К. Сэнсом - Темный огонь
– Ну что, рискнем? – предложил Барак, потерев подбородок.
Я посмотрел в сторону погруженного в темноту дома.
– Рискнем. Только не забывайте об осторожности.
– Вы в состоянии спуститься? – спросил Барак, бросив на меня испытующий взгляд.
– Разумеется.
– Ну, тогда вперед.
Барак с легкостью спрыгнул на лужайку. Я последовал его примеру. Стоило мне приземлиться, резкая боль пронзила мною многострадальную спину. Барак принялся собирать с земли куски мяса и складывать их в сумку, а я тем временем наблюдал за домом.
– Лучше ничего здесь не оставлять, а не то они сразу поймут, что в саду кто-то побывал, – бормотал Барак, ползая по траве.
Отыскав наконец все куски, он проворно сбил замок с колодца. Вдвоем мы сняли крышку. Омерзительный запах, исходивший из глубины, стал несколько слабее, но при виде зияющего черного отверстия внутренности мои болезненно сжались. Барак, не теряя времени, укрепил на краю колодца веревочную лестницу и принялся спускаться вниз. Я по-прежнему не сводил глаз с дома. В какой-то момент мне показалось, что в одном из окон второго этажа мелькнул темный силуэт. Однако же, сколь я ни вглядывался в это окно, мне более ничего заметить не удалось.
На этот раз Барак сразу же сумел зажечь свечу. Как только тусклый свет залил колодец, я отвернулся от дома и перегнулся через край. Колодец оказался мельче, чем я ожидал. Глубина его составляла не более двадцати футов. Странно было видеть, как на дне стоит Барак. Наклонившись, он рассматривал какую-то бесформенную груду и даже ощупывал ее руками. На этот раз он не издавал ни звука, а выражения его лица я не мог различить.
– Что там такое? – не выдержал я.
Барак поднял голову. Дрожащие отсветы свечи бросали на его лицо причудливые тени.
– Это трупы животных, – откликнулся он. – Судя по всему, это кошка и две собаки.
Барак вновь наклонился над грудой.
– Черт побери, над бедными тварями кто-то вдоволь поиздевался. У кошки выколоты глаза. А этого ретривера, похоже, повесили.
Барак повернулся, внимательно разглядывая еще один, самый большой труп, темнеющий в полумраке. С губ его сорвался короткий вскрик, гулким эхом отдавшийся в кирпичных стенах колодца.
– Что? Что такое? – повторял я, дрожа от нетерпения.
– Я поднимаюсь, – проронил Барак. – Ради всего святого, следите за домом.
Он задул свечу и принялся карабкаться наверх. Я вновь уставился на темные окна. Сердце мое колотилось так бешено, что перед глазами все расплывалось. На наше счастье, в доме по-прежнему стояла тишина. Наконец над краем колодца показалась стриженая голова Барака. Глаза его едва не вылезали из орбит.
– Помогите мне поставить крышку на место, – выдохнул он. – Нам надо быстрее уносить отсюда ноги.
Вдвоем мы закрыли колодец крышкой, и Барак вновь укрепил замок. Бросив последний взгляд на спящий дом, мы подбежали к стене и проворно вскарабкались на нее. Вновь оказавшись во фруктовом саду, Барак в изнеможении прислонился к дереву.
– Кто-то из обитателей этого дома любит мучить животных, – произнес он, судорожно вздохнув. – И не только животных. Там, внизу, я видел труп ребенка, маленького мальчика лет семи. Его… – Барак осекся. – Вам ни к чему знать, что с ним сделали. Достаточно сказать, что он мертв, и умирал он мучительно и долго.
– Наверняка это исчезнувший брат той сумасшедшей бродяжки, – прошептал я. – Помните девочку из камеры Элизабет?
– Скорее всего, так оно и есть. Тот, кто убил ребенка, рассчитывал, что нищего никто не хватится.
Барак перевел дыхание.
– Скажу откровенно, я здорово испугался. У меня душа ушла в пятки, когда я представил, что тот, кто сотворил такое с ребенком, может подойти к колодцу и застать меня там. Поэтому я так быстро выбрался, – добавил он дрогнувшим голосом.
– На вашем месте всякий испугался бы. Барак посмотрел на меня, словно пораженный внезапной мыслью.
– А что, если мальчика убила Элизабет Уэнтворт? – медленно проговорил он. – Вспомните, ведь после того, как к ней в Яму посадили эту маленькую нищенку, она окончательно свихнулась. Ей, похоже, совершенно расхотелось жить. И если тут, внизу, труп брата той девочки, значит…
– Нет, Элизабет не способна на подобное, – возразил я после недолгого колебания. – Кстати, у нее был кот, которого она обожала. Нидлер сказал, что кот куда-то убежал. Но я думаю, бедняга нашел свой конец здесь, в колодце. Нет, это не Элизабет, – уверенно повторил я. – Думаю, все это дело рук юного Ральфа. Сначала он издевался над животными, потом расправился с ребенком.
