Антон Кротков - Загадка о тигрином следе
– Только вы должны мне верить. Не травил я этих лошадей. Слово офицера – не травил! И с этими толком незахороненными телами убиенных солдатиков тоже конфуз с моей стороны вышел ненарочно. У меня накануне ещё с вечера снова зашевелился осколок-паразит в лёгком. Пришлось принять двойную дозу «лекарства», – почти весь спирт на это употребил, что вы мне дали. Голова у меня естественно соображала плохо, и я действительно не проконтролировал работу похоронной команды. Так что тут Кира Антоновна права. Это я виноват, что проклятый тигр увязался за нами. Но, клянусь, я сделал это без умысла. Хотя если по совести, то будь я на вашем месте, я бы приказал меня расстрелять сразу по возвращению к отряду!
Одиссей попросил опустить его на землю. Его несколько раз вырвало. Но зато после этого стало вроде как немного полегче, даже появились силы говорить. И Одиссей ответил своему спасителю:
– Хорош же я буду, если отплачу вам столь чёрной неблагодарностью… Хотя вы правы, этот ваш перстень и будто специально выстроившиеся против вас улики… Одним словом, я действительно не мог полностью довериться вам.
Ягелло улыбнулся.
– Если откровенно, то и вы вначале нашего знакомства показались мне сущим недоразумением. Глядя на ваш первоначальный энтузиазм, я был уверен, что трудности и опасности пути быстро источат ваш пыл и от него останется один перегар. Поверьте, за последние годы я пережил столько разочарований, что у меня не было ни малейшего желания всерьёз помогать вам. Я только делал вид, что занимаюсь делами экспедиции. Ведь меня заставили участвовать в этом предприятии. Как вы уже, похоже, знаете, моих близких держат в ЧК в качестве заложников. Сами понимаете, что особого желания помогать вам у меня поначалу не было.
– Я это заметил – вяло проговорил Луков.
То, что Одиссей не теряет нить беседы, а значит не так уж плох, воодушевило Ягелло, и он заговорил с ещё большим напором:
– Да, но так было до того момента, как я понял, что вы оказались лучше, чем я о вас вначале думал. И тогда я сказал себе: «Этого молодого человека можно уважать. Он действительно знает, чего хочет, и помыслы его благородны». Я поверил, что вы искренни в своём деле. Впервые за долгое время в моей жизни тоже появился какой-то смысл. И всё благодаря вам! Тем обидней мне было, когда вы дали мне понять, что подозреваете меня в подлых намерениях. А что касается перстня.
Ягелло снял с мизинца печатку и протянул её Лукову.
– Я заказал его у одного ташкентского кустаря из обыкновенного чугуна в расчёте, что от меня все отстанут, ведь и красные, и белые одинаково настороженно относятся к «вольным каменщикам». Все знают, что масоны преданно служат лишь своим магистрам и интересам ордена. Но расчёт оказался ошибочен. Никто не обращал внимания на перстенёк. Меня постоянно куда-то мобилизовывали, агитировали, пытались вербовать в заговорщики и «стукачи». В конечном итоге я оказался сначала в ТУрЧКа, а потом в вашей экспедиции.
Глава 70
Ягелло спас Одиссею жизнь. Если бы не его мгновенная реакция и точное пониманию того, что необходимо делать, для Лукеова всё бы быстро закончилось мучительной агонией и неизбежной смертью. Ведь, как потом Одиссей узнал, он действительно находился всего в двух сантиметрах от смерти. Редко кому удавалось выжить после укуса гюрзы; даже особая сыворотка не всегда помогала. А у них в экспедиции такой сыворотки и небыло! Так что можно сказать, что Одиссей родился в рубашке. И конечно он был признателен своему спасителю, и испытывал чувство вины из-за того, что подозревал его.
Правда, ещё в некоторое время молодой человек страдал от боли и тошноты. И лишь через пять дней опухоль на ноге начала спадать.
*
Окружающий ландшафт теперь представлял собой череду поросших густым кустарником холмов. Эта сильно изрезанная холмистая местность идеально подходила для засады. Если впереди притаился враг, то приближающийся экспедиционный отряд был бы у него как на ладони. Понимая это, Ягелло сформировал из трёх лучших стрелков боевое охранение. Авангард двигался шагах в трёхстах впереди, быстро занимая очередную господствующую над местностью высоту, и удерживая её до подхода основной колонны. Сам же подполковник с двумя бойцами шёл в арьергарде, чтобы не допустить новых нападений тигра на отставших. Благодаря такой тактике предгорье удалось пройти без серьёзных происшествий.
