Леди-детектив Лавдей Брук (ЛП) - Пиркис Кэтрин Луиза
Как семья провела утро, Лавдей в ее изолированном углу дома не имела возможности узнать. Она только заметила, что, когда Хейлз принес чай, как обычно в пять часов, у него было особенно раздраженное выражение лица, и она услышала, как он бормотал, когда с грохотом подал чайный поднос, что-то о том, что он уважаемый человек и не привык к такому «обращению».
Только через полтора часа после этого мистер Крейвен внезапно проснулся и, дико озираясь вокруг себя, спросил у Лавдей, которая вошла в комнату.
— Кто здесь был?
Лавдей объяснила, что дворецкий принес обед в час, а чай — в пять, но с тех пор никто не заходил.
— Все это ложь, — сказал мистер Крейвен резким, неестественным голосом. — Я видел, как он крался по комнате, ныл, хныкал лицемер, и вы, должно быть, видели его тоже! Разве вы не слышали, как он говорил своим писклявым старым голосом:
— Хозяин, я знаю вашу тайну…? — Он резко замолчал, оглядываясь дико кругом. — Э, что это? — воскликнул он. — Нет, нет, я совершенно неправ: Сэнди мертв и похоронен. Они провели дознание, и мы все хвалили его, как святого.
— Должно быть, он был плохим человеком, этот старый Сэнди, — сказала сочувственно Лавдэй.
— Вы правы! — воскликнул мистер Крейвен, взволнованно поднявшись со стула и схватив ее за руку. — Если кто-то и заслуживал смерти, то это Сэнди. Тридцать лет он держал этот меч над моей головой, а потом… ах, где я?
Он положил руку на голову и снова погрузился, как будто устав, в свое кресло.
— Полагаю, это был ваш какой-то неосторожный поступок в колледже, о котором он узнал? — сказала Лавдей, желая узнать как можно больше правды, пока такое настроение прочно удерживается в слабом мозгу.
— О, да! Я был достаточно глуп, чтобы жениться на дрянной девушке — буфетчице в городе, — и Сэнди присутствовал на свадьбе, а затем… — Здесь его глаза снова закрылись, и его бормотание стало бессвязным.
Через десять минут он откинулся на спинку стула, бормоча: «Визг — стон». Это были единственные слова, которые Лавдэй смогла понять из этих бормотаний, затем внезапно, медленно и отчетливо он произнес, как бы отвечая на какой-то прямо поставленный вопрос: «Хороший удар молотком и дело сделано».
— Я хотела бы увидеть этот молоток, — сказала Лавдей. — Вы держите его где-то под рукой?
Старик взглянул на нее диким, хитрым взглядом.
— Кто говорит о молотке? Я не говорил, что он у меня есть. Если кто-нибудь скажет, что я сделал это с помощью молотка, то скажет неправду.
— О, вы говорили со мной о молотке два или три раза, — спокойно сказала Лавдей. — Тем, которым убили вашу собаку, Капитана, и я хотела бы его увидеть, вот и все.
Хитрый взгляд погас в глазах старика.
— Ах, бедный Капитан! Роскошная собака! Хорошо, теперь, о чем мы? Где мы остановились? Ах, помню, это были странные звуки речи, которые беспокоили меня в ту ночь. Вы были тогда здесь? Ах, нет! Помню. Я весь день пытался сопоставить собачий визг от боли с человеческим стоном, и не мог этого сделать. Идея преследовала меня — следовала за мной, куда бы я ни пошел. Если они оба элементарные звуки, у них должно быть что-то общее, но связь между ними я не мог найти. Тогда мне пришло в голову, что хорошо воспитанная, хорошо обученная собака, как мой Капитан в конюшне, в момент смерти, тоже закричит. Разве не будет что-то человеческого в его предсмертном крике? Это стоит попробовать. Если бы я мог передать в своем трактате установленный факт по этому вопросу, это стоило бы жизни дюжины собак. Поэтому я вышел в лунный свет — ах, но ты все знаешь об этом — теперь, не так ли?
— Да. Бедный Капитан! Он визжал или стонал?
— Он издал один громкий, длинный, отвратительный визг, как если был обычным псом. Я мог бы просто отпустить его. Но обнаружил, что другой зверь открывает окно и шпионит за мной, говоря своим треснувшим старым голосом: «Мастер, что ты делаешь здесь в это время ночи?»
Снова он откинулся на спинку стула, бормоча бессвязно с полузакрытыми глазами.
Лавдей позволила ему забыться на минуту или около того. У нее был еще вопрос.
