Джентльмен с Харви-стрит (СИ) - Бергер Евгения Александровна

– Итак, наше тайное заседание детективов-любителей объявляю открытым! – провозгласил Гаспаро Фальконе, когда все затихли в ожидании его речи. – Мы собрались здесь не ради забавы или праздного любопытства, нами движет искреннее желание помочь дорогому для нас человеку, мисс Розалин Харпер, несправедливо обвиненной в совершении страшного преступления, на которое, как мы все верим, она не способна. Мисс Харпер, – обратился он к самой компаньонке, неподвижно сидевшей на стуле подле него, – полагаю, дабы нам поделиться имеющейся информацией и быть в курсе дела, начать следует с вас: расскажите, что именно произошло в доме на Кинг-стрит, восемнадцать, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое сентября шестьдесят пятого года.

Розалин ощутила, как семь пар внимательных глаз с любопытством глядят на нее и окончательно стушевалась. Вспоминать о событиях того вечера и последующего утра ей совсем не хотелось, мало того, она постоянно желала о них позабыть, но они, как проклятие, снова и снова приходили во снах... и наяву.

Как сейчас.

– Я не уверена, что смогу... – произнесла она тихо. – Прошло столько лет. Я...

– Конечно, вы сможете, – подалась к ней Анна Баррет, накрыв сцепленные ладони своими. – Вот увидите, все получится... Воспоминания эти, мы понимаем, болезненные для вас, но, чтобы разобраться в произошедшем, вы должны рассказать, что случилось тогда... Из газет, которые я прочла, – она смущенно пожала плечами, – я знаю лишь, что в тот вечер вас не было в доме и вернулись вы поздно, когда мальчик уже был...

– … Убит, – обреченно закончила за нее Розалин. И вздохнула: – Служанка, впустившая меня в дом, рассказала о том, что я поздно вернулась Брандеру, и тот вцепился в сей факт, как терьер, и...

– Расскажите всё по порядку, – кивнул ей Фальконе. – Что случилось тем вечером?

И Розалин, помолчав и собравшись с мыслями, начала так...

Эпизод девятый

– Тот вечер у меня был свободным, – начала свой рассказ Розалин Харпер, – раз в три недели с шести до десяти часов вечера мне позволялось покидать особняк по собственному желанию, в такие вечера хозяйка сама укладывала маленького Анри. Она была очень привязана к мальчику, любила его с маниакальной привязанностью... – сочла нужным она пояснить. – Словно чувствовала подспудно, что потеряет его, и старалась не упустить его из виду, постоянно быть рядом.

– Сколько лет было мальчику, когда всё случилось? – спросил граф, подбадривая её.

– Семь. Но Анри был субтильного типа, хрупкий и нежный, воистину ангелочек. И выглядел младше года на два...

– Вы любили его?

– Его все любили! – запальчиво отозвалась мисс Харпер. – Мальчик был кроткого нрава, любил учиться, и со слугами всегда добр.

Выдав все это на выдохе, женщина замолчала, опустив голову, и старый граф, как бы сам назначив себя председателям их «тайного общества», снова понудил ее:

– Итак, вы собирались провести вечер вне дома и...

