобы пограничник не заподозрил подвоха, Одиссей не сразу одобрил задумку «своих друзей британцев». Сперва лже-капитан сделал несколько уточняющих замечаний, которые впрочем, носили самый общий характер. И только потом согласился, что в целом план хорош.
– Благодарю вас, господин капитан, ведь это я выбрал место! – просиял пограничник.
После этого Одиссей окончательно уверовал в собственную удачу и даже попросил у афганского командира пару лошадей, пожаловавшись на то, что сильно устал всё время топать пешком.
Афганский офицер был рад ему услужить и тут же приказал двум своим подчинённым слезть с лошадей и отдать их Лукову. На прощание, пожимая руку Одиссею, афганец вручил Одиссею ружейную гильзу, в которую была вставлена свёрнутая трубочкой бумажка:
– Это для господина майора. Мне велено передать, чтобы вы сообщили господину майору, что его, вас и «немца» по завершению операции ожидает приём у самого вице-короля Индии и высокие награды.
Афганский пограничник также снабдил Лукова голубым платком, который Одиссей должен был повязать себе на правое плечо повыше локтя, сразу, как только его отряд попадёт в засаду, чтобы не быть случайно подстреленным. Ещё два таких же платка афганец передал для таинственного майора и «немца»
Возвращение Одиссея к своим было триумфальным: мало того, что он сам гарцевал на великолепном скакуне, так ещё вёл за собой в поводу вторую лошадь. Он рассказал, что подкупил пограничников. Все радовались и поздравляли его, а Одиссей пытался по лицам понять, кто искренне поверил в его версию, а кто, возможно, догадывается о том, что произошло на самом деле.
Теперь он знал наверняка – в экспедиции действует майор вражеской разведки. Этот майор и Джокер похоже одно и то же лицо. Луков также решил, что «немец», о котором вскользь упомянул пограничник, похоже, играет при шпионе роль ассистента. «А если этот второй агент – „немец“ – я сам? – вдруг пришло ему в голову. – Только отчего „немец“? Разве я похож? Впрочем, стоит ли теперь ломать над этим голову. Важно лишь то, что вторым агентом действительно могу быть я сам. Вряд ли заговорщики успели сообщить своим кураторам, что перестали мне доверять. Впрочем, двое у меня в отряде тайных врагов или же только один, надо чтобы он или они думали, что я купил пограничников за золото».
Правда, было неясно, известно ли противнику о засаде. «Возможно эта информация находится в шифровке? – задался вопросом Одиссей, и пришёл к выводу, что вряд ли. Иначе афганский пограничник не стал бы так подробно рассказывать ему всё, да ещё показывая на карте. «Не-ет, подполковник у них был свой человек: ему доверяли. «А что же тогда депеше?!» – эта мысль постоянно сверлила Одиссею мозг. В полученной от афганца гильзе содержалась шифровка, текст которой был похож на тот, что Одиссей видел на камне. Сами собой возникали голове разные версии содержания тайного послания, но конечно всё это было пустым фантазёрством. И всё же присутствие у него перехваченного письма придавало Одиссею какой-то гордости за себя. И хотя особой заслуги его в этом не было, просто удача, ощущение, что вот ведь какой он молодец – переиграл матёрых шпионов, тешило самолюбие молодого человека, грело ему сердце.
