Стив Бери - Проклятие Янтарной комнаты
Трудно сказать. Был ли он болен? Развратен? Было ли ему до этого дело?
Нет. Жизнь была хороша.
Чертовски хороша.
Кнолль отошел от окна и зашел в ванную. Окошко было открыто, и свежий вечерний воздух высушил плитку, покрывшуюся влагой после недавнего принятия душа. Он посмотрел на себя в зеркало. Темная краска, которую он использовал последние пару недель, сошла с волос, и они опять стали светлыми. Он не слишком умел маскироваться, но считал мудрым решением изменение внешнего вида под влиянием обстоятельств.
Он побрился под душем, его загорелое лицо стало чистым и гладким. Оно все еще хранило самоуверенное выражение, образ человека решительного, с определенными пристрастиями и убеждениями. Он побрызгал одеколоном шею, затем оделся к ужину.
В спальне на ночном столике зазвонил телефон. Кнолль пересек комнату и поднял трубку перед третьим звонком.
- Я жду, - сказал женский голос.
- И терпение не является одним из твоих достоинств?
- Пожалуй.
- Я уже иду.
Кнолль спустился по винтовой лестнице. Узкий каменный спуск был закручен по часовой стрелке - уловки времен Средневековья. Это вынуждало вторгавшихся рыцарей-правшей биться в центральной башне в неудобном положении в отличие от защитников замка. Сам замок был огромный. Восемь массивных башен с перекрытиями из толстых деревянных балок вмещали более ста комнат. Бойницы и слуховые окна оживляли фасад и предоставляли исключительный вид на богатые лесные долины внизу. Башни были сгруппированы в восьмиугольник вокруг просторного внутреннего двора. Четыре зала соединяли их, все строения были накрыты высокой шиферной крышей, которая была свидетелем суровых немецких зим.
Спустившись, Кнолль повернул и прошел через ряд облицованных сланцем коридоров к часовне. Сводчатые потолки неясно вырисовывались над головой. Боевые топоры, копья, пики, шлемы с забралами, кольчуги - все коллекционные предметы - выстроились в шеренгу на пути. Он лично приобрел большую часть доспехов рыцаря ростом почти в два с половиной метра у женщины из Люксембурга. Фламандские гобелены украшали стены, все - подлинники. Освещение было мягким и рассеянным, воздух - теплым и сухим.
Полукруглая дверь в дальнем конце помещения вела в монастырь. Он вышел и направился к дверному проему с колоннами. Три каменных лица, высеченных на фасаде замка, внимательно следили за его передвижением.
Они остались от первоначального здания семнадцатого века, их личности были неизвестны, хотя, согласно одной легенде, это были главный строитель и два его помощника, которые после окончания строительства были убиты и замурованы в стены, чтобы они никогда не смогли построить другой такой замок.
Кнолль подошел к часовне Святого Фомы. Интересное название, если учесть, что это было не только имя монаха-августинца, который основал соседний монастырь семь веков назад, но и имя старого дворецкого Мартина Фелльнера.
Он толкнул внутрь тяжелую дубовую дверь.
Она стояла в центральном проходе, напротив золоченой решетки, которая отделяла пространство для стоящих от шести дубовых скамей.
Раскаленные лампы ярко освещали черный с золотом алтарь в стиле рококо напротив и скрывали ее в тени. Овальные окна с бутылочного цвета стеклами были темными. Гербы замковых рыцарей на витражах были тусклыми, ожидая лучей утреннего солнца, чтобы засиять во всем великолепии. Богослужения здесь почти не проводились. Часовня теперь использовалась как выставочное помещение для коллекции позолоченных реликвий Фелльнера, одной из наиболее обширных в мире.
Кнолль улыбнулся своей хозяйке.
Монике Фелльнер, старшей дочери его работодателя, было тридцать четыре. Она была высокой, тонкой, со смуглого оттенка кожей, унаследованной ею от матери, уроженки Ливана, которую ее отец страстно любил сорок лет назад. Но на старого Мартина не произвел впечатления выбор сына, и в конце концов он вынудил того к разводу, отослав ее обратно в Ливан, заставив оставить двоих детей. Кристиан всегда думал, что Моника так холодна и высокомерна из-за того, что в детстве от нее отказалась мать. Но она никогда не заговорила бы на эту тему, а он никогда бы не спросил. Она стояла гордо, как всегда, ее темные волосы ниспадали беззаботными прядями. Легкая улыбка тронула ее губы. Моника была одета в облегающий парчовый жакет и узкую шифоновую юбку, разрез доходил до стройных гибких бедер. Она была единственной наследницей состояния Фелльнера благодаря безвременной гибели ее брата два года назад. Ее имя означало «преданная Богу». Однако она была кем угодно, но только не богобоязненной женщиной.
