Оливер Пётч - Дочь палача и дьявол из Бамберга
– Вполне милостиво для человека, который нажил свое состояние на чужой крови, – проворчал Бартоломей и задумчиво посмотрел на горящий дом. – Будучи секретарем в комиссии, Иероним неплохо заработал на тех судах. Теперь ясно, как он смог позволить себе такое жилище у Песочных ворот… Я вообще его недолюбливал – во всем он только выгоду искал.
– И все же он согласился выдать свою дочь за палача, – напомнил Якоб.
Бартоломей с грустью отмахнулся:
– Если Катарина вообще за меня выйдет… После всего, что произошло за последние дни, я в этом сильно сомневаюсь.
Внезапно где-то вдали протрубил охотничий рог. Куизль огляделся в недоумении.
– Черт, а это еще что? Не думаю, что епископ решил поохотиться в такой час. Может, старина Ансвин?
– Ну, не совсем. – Симон наложил последнюю повязку и прокашлялся. – Должен признаться, я все-таки оповестил капитана Лебрехта и стражу перед тем, как мы отправились сюда. Алоизий был столь любезен и предупредил их. Судя по всему, стражники действительно будут здесь не лишними. – Он показал на Барбару и Георга: – Хотя бы для того, чтобы помочь с ранеными и потушить пожар, пока тот не перекинулся на лес.
Фронвизер в смущении почесал нос, а потом ухмыльнулся:
– Кроме того, они помогут с планом, который давно назревал у меня в голове и, возможно, положит конец всей этой истории с оборотнем.
– План, значит? А мне кажется, ты просто струхнул, – усмехнулся Якоб. – Ну почему в зятьях у меня такой трусишка? – Он сухо рассмеялся. – Но ты, черт возьми, пристрелил настоящего оборотня! Не всякий цирюльник может этим похвастать.
* * *Не прошло и нескольких минут, как явились стражники. Всего их было двенадцать во главе с Мартином Лебрехтом. Симон между тем подумал, как привлечь капитана на свою сторону. План, который он составил, пока осматривал убитого пса, был очень рискованным. Все зависело от того, подыграет ли им Лебрехт.
Лебрехт и Адельхайд.
Взглянув на объятый пламенем дом, капитан медленно покивал.
– Может, оно и к лучшему, если этот дом наконец сгорит, – сказал он скорее самому себе. – С ним всегда что-то было нечисто. Поговаривали, что здесь собирался всевозможный сброд… Давно следовало снести его.
Капитан махнул стражникам, и те рассыпались по лесу, чтобы потушить отдельные очаги, которые разгорелись, несмотря на прошедший дождь. Только потом Лебрехт взглянул на небольшую группу, весьма жалкую на вид. Симон предусмотрительно укрыл труп Зальтера и собаку тростником, дабы избежать преждевременных расспросов. Иеремия, напротив, по-прежнему лежал между ними, едва прикрытый плащом Куизля. Рядом лежала без сознания Барбара, и Георг, стиснув зубы, опирался на импровизированный костыль.
– Господи Иисусе! – вырвалось у капитана. – Что здесь произошло? И что там за труп лежит?
Он наклонился и посветил факелом.
– Ну, это довольно долгая история, – ответил Симон. – Думаю, будет лучше, если для начала вы сами все выслушаете.
– Когда мне передали вашу просьбу, я сомневался, стоит ли мне вообще идти сюда. А тут такое… – Лебрехт, хмурясь, оглядел раненых, словно пытался истолковать увиденное. – Ну да ладно, моим людям и без того есть чем заняться. Поэтому выкладывайте!
– Мы изловили оборотня, – начал Симон твердым голосом. – И не одного, а сразу двух. В волчьем обличье и в человеческом. Взгляните сами.
Он отвел Лебрехта в сторону, где под кучей тростника лежали трупы Зальтера и Брута. Цирюльник раскидал стебли, и капитан побелел на глазах.
– Господи! – выдохнул он. – Это и есть оборотень? А человек рядом с ним… это же один из артистов! Это монстр так его растерзал? И кто же тот отчаянный, которому удалось приструнить зверя?
Симон залился краской.
– Ммм… это я. Но позвольте, я расскажу все с самого начала.
Цирюльник постарался быть как можно более кратким. Он в двух словах рассказал о процессе против семейства Хаан, о прежней жизни Зальтера под именем Вольфа Кристофа и его замысле, который стоил жизни викарию. Закончил он на том, как след привел их к старому охотничьему дому, где произошла решающая схватка.