– … И посетить вместе с Энто... – она осеклась, бросив стремительный взгляд на инспектора, – с моим женихом, – поправилась Розалин, – доклад профессора Гальтона в Королевском колледже. Он должен был говорить на тему дифференциальной психологии и психометрики, а эта тема давно интересовала... – она снова запнулась, – нас. Начинался доклад в семь часов вечера, и мы условились встретиться сразу у входа, так как... мой спутник вел сложное дело и вынужден был задерживаться порой допоздна. До Королевского колледжа я могла бы дойти и пешком, всего-то получасовая прогулка по свежему воздуху, но, как нарочно, в тот день зарядил мелкий дождь, и мне пришлось кликнуть кэб. Задумавшись о предстоящем событии... – Розалин снова запнулась, имея в виду, наверное, скорую свадьбу, и продолжила торопливо, как будто бы устыдившись чего-то: – В общем, я слишком доверилась кэбмену, не глядя в окно на дорогу, и, когда поняла, что едем мы через чур долго, различила башни Сент-Джеймсского дворца, а значит, все это время мы лишь удалялись от цели, направляясь в противоположную сторону. Я всполошилась и окликнула кэбмена – он не ответил. Делал вид, я уверена, что не слышит меня... Так мы проехали еще минут пять или десять, я подумывала уже распахнуть дверцу и звать на помощь, но вечер был пасмурный, прохожих было немного, да и те семенили с зонтами, глядя под ноги. А я надеялась все же, что возница просто-напросто задремал или неверно расслышал названный мною адрес, вот-вот отзовется: мол, извините, мисс, бес попутал, сейчас возвратимся назад, но вместо этого бег кэба замедлился, и вскоре мы остановились. Точь-в-точь у ворот Сент-Джеймского сада... «Выходите, мисс, – пробасил кэбмен, распахнув дверцу. – Приехали». Я возмутилась, что это не пункт моего назначения, что все это время он вёз меня вместо Стрэнда в Вестминстер, а это полное безобразие, ведь я опоздала на важную встречу. Кэбмен, правда, не реагировал: глядел из-под черных бровей и хмурил лицо. Я, излив на него первый приступ негодования, ощутила вдруг, как неистово бьется сердце в груди и как пугает меня этот мрачный мужчина... Решив, что найму другой кэб, чтобы вернуться, сесть в этот снова я вряд ли сумела бы, я все-таки расплатилась с ним так, как если бы он привёз меня в Стрэнд, а потом торопливо отошла прочь, глядя, как кэб покатил по дороге.

Мисс Харпер, рассказывая об этом, стиснула руки, сминая тонкий платок, и теперь ненадолго задумалась, собираясь, наверное, с духом. Джек знал, что случилось потом из прочитанного некогда дела, и удивлялся, как сухо звучат голые факты, облеченные в официальный язык, когда на деле для человека значат так много.

«Допрашиваемая сообщила, что в районе Сент-Джеймского парка неизвестный вырвал из ее рук сумку и стремительно скрылся...»

– Едва он скрылся за поворотом, как я подумала было остановить другой кэб, хотя, видит бог, мне сделалось страшно снова довериться кэбмену, – продолжила женщина, – но было уже начало восьмого (я опоздала на встречу), и на улице становилось совершенно темно, а трехчасовая прогулка по темным улицам, надо признаться, пугала сильнее, чем мрачный, неразговорчивый кэбмен, устроивший для меня то ли шутку, то ли намеренное коварство.

– То есть вы полагаете, кэбмен увез вас в Вестминстер намеренно? – спросил Джек.

– В тот момент я склонялась скорее к тому, что кто-то незнающий Лондона, может быть, лишь недавно прибывший в город и подвязавшийся кэбменом, по ошибке завез меня не туда, но на следующий день, когда я узнала о случившемся с мальчиком... Да, мне кажется, это сделали неспроста, – ответила Розалин.

Джек кивнул, признавая ее правоту, он и сам думал о том же, знакомясь с протоколами допросов мисс Харпер.

Инспектор Ридли сказал вдруг:

– Этого кэбмена, описанного мисс Харпер (к слову, многие из их братии черноволосы, с густыми бровями), искали потом долгое время. Инспектор Брандер проявил в этом плане завидное рвение... Но даже когда этот поиск не дал результатов, я сам познакомился чуть ли не с каждым кэбменом в Лондоне, но даже после месяцев поиска не обнаружил нужного человека. – И заключил, не глядя на бывшую возлюбленную: – И выходит, что: либо кэбмен тот был подставным, намеренно отыгравшим роль, дабы удалить гувернантку из дома на как можно более долгое время, либо... мисс Харпер придумала всё, оправдывая отсутствие в доме на момент похищения и смерти мальчика.

Мисс Харпер сдавленно ахнула, Джек же с удивлением поглядел на старого друга, так жестоко озвучившего подобную мысль. И ведь Джек знал, что Ридли ничуть не считает мисс Харпер виновной, но, оскорбленный в своих лучших чувствах, жалит, повинуясь эмоциям, а не логике.

Он сказал:

– Но разве не было бы логичней, желая мисс Харпер действительно заручиться уверенным алиби, провести вечер с вами, своим женихом, к тому же инспектором местной полиции, нежели просто ссылаться на неизвестного кэбмена и воришку, укравшего ее сумку? К чему подобные ухищрения?

Ридли сжал губы да так плотно, что те превратились в едва различимую линию. Взгляд был холодным и безучастным...