- Запри дверь, - сказала Моника.
Кристиан щелкнул рычажком.
Она направилась к нему, ее каблуки стучали по древнему мраморному полу. Они встретились у открытых ворот решетки. Там под полом находилась могила ее деда, Мартина Фелльнера, его имя и даты «1868-1941» были выбиты на гладком сером мраморе. Последним желанием старика было быть похороненным в замке, который он так любил. Его жена не последовала за ним в смерти. Рядом покоился старший дворецкий Фелльнера, надпись, высеченная на камне, отмечала эту могилу.
Моника проследила за его взглядом.
- Бедный дедушка. Быть таким сильным в бизнесе и таким слабым духом. Надо было быть полной дурой, чтобы не подозревать этого при его жизни.
- Возможно, это гормоны?
- Вряд ли. Хотя я должна сказать, что женщина может иногда провоцировать подобное отклонение.
- Твой отец не хотел бы это услышать.
- Не думаю, что ему сейчас есть дело до этого. Он больше из-за тебя расстроен. У него есть выпуск римской газеты. Там на первой странице история смерти Пьетро Капрони.
- Но у него есть также и спичечница.
Она улыбнулась:
- Ты думаешь, успех оправдывает все?
- Я считаю, что это лучшая страховка для безопасной работы.
- Ты не упомянул об убийстве Капрони в своей вчерашней записке.
- Мне казалось, что эта деталь не так важна.
- Только ты можешь считать кинжал в груди не важной деталью.
Отец хочет поговорить с тобой.
- Я ждал этого.
- Ты не выглядишь озабоченным.
- А должен?
Ее взгляд стал тяжелым:
- Ты редкостный ублюдок, Кристиан.
Он знал, что Моника не обладала утонченным вкусом своего отца, но у них были две общие черты - оба были холодны и энергичны. Газеты писали о ее бесконечных связях с мужчинами, гадая, кому же в конце концов удастся заполучить Монику вместе с ее состоянием, но Кристиан знал, что никто никогда не сможет справиться с ней. Фелльнер в течение нескольких последних лет тщательно готовил ее к тому дню, когда она унаследует его коммуникационную империю вместе со страстью к коллекционированию, ко дню, который, безусловно, скоро настанет. Она получила образование в Англии и Соединенных Штатах, за это время еще больше отточив язычок и усвоив наглую манеру поведения. Но то, что она была богата и испорченна, не лучшим образом сказалось на ее личных качествах.
Моника протянула руку и похлопала по его правому рукаву:
- Ты сегодня без кинжала?
- А он мне нужен сейчас?
Она прижалась к нему:
- Я могу быть довольно опасной.
Женщина обняла его. Их губы слились, ее язык возбуждал. Он наслаждался вкусом ее губ и смаковал страсть, которую она свободно предлагала. Отстраняясь, она больно укусила его за нижнюю губу.
Кристиан почувствовал кровь.
- Да, ты можешь. - Он приложил к ране носовой платок.
Она протянула руку и расстегнула его брюки.
- Я думал, ты сказала, что меня ждет господин Фелльнер.
- У нас много времени. - Она толкнула его на пол, прямо на могилу своего деда. - И на мне нет белья.
***«Дело о присылке от прусского короля в дар к государю Петру I Янтарного кабинета, 1717 года генваря 13 Екатерине Великой - из Пруссии Екатеринушка, друг мой сердешнинкой, здравствуй!
О здешнем объявляю, что наш приезд сюда не даром, но некоторою пользою. Мы отсель поедем сего дня, дай боже, чтоб до места уже доехать и Вас скорее видеть.
Петр. Из Габальсберга в 17 д. Ноября 1716 г.
P. S. Король подарил меня изрядным презентом яхтою, которая в Потсдаме зело убранная, и кабинетом янтарным, о чем долго желали».
ГЛАВА X
Бург Херц, Германия Четверг, 8 мая, 21.00 Кнолль проследовал за Моникой через первый этаж замка в зал, где хранилась коллекция. Зал занимал лучшую часть северо-восточной башни и был разделен на комнату общего доступа, где были выставлены эксклюзивные и законно приобретенные предметы коллекции Фелльнеров, и секретную комнату, куда могли входить только он, сам Фелльнер и Моника.
Они вошли в общий зал, и Моника заперла за ними тяжелые деревянные двери. Подсвеченные витрины выстроились в ряды, как солдаты по команде «смирно», и поражали разнообразием ценных предметов. Стены окаймляли картины и гобелены. Потолок украшали плафоны с изображениями Моисея, передающего заповеди народу Израиля, строительства Вавилонской башни и перевода Септуагинты. 10
