Михаил Учайкин - Тринадцатый стул
Глава 10
— Может, в кафе? — спросил Игорь у Галины, когда они с ней из прохлады коридоров театра выбрались наконец в зной летнего дня.
— Нет, — покачала головой она. — Не люблю общепит, хотя сама там работаю.
— Тогда по чашке кофе?
— Кофе можно, — согласилась девушка, предварительно вынув из клатча телефон и взглянув на время.
Игорь с важным видом подхватил ее под локоток и повел к Ауди на стоянке позади театра.
— Есть предпочтения? — поинтересовался он.
— Нет, — Галина пожала плечами. — На ваше усмотрение. Здесь я полностью отдаюсь в ваши руки и полагаюсь на ваш вкус.
Игорь повез ее в кофейню возле фонтана, где в былые времена встречался с Андреем. Он не случайно выбрал это заведение, там к напиткам предлагали вкусные пирожные, и можно было взять на десерт мороженое шариками в креманке. Недешево, но у него были деньги, по глупому стечению обстоятельств — аванс, заплаченный как раз по Галининому делу.
Каким-то внутренним чутьем понимая, что девушка напряжена, Игорь не задал ей ни одного вопроса об Иванцове. Пусть расслабится, проникнется к нему доверием. Впрочем, он может ее и не мучить расспросами, выяснит все, что нужно, в театре или… у то же тети Маша, родственницы, с которой проживала Галина. Кто ему мешает осчастливить старушку своим визитом, пока ее квартирантка на работе? К тому же он знал главное — тетя Маша обожала кофе.
План в голове созрел мгновенно — он отвезет Галину на работу, вернется сюда, возьмет кофе на вынос и направится в гости. Время для визита будет совсем не позднее. Попробует разговорить старушку, если удастся.
Галина допила кофе — от мороженого и пирожного она отказалась — снова взглянула на телефон, видимо, проверяя, опаздывает она на работу или еще нет.
— Домой, в кафе? — спросил Игорь, вопросительно приподняв бровь.
— В кафе, — грустно вздохнула Галина, всем своим видом показывая, что для нее праздник выходного дня окончен.
Игорь кинул в кофейное блюдце несколько купюр — он и без счета прекрасно знал, сколько потратил, а сдача — чаевые для Бори, официанта, который их обслуживал. К тому же он планировал еще вернуться сюда, чтобы взять кофе для старушки, если что-то не так, тот ему обязательно об этом скажет…
Еще по дороге назад Игорь заехал в винный магазин и приобрел там бутылку дорогого французского коньяка, почему-то ему показалось, что тетя Маша должна питать слабость к подобного рода алкогольным напиткам…
— А, Игорек, — проскрипела старушка, открыв ему дверь. — Входи.
Она отъехала в своем инвалидном кресле подальше от входной двери, давая Игорю возможность снять обувь на входе и не топтать паркет в квартире.
— Я хотел вам задать несколько вопросов, — произнес он, смутившись. Ему почему-то казалось, что тетка Галины не должна была запомнить ни того, как он выглядит, ни его имени. Он даже целую речь приготовил для этого случая, а оказалось, что ничего такого и не нужно. — Я кофе принес и коньяк, — добавил он тихо.
— Кофе, надеюсь, хороший, не дешевая бурда? — спросила тетя Маша, легко на своем кресле отъезжая на кухню.
— Ты в комнату иди, — махнула она рукой на дверь, когда он попытался идти вслед за ней. — Я сейчас, только бокалы захвачу. Надеюсь, ты не за рулем?
— Нет, — покачал головой Игорь.
Он поставил материну машину на стоянку возле дома, а сюда добрался на такси, и то только потому, что боялся, как бы кофе не остыло. А мог вообще на автобусе. Ему не трудно и на общественном транспорте.
— Так зачем пожаловал?
Тетя Маша ловко откупорила бутылку с коньяком, налила в бокалы, а потом бережно открыла пластиковую упаковку с кофе и все вылила себе в фарфоровую кружку.
— Ты обойдешься, — сказала она Игорю. — Мне и одной тут на глоток.
— Расскажите мне об Иванцове, — попросил Игорь и затаил дыхание — угадал или не угадал.
— О Вадьке, что ли? — тетя Маша чуть не подавилась коньяком. — И рассказывать о нем нечего. Мутная личность, темная лошадка, — сказала она хмуро. — Ходил к Галочке, ходил, ночевать оставался, я не возражала — дело молодое. Поначалу он мне порядочным показался — обходительный такой. А потом, бац, и пропал. Галочка говорила, что они расстались по обоюдному согласию, но я же не слепая, видела, что у той по утрам глазки красненькие, да и всхлипы за стенкой иногда по ночам раздавались. Но это в прошлом.