– Зальтер то и дело переодевался в оборотня, чтобы посеять в городе панику. Сначала он наблюдал за своими жертвами, после чего похищал, пытал в этом заброшенном доме и убивал, – заключил Симон. Капитан слушал его, раскрыв от изумления рот. – Раньше он изучал юриспруденцию и подробно знал о различных ступенях пыток, описанных в своде уголовных законов. Зальтер пытал своих пленников так же, как пытали в свое время его родственников. Ступень за ступенью…
Он показал на Адельхайд, которая до сих пор держалась немного поодаль.
– Почтенная супруга аптекаря Ринсвизера и моя юная свояченица – единственные, кому удалось выжить. Они могут все подтвердить. Нет никакого оборотня. Это обыкновенная месть. Маркус Зальтер, он же Вольф Кристоф Хаан, хотел посеять в Бамберге панику, как во времена преследований ведьм. Чтобы горожане сами себе стали палачами. Должен признаться, ему это вполне удалось.
Лебрехт недоверчиво огляделся.
– Хотите сказать, этот Зальтер обвел моих людей вокруг пальца, сам подкинул им дохлого волка и устроил все это представление?
– Э, ну…
Симон на мгновение растерялся, но Магдалена его выручила.
– Вероятно, он хотел освободить своего друга Матео, потому что знал, что тот невиновен, а шкуры принадлежали ему, – выдала она с серьезным видом. – Мертвый волк должен был лишь отвлечь внимание, а ваши стражники сразу на это купились. Не исключено, что они пропустили стаканчик-другой… – Она подмигнула капитану: – Как говорят, от скверной выпивки и дьявол может примерещиться.
– Хм… – Лебрехт поскреб небритый подбородок. – Такое вполне возможно. Я действительно нашел в сторожке пустой бочонок… Уж молчу об ужасах, которые понарассказывали мне ребята. Слишком уж старались они себя выгородить. Я подумал было…
– Что это павиан епископа, которого вы так долго разыскивали? – перебила его Магдалена. – Ну, вряд ли он притащил бы туда мертвого волка.
Лебрехт одарил ее суровым взглядом:
– Я ведь предупреждал, чтобы ни единого слова не просочилось наружу!
Симон примирительно вскинул руки:
– Нам можно доверять, мы сохраним вашу маленькую тайну. Досадно только, что я раньше об этом не догадался. Мы ведь были с мастером Самуилом в зверинце, и я видел там пустую клетку. Но тогда я был занят совершенно другими вещами.
– Эта чертова обезьяна все нервы мне истрепала. Будь моя воля, привязал бы ей камень к шее и утопил в Регнице… Но тогда епископ, наверное, бросил бы меня следом за ним… – Лебрехт вздохнул: – Ну да ладно. Скотина снова сидит в своей клетке… – Он потрясенно покачал головой: – И что же, его высокопреподобие Себастьяна Харзее действительно заразили бешенством? Черт, я-то думал, его и в самом деле укусил оборотень!
Он окинул взглядом поляну, теперь освещенную факелами. Стражники по-прежнему выискивали тлеющие очаги и сдвигали в сторону горящие балки.
– Егерь епископа ведь и впрямь говорил мне еще на прошлой неделе, что в лесах участились случаи бешенства. По-моему, уже убили несколько волков и лисиц.
Лебрехт помедлил, а потом показал на убитого пса:
– Что же до этого зверя… Вы сказали, что нет никакого оборотня. А это тогда что? И что такому монстру понадобилось в такой близости от города?
– Думаю, это вам объяснит кое-кто другой.
Симон вопросительно посмотрел на Бартоломея. Тот стоял, скрестив руки на груди, и упрямо молчал. Через некоторое время Якоб наступил ему на ногу. Бартоломей злобно глянул на брата, но потом неуверенно проворчал:
– Это алан, древняя порода собак. Мне снова удалось ее вывести. Бедняга сбежал из сарая и, видимо, подхватил где-то бешенство.
– Бедняга? – Лебрехт сухо рассмеялся. – Мастер Бартоломей, это настоящий монстр! У вас вообще есть разрешение епископа на такие опыты?
– Нет. – Бартоломей уставился себе под ноги. – Собственно, кроме нас, о Бруте вообще никто не знает.
– Видите ли, именно к этому я и подводил вас.
Симон широко улыбнулся, как обычно, когда предлагал план, который сам же считал гениальным. Он обратился к Бартоломею:
– Значит, об этой собаке никто не знает?
– Ну да! – Палач снова скрестил руки. – Я ведь только что сказал! Почему ты спрашиваешь?
– Что ж, тогда позвольте представить вам настоящего оборотня…
Симон торжественно показал на Брута. Громадный, мускулистый и с длинными зубами, пес даже мертвым казался крайне опасным.