Начался пологий подъём. Старая заброшенная дорога не слишком круто взбиралась в гору через хвойный реликтовый лес, который, похоже за тысячи лет своего существования ещё не познал топора.
Впереди стал слышен плеск реки и шум горного водопада. Наконец-то можно было вдоволь напиться из стремительного прохладного потока, берущего начало с высокогорных ледников!
После короткого отдыха на берегу реки стали готовиться к переправе, которая была сопряжена с определёнными трудностями, ибо течение было достаточно быстрым. На скользких камнях нетрудно было поскользнуться, да и мышцы ног могло банально свести в ледяной воде. Насыров быстро разделся, оставшись в узкой набедренной повязке и необычайно громадной чалме, которую он хитро изготовил из скрученных в толстый жгут рубашки и штанов. Не спрашивая разрешения Киры, он, словно пушинку, подхватил её на руки и вошёл в кипящий пеной поток. Все следили за ними, затаив дыхание.
– А этот новенький – шустрый парень! – с уважительной иронией заметил Лаптев, – не успел появиться, а уже девчонку на руках таскает.
– Я собрался это сделать раньше него, он просто опередил меня, – завистливо глядя на ловкого азиата, сердито буркнул археолог.
Комиссар искоса взглянул на археолога и снова усмехнулся:
– Тогда девчонке крупно повезло. Окажись на месте этого крепыша вы, и вас обоих пришлось бы искать в нескольких верстах ниже по течению.
Кенингсон обиженно поджал губы. Однако спорить с этим молодым наглецом он считал ниже своего достоинства.
Без происшествий переправа не обошлась. Один из солдат поскользнулся и сильно травмировал колено при падении. Ещё одного красноармейца не досчитались уже после переправы. Скорей всего он просто дезертировал. В отряде всё меньше оставалось людей, способных полноценно исполнять службу. Те же, кто не был ранен или болен, были сильно измучены дорогой, обувь и одежда их пришли в крайне изношенный вид. Но главное, большинство этих людей впервые оказались в горах. Так что вряд ли от них стоило ожидать большой выносливости на вьючной тропе.
За рекой начался густой лес из орешника. Постепенно затих за спиной гул бурного потока, снова вокруг путников сомкнулась тишина и покой. По-прежнему над головой в просветах густой кроны блистало солнце на чистой небесной глазури, в его лучах могучие великаны горных вершин сверкали белыми шапками.
Из-за того, что подъём становился всё круче, усталость скорее давала о себе знать. Каждый час делалась короткая остановка на 5—10 минут. За это время люди успевали немного передохнуть, а отставшие могли нагнать колонну.
Ягелло как раз объяснял Одиссею, что впереди надо поставить сильных направляющих, которые могли бы задавать темп всему отряду, как вдруг лесное спокойствие разорвало «бах, бах». Ягелло взял двоих красноармейцев и поспешил с ними на звуки выстрелов. Вернулись они вместе с пожилым охотником довольно дикого вида, настоящим Зверобоем, будто сошедшим со страниц романа Фенимора Купера. Охотник назвался жителем расположенного «неподалёку» кишлака. Правда, после уточнения на карте выяснилось, что до кишлака более 40 вёрст. В разговоре с этим человеком Одиссей не почувствовал враждебности или настороженности, типичных для жителей равнины. Поэтому Лукову пришла в голову мысль: «А почему бы не посетить это селение. Возможно, там удастся нанять носильщиков». Конечно, это означало, что придется потерять на этом день или два. Но время можно будет легко наверстать, если в отряде появятся сильные, многоопытные носильщики. Одиссей объяснил соратникам, что им предстоит немного отклониться от маршрута, чтобы зайти в ближайшее селение. Большинство эта новость обрадовала…
Неожиданно лес расступился и посреди густой чащи возникла большая поляна а на ней десятка полтора бревенчатых хибар.
Местные жители оказали гостям самый радушный приём. Во время пира аксакалы ругали нового афганского эмира, при котором их соседям по ту сторону горной границы совсем тяжко стало жить из-за непомерных государственных налогов. И одновременно старики льстиво нахваливали русского царя. Видимо в заслугу бывшей империи ставилось то, что здесь в глаза не видели податных чиновников. Те явно всячески противились путешествию в затерянный в пограничных лесах аул. Не удивительно, что любой представитель государственной власти был для здешних туземцев диковинной птицей.