— А тут некоторое время назад, — тетя Маша неожиданно наклонилась к Игорю всем телом и перешла на свистящий шепот, — он объявился в моем доме вместе с Аглаей, та когда-то тоже жила у меня, и вдруг ни с того ни с сего стал выдавать себя за мою девочку.
Вот тебе и старушка — подслеповата и глуховата.
— Но я не возмущалась, — продолжила старушка, — по ночам только не спала и дверь в спальню запирала, больно, стервец, кофе вкусный варит.
— И что ему надо было? — не удержался от вопроса Игорь.
— Ты сыщик, ты и разбирайся, — хмыкнула тетя Маша.
— А дверь в спальню?..
— По коридору за Галочкиной комнатой.
Во входную дверь позвонили.
— Сиди. Сама открою, — прохрипела старуха строгим голосом, бодро поднявшись со своего кресла и схватив цепкими пальцами Игоря за плечо. — Это могут быть только ко мне. И им совершенно не обязательно тебя здесь видеть.
Она тихо прокралась в прихожую. Сухо щелкнул входной замок. Видимо, действительно, нежданный визитер пришел к тете Маше.
— Глеб, ну, что ты все ходишь и ходишь? — спросила она негромко. — Нет у меня документов, которые тебе нужны. Бабкину мебель я продала тебе всю. Секретер ты сам отказался покупать.
— Надеюсь, ты не последовала моему совету и его не выбросила?
Игорь не сразу узнал голос антиквара — слишком давно видел его в последний раз, да и тот старался говорить тихо, как и хозяйка квартиры.
— Нет. Как стоял, так и стоит в кабинете, — проскрипела та в ответ. — Только не проси. Продам его, сразу ремонт придется делать. А у меня денег нет.
— Я же тебе за него пятьдесят тысяч долларов предлагаю, не рублей, — попытался возмутиться господин Бухарин.
«Вот жук навозный», — чуть не выругался вслух Игорь. Он же эти деньги из мебели, которую продала ему старуха, извлек, сам сказал. И вместо того, чтобы ей их просто вернуть, теперь на них пытается выкупить какой-то секретер у тети Маши.
Затаив дыхание, Игорь стал прислушиваться, о чем говорили те двое в прихожей. Надо присмотреться к этому предмету мебели. Тетя Маша сказала, что он по-прежнему стоит в кабинете.
Игорь встал с дивана и, стараясь не скрипнуть паркетом, на цыпочках прокрался к единственной двери, которая выходила из комнаты, где он сидел. Осторожно приоткрыв дверь, заглянул туда: современные стеллажи с книгами — комната вполне могла быть бывшим кабинетом. Он просунул голову, чтобы рассмотреть помещение полностью — так и есть, прямо рядом с дверью стоял массивный секретер в старинном стиле.
Игорь одним скачком снова оказался на своем кресле перед журнальным столиком, как только услышал сухой щелчок замка — судя по всему, антиквар ушел не солоно хлебавши. Может, они договорились о встрече, когда Игорь уйдет?
— А где ваша спальня, говорите? — спросил Игорь, других помещений в квартире он не заметил.
— Пойдем, покажу, — прохрипела тетя Маша.
Она вывела Игоря в прихожую, и открыла дверь, ловко замаскированную под один из стоявших вдоль стены шкафов для одежды. Игорь усмехнулся — ни за что бы не догадался, что эта двушка, вовсе и не двушка. Хотя мог и предположить, что в доме старой сталинской постройки с высокими потолками вряд ли были такие маленькие квартиры.
За дверью располагалась ванная и две небольшие комнаты — спальни.
— Моя последняя, — сказала тетя Маша. — А в этой, — она распахнула настежь дверь без замка, — сейчас живет Галочка.
— А Аглая где жила?
— В одной с ней комнате. И спали они в одной постели, пока Глашке общежитие не дали. Она и съезжать не особо хотела — на последнем курсе уже была, — фыркнула тетя Маша. — Это поначалу интересно вместе тусоваться, как они, молодые, говорят, а потом всем хочется тишины и покоя.
— А почему съехала, не говорила? — спросил Игорь. — Вы не находите это странным, раз хотелось покоя.
— Говорила, еще как говорила, — тетя Маша подошла к своей спальне и тоже распахнула дверь настежь. — Жаловалась, что если не будет проживать в общежитии, то театр может не выделить служебную площадь. А она тогда замуж уже собиралась…
Игорь поразился, что в спальне тети Маши не было совершенно противного застоявшегося «старушечьего» запаха — несвежего белья и лекарств — только легкий аромат освежителя для воздуха.
— Но не вышла, — закончил он фразу.
— Не вышла, — согласилась тетя Маша, — так как Глашке выделили не служебную квартиру, как она надеялась, а такое же койко-место в общежитии, но уже театра. Она хотела вернуться, но я ее назад не пустила.