— А этот другой, он взвизгнул или застонал, когда вы нанесли ему удар?
— Старый Сэнди, скотина? Он упал назад. Ах, вспомнил, вы сказали, что хотели бы увидеть молоток, который остановил его лепечущий старый язык — сейчас, не так ли?
Мистер Крейвен неуверенно поднялся со стула, и, казалось, потянулся своими длинными конечностями через всю комнату к шкафу в дальнем конце. Открыв выдвижной ящик в этом шкафу, он вытащил из под нескольких экземпляров пластов и окаменелостей огромный геологический молоток.
Некоторое время он размахивал им над головой, потом остановился, приложив палец к губам.
— Тише, у нас есть глупцы, которые могут подглядывать за нами, если мы об этом не позаботимся.
И к ужасу Лавдей, он внезапно подошел к двери, повернул ключ в замке, вытащил его и положил в карман.
Она посмотрела на часы. Стрелки указывали на половину седьмого. Если Гриффитс получил ее записку вовремя, он должен быть здесь. Она могла только молиться, чтобы так и было.
— Свет слишком ярок для моих глаз, — сказала она, встав со стула, подняла зеленую лампу и поставила ее на стол, который стоял у окна.
— Нет, нет, так нельзя, — сказал мистер Крейвен. — Все увидят, что мы здесь делаем.
Говоря это, он подошел к окну и переставил лампу оттуда на каминную полку.
Лавдей могла только надеяться, что за эти несколько секунд лампу, стоящую на окне, увидели снаружи.
Старик подозвал к себе Лавдей и осмотрел свое смертоносное оружие.
— Ну-ка, повернитесь и смотрите, вот так надвигается катастрофа.
Он провел молотком в дюйме от ее лба.
Она увернулась.
— Ха-ха, — он рассмеялся резко и неестественно, и теперь в его глазах плясало безумие. — Я вас испугал? Интересно, какой звук вы могли бы издать, если бы я чуть-чуть прикоснулся к вам? — Здесь старик слегка коснулся ее лба молотком.
— Элементарно, конечно, было бы, и…
Лавдей с трудом сдержала нервный крик. Пока она заперта с этим сумасшедшим, ее единственным шансом остается тянуть время до прихода детективов.
— Подождите, — сказала она, стараясь отвлечь его внимание. — Вы еще не рассказали мне, какой звук издал Сэнди, падая. Если вы дадите мне ручку и чернила, я напишу полный отчет обо всем этом, и вы сможете включить его впоследствии в ваш трактат.
На какое-то мгновение на лице старика появилось выражение настоящего удовольствия, потом исчезло.
— Эта скотина упала без звука. Все было напрасно, вся эта ночная работа. Но не совсем даром. Нет, я не возражаю против того, чтобы все сделать снова и снова, чтобы испытать дикий трепет радости в моем сердце, который у меня был, когда я смотрел на мертвое лицо этого старика и наконец, почувствовал себя свободным! Наконец-то! — взволнованно прозвучал его голос, и он снова покрутил молотком.
— На мгновение я снова стал молодым. Влез в его комнату, луна сияла в окне, а я вспомнил о своих старых студенческих днях, о том, как мы студентами забавлялись в Пембруке, и перевернул в доме все…
Старик резко остановился и сделал шаг к Лавдей.
— Больше всего жаль, — сказал он, внезапно понизив свой высокий возбужденный тон до низкого тона жалкого человека, — что старик упал беззвучно.
Здесь мистер Крейвен приблизился еще на один шаг.
— Интересно, — сказал он, затем снова прервался и подошел вплотную к Лавдей.
— Мне только этот момент пришелся по душе, — сказал он, приблизив губы к уху Лавдей, — а, правда ли, что женщина в смертельной агонии была бы гораздо более склонна к высказыванию элементарного звука, чем мужчина.
Он поднял свой молот, и Лавдей подбежала к окну и была подхвачена снаружи тремя сильными парами рук.
* * *— Мне казалось, что это мое последнее дело — никогда раньше я не спасалась бегством! — сказала Лавдей, когда стояла, разговаривая с мистером Гриффитсом на платформе Гренфелла, ожидая поезда, который отвезет ее обратно в Лондон. — Кажется странным, что никто прежде не сомневался в здравомыслии старого джентльмена, полагаю, наверное, люди так привыкли к тому, что он эксцентричен, что не заметили, как это перешло в безумие. Его хитрость, очевидно, помогла остаться ему вне подозрений на следствии.