– Но тогда… Тогда понятно, почему Элизабет бросила этого малого в колодец! Скорее всего, она узнала о его злодеяниях и захотела его покарать…
– Тогда почему Нидлер, который вытащил Ральфа из колодца, ничего не рассказал о трупах животных и ребенка? – перебил я. – Он не мог их не заметить. Все это чрезвычайно подозрительно. Мне надо срочно увидеться с Элизабет. На этот раз я заставлю ее говорить.
– Если только она еще жива.
– Утром я первым делом отправлюсь в Ньюгейт, – заявил я. – Вы мне очень помогли, Барак, – добавил я с неожиданным смущением.
– Знаю, что вы считаете меня грубияном и невежей, – буркнул Барак, бросив на меня взгляд исподлобья. – Но я не из тех, кто может причинить вред беззащитным созданиям.
– В этом я никогда не сомневался, – веско произнес я. – Идемте скорее домой, Барак.
– Идемте, – кивнул он. – Богом клянусь, сегодня ночью мне будут сниться кошмары.
ГЛАВА 39
той ночью мы оба спали скверно. На Канцлер-лейн нас ожидала записка от Гая, в которой говорилось, что Элизабет чувствует себя лучше и жар немного спал. Гай также просил меня заглянуть к нему, дабы обсудить «один важный вопрос». С утра пораньше Барак отправился в меблированные комнаты, где остановился Джозеф, с просьбой встретиться с нами у ворот тюрьмы в девять часов.
Одеваясь, я размышлял о том, как много предстоит мне сделать в этот день, седьмого июня. Необходимо вытянуть правду из Элизабет, встретиться с Гаем, а потом предстать перед грозными очами Кромвеля. При мысли о предстоящей беседе с патроном сердце мое сжалось. В нашем распоряжении осталось всего три дня. Я надеялся, что Кромвель уже допросил Марчмаунта. Если леди Онор ничего не знает, а Рич и Билкнэп не имеют отношения к греческому огню, у нас остался лишь один подозреваемый. Вполне вероятно, его показания помогут отыскать того, кто приказал убить братьев Гриствудов. Не исключено также, что лорду Кромвелю удастся вырвать у него формулу греческого огня. Что ж, в таком случае с делом будет покончено без моего участия.
Барак пожелал отправиться в Ньюгейт вместе со мной. Он никак не мог отыскать свои сапоги для верховой езды и попросил меня подождать его. В полной готовности я стоял во дворе. Утро вновь выдалось жарким, однако ветер, довольно сильный, хотя и теплый, затянул небо легкими белыми облаками. Саймон вывел из конюшни лошадей.
– Снова спозаранку отправляетесь по делам, сэр? – спросил он.
– Да. Нам нужно побывать в Ньюгейтской тюрьме.
Мальчуган с любопытством посмотрел на меня из-под своих белокурых вихров.
– Скажите, сэр, а что, мастер Барак дрался с разбойниками? И они выдрали у него все волосы?
– Нет, Саймон, – ответил я со смехом. – Не надо быть таким любопытным.
Я перевел взгляд на его деревянные башмаки.
– Ты уже привык к ним?
– Да, сэр, благодарю вас. В башмаках я даже бегаю быстрее. А это очень кстати, ведь в последнее время мне частенько приходилось бегать по вашим поручениям, – многозначительно добавил он, и в глазах его мелькнули хитрые огоньки.
– И должен признать, со всеми этими поручениями ты справлялся превосходно, – кивнул я. – Вот тебе шесть пенсов. Отложи их на новые башмаки, ведь эти когда-нибудь износятся.
Мальчуган, просияв, зажал в кулаке монету и побежал в дом. Я с улыбкой смотрел ему вслед.
«А ведь я ровным счетом ничего не знаю о прошлом Саймона, – пришло мне в голову. – За исключением того, что однажды он постучался в дверь моего дома, и Джоан, плененная его миловидной наружностью, попросила меня взять мальчика в услужение».Несомненно, юный мой конюх – один из великого множества лондонских сирот.
Тут наконец появился Барак. Мы взобрались на лошадей и выехали со двора. Когда свернули на Флит-стрит, я сообщил Бараку, что ожог все еще сильно беспокоит меня и после беседы с Кромвелем я хочу показать больную руку Гаю. Я опасался, что Барак выразит желание сопровождать меня, но он лишь безучастно кивнул головой. Судя по мрачному выражению лица, он еще не оправился от ужаса, пережитого на дне колодца; про себя я подивился его неожиданной чувствительности. Впрочем, понятно, почему ужасная участь маленького нищего так глубоко задела его. Ведь когда-то Барак и сам просил милостыню на лондонских улицах.
Джозеф уже ждал нас. Вид у него был усталый, давно не бритые щеки ввалились.
