Ледяной ветер Суоми - Николай Свечин
– Нашла коса на камень, – снова дал подсказку кандидат на должность.
– Что же вы такого человека держите на испытании? – спросил Алексей Николаевич. – Ему из ленсманов в фохты[25] самая дорога. А не к вам в бюрократы.
– Он нужен нам здесь. Толковый, смелый, никого не боится. Наверное, ты именно таким был в молодости. Не то что сейчас… Я хочу вырастить из Вихтори помощника себе, но пока ему не хватает опыта. Сотрудничая с тобой, он как раз наберется новых приемов. Русская полиция серьезней нашей потому, что у вас и проблемы посерьезнее. Финны спокойнее, они законопослушны. Большая часть нарушений совершается по пьяному делу. Хулиганство, ножовщина, мордобой, тайное винокурение… Преступление, из-за которого приехал ты, для нас как курс университета для гимназии. Не было никогда здесь подобных фокусов. Вот пусть Вихтори и пройдет под твоим руководством этот курс. Он будет тебе надежным помощником. А ты, пожалуйста, стань для него хорошим учителем.
– По рукам, – Лыков по очереди обменялся с собеседниками крепкими рукопожатиями. – А теперь расскажи, будь добр, про криминальную обстановку в Гельсингфорсе. Особо прошу остановиться на тех вещах, которые могут касаться моего дознания.
Комиссар подвел статского советника к плану города, висевшему на стене:
– Запоминай. К зиме я жду ухудшения этой самой обстановки по причинам, которые только что изложил. В Гельсингфорсе копится критическая масса недовольных. Люди лишаются работы, им нечем себя прокормить. А к ним вдобавок едут и едут новые конкуренты на приискание должности. Мы участили облавы, забираем с улиц и из притонов праздношатающихся, а их меньше не становится. Вчера привели восемнадцать человек из самого города и еще четверых из Сёрнеса. На что живут, непонятно… Хулиганства стало больше, то и дело пускают в ход пуукко, который вы в России называете финкой. Мы ввели штраф в пятьдесят марок за ношение пуукко на дорогах общего пользования, а также на частных и публичных увеселениях и собраниях. Но толку пока не вижу. Вот на прошлой неделе случилась большая драка на вечере рабочего союза кожевенников. Ввалились пятьдесят подонков, никакого отношения к кожевенникам не имевшие, все они были с ножами. Начали приставать к женщинам, их кавалеры вступились, и началось… Так что по улицам вечером ходи осторожно.
– Что еще предпринимаете?
– Пытаемся бороться с пьянством. От него все зло! Каждый вечер в шести участках, на которые поделен город в полицейском отношении, собирают до полусотни напившихся до беспамятства или буйства. А по воскресеньям – больше ста. В итоге принято правило, запрещающее продавать водку в малых количествах, меньше одной канны в руки.
– Канна – это мера в три с половиной литра, – поспешил пояснить Лыкову Вихтори.
– И результаты вроде бы есть. Рабочие и плебс не могут позволить себе такой расход. Пьяных, кажется, стало меньше.
Алексей Николаевич скептически покачал головой:
– А самогоноварение? А кто помешает рабочим скинуться на канну втроем?
– Ты прав, все это имеет место. Но мы ужесточили также правила продажи. Теперь водку можно купить только четыре дня в неделю: со вторника по пятницу с девяти до одиннадцати часов утра.
– И что?
Начальник сыскной полиции поджал губы:
– В ответ они стали пить политуру. В бутылку лимонада кладут соль, доливают политуру и трясут. От соли и встряски лак выделяется и осаживается на дно.
– Много уже народу отравилось? – сочувственно спросил питерец. – У нас таких дураков тоже в избытке.
– Есть ослепшие, и два человека умерли. А еще очень мы досаждаем шведам. Представляешь, наши ребята повадились ходить на ту сторону границы в шведский город Хапаранда. Для этого надо лишь перейти речку по мосту. И – пей сколько хочешь и когда хочешь, да и цены ниже. В результате в прошлом году…
Кетола полез в стол, вынул оттуда справку и зачитал вслух:
– …задержано в пьяном виде семьсот семьдесят пять человек. Из них шестьсот восемьдесят семь оказались финляндцами! Почти все тяжкие преступления в Хапаранде были совершены ими же. Население требует усилить в городе кадр полиции и не пускать через мост соседей.
– Понял. А что с более серьезными преступлениями?
– Кражи в квартирах случаются здесь даже не каждую неделю, не то что у вас. Часто стали красть в банях, особенно в Сёрнесе. Как редкий случай приведу похищение главным директором Гельсингфорсской лесопромышленной фирмы Генриксеном семидесяти тысяч марок из кассы предприятия. Украл и побежал к вам в Россию! Мы арестовали его уже на станции Рийхимяки. Что еще? Грабежи происходят регулярно. Вчера, например, ограбили городского фискала [26] в парке Дьюргорден, возле спортивного плаца. Зачем он туда вечером один пошел? А третьего дня в предместье Германстад напали на хозяина магазина. Он нес через неосвещенный двор дневную выручку к себе на квартиру. Живет напротив… Стукнули по голове, отобрали кассу и убежали. Ищем, кто сделал, но пока не нашли.
– Тихий городок, два грабежа в неделю, – ехидно прокомментировал питерец. – Вас бы, батюшка, начальником сыскного в Иркутск! Или в Читу. Поглядел бы я, как бы вы там крутились.
Кетола хотел съязвить в тон, но гость опередил его вопросом:
– А что с убийствами? По-прежнему около ста в год на всю страну? Не снижается?
– Увы, даже потихоньку растет. Это общая тенденция. У вас ведь то же самое?
Статский советник выругался в ответ:
– У вас потихоньку, а у нас полным ходом. Но…
– Сегодня в обеих каторжных тюрьмах Финляндии за убийство сидит почти пятьсот человек. Каждый год прибывает еще по сто – сто двадцать. Дела преимущественно бытовые. Вот недавно в городской богадельне Оггельбю поспорили двое, кому очередь шить на швейной машине. И двадцатидвухлетний дурак вынул нож и зарезал шестидесятипятилетнего старика… Теперь получит десятку и шесть лет лишения гражданского доверия[27].
– Ну а как насчет настоящих убийств? – с нажимом уточнил питерец.
По лицу комиссара пробежала злая гримаса:
– В Улеаборге в июне подломали кассу Алатеммесской кооперативной торговли. Забрали всего двести марок, но при этом убили заведующую торговлей Анну-Ловизу Сиири и ее пятнадцатилетнюю дочь.
– Как их убили? – лицо Лыкова тоже дернулось.
– Застрелили из револьвера.
– Нашли?
Кетола ответил сквозь зубы:
– Нет. И улик
