Жозе Душ Сантуш - Кодекс 632
— У меня встреча с консулом.
— Вам назначено?
— Да.
— Как ваше имя?
— Томаш Норонья, из Нового лиссабонского университета.
— Подождите минуту, пожалуйста.
Охранник вернулся в свою каморку, связался с кем-то по интеркому, дождался ответа и наконец впустил гостя за ворота.
— Прошу вас, — сказал он, указывая на парадный подъезд дворца. — Вон в ту дверь.
Томаш направился к входу в здание консульства, стараясь держаться живописной аллеи и не углубляться в сад. Поднялся по ступенькам, миновал отделанный черным деревом подъезд и оказался в маленьком холле, украшенном изразцами восемнадцатого века с причудливыми цветами и человеческими фигурками в старинных платьях. За двойными дверьми в золоченых рамах скрывался просторный мраморный атриум, в центре которого стоял внушительных размеров стол с резными ножками, а над ним свисала огромная хрустальная люстра.
Навстречу гостю вышел молодой человек в темно-синем костюме, с гладко зачесанными волосами.
— Профессор Норонья?
— Да.
— Я Лоренсо де Меллу, — он протянул Томашу руку. — Атташе по культуре.
— Приятно познакомиться.
— Господин консул будет с минуты на минуту. — Меллу указал на дверь по левую руку от себя. — Если вы не возражаете, мы могли бы подождать его в зале приемов.
Зал оказался не слишком большим, но достаточно просторным и светлым. Стены были выкрашены в приглушенно-красный цвет, мебель выдержана в кремовых тонах, широкие окна, выходившие в сад, обрамляли пунцовые гардины с золотыми кистями; паркет из благородного бразильского дерева был так старательно натерт, что в нем смутно отражались очертания пузатых диванов и кресел в стиле Людовика XIV. На стене висел большой портрет Жуана VI, бежавшего в Рио от наполеоновских войск; в глубине зала располагалось пианино, черное и блестящее, по всей видимости «Эрар».
— Не желаете чего-нибудь выпить? — предложил атташе.
— Нет, спасибо, — поблагодарил Томаш, усаживаясь в кресло.
— Когда вы прилетели?
— Вчера вечером.
Лоренсо де Меллу удивился.
— Разве сюда из Лиссабона есть вечерний рейс?
— Нет, — улыбнулся Томаш. — Я прилетел из Нью-Йорка в Атланту, а из Атланты уже сюда.
— Значит, вы отправились в Бразилию через Штаты?
— Ну… Что-то вроде того. — Томаш поерзал в кресле. — Дело в том, что в Нью-Йорке я встречался с представителями Фонда американской истории. Не знаю, известно ли вам о нем…
— Немного.
— … и мы решили, что мне следует побывать здесь.
Атташе прикусил нижнюю губу.
— Да, я понимаю. — Он вздохнул. — Все это очень печально.
— Что именно?
— Смерть профессора Тошкану. Никогда не думал, что…
В зал пружинистой походкой вошел элегантный человек средних лет с благородной сединой.
— Здравствуйте, господа!
Лоренсо де Меллу вскочил, чтобы представить Томаша шефу.
— Господин посол, это профессор Норонья, — объявил он с почти подобострастной учтивостью. — Профессор, это консул Алваро Сампайо.
— Доброе утро.
— Нет-нет, не вставайте, — попросил консул. Все трое расселись. — Мой дорогой Лоренсо, ты, надеюсь, догадался предложить гостю кофе?
— Да, господин консул. Профессор отказался.
— Не хотите? — удивился консул и поглядел на Томаша с легкой укоризной. — Это настоящий бразильский кофе, друг мой. Не чета ангольскому.
— Я с удовольствием его попробую, господин консул, просто мне не хотелось бы делать это на голодный желудок.
Консул хлопнул себя по колену и легко поднялся на ноги.
— Как это я не сообразил! — И скомандовал атташе: — Лоренсо, распорядись насчет обеда, живо!
— Да, господин консул! — Атташе немедля кинулся выполнять распоряжение босса.
— Идемте, — пригласил консул Томаша. — Переместимся пока в столовую.
Большую часть роскошной столовой занимал огромный жакарандовый стол, по обеим сторонам которого были расставлены двадцать стульев с высокими спинками, обитых бордовым бархатом. С лепного потолка, в центре которого красовался герб Португалии, свисали две хрустальные люстры, массивные и на удивление изящные; на полу альпийского мрамора были разбросаны пушистые бейрицкие коврики; на стене висел старинный гобелен, изображавший английскую садовую сценку. В правом углу столовой виднелся проход в небольшой коридор, своды которого поддерживали четыре мраморные колонны, а из него — во внутренний дворик, к выложенному изразцами фонтану; в левом широкие стеклянные двери вели в чудесный тропический сад.
Покрытый белой скатертью стол был сервирован на три персоны: серебряные приборы и хрустальные бокалы.
— Чувствуйте себя как дома, — пригласил консул, занимая место во главе стола.
Атташе по культуре не заставил себя ждать.
— Обед подадут через минуту, — сообщил он.
— Отлично, — кивнул консул, разворачивая на коленях салфетку. И тут же повернулся к гостю: — Надеюсь, вы хорошо долетели.
— Я… Ну, более-менее. Мы несколько раз попадали в зону турбулентности.
Дипломат улыбнулся.
— Да, турбулентность вещь неприятная. — В его глазах промелькнула насмешка. — А я и не знал, что вы боитесь летать.
— Ну… — смутился Томаш. — «Боюсь» громко сказано. Скорее, немного опасаюсь.
Все рассмеялись.
— Знаете, это дело привычки, — заметил дипломат. — Чем больше летаешь, тем меньше боишься. Вы ведь не очень опытный путешественник?
— Нет, по правде сказать. Иногда выбираюсь на конференции в Испанию, Италию и Грецию, но основная работа у меня в Португалии, а на путешествия просто нет времени.
Официант в белоснежной куртке с золотыми пуговицами принес фарфоровую супницу. Томаш почувствовал аппетитный запах овощей.
— Стало быть, в Рио вы прежде не бывали, — уточнил консул.
— Нет, я здесь впервые.
Они приступили к еде.
— Ну и как вам у нас?
— Откровенно говоря, еще не успел оглядеться, — признался Томаш, попробовав суп. — Я прилетел только вчера вечером. Пока мне все очень нравится, напоминает Португалию, только в тропиках.
— Очень точное определение. Тропическая Португалия.
Томаш отложил ложку.
— Позвольте спросить, господин посол. Как вышло, что вы посол и в то же время консул? Разве это не две совершенно разные должности?
— Обычно так оно и есть. Но Рио-де-Жанейро особое место. — Чиновник слегка понизил голос. — Дело в том, что посольство в Бразилиа в подметки не годится консульству в Рио.
Гость, собравшийся было возобновить трапезу, вновь положил ложку.
— Понятно, — он был заинтригован. — А почему?
— Потому что Рио-де-Жанейро очень красивый город, а Бразилиа — нагромождение бетонных коробок посреди пустоши.
— Ясно, — кивнул Томаш. — Вам, должно быть, приходилось видеть разные посольства…
— О да. В Багдаде, Луанде, Бейруте. Вашему покорному слуге довелось выполнять долг перед родиной в таких забытых богом дырах, что вы и представить себе не можете.
С супом было покончено. На второе подали свиные отбивные в томатном соусе и жареную картошку; бокалы наполнили водой и красным «Алентежу».
— Господин посол, позвольте поблагодарить вас за то, что вы любезно согласились меня принять.
— Право, не за что. Для нас это не только большая честь, но и прямая обязанность. Я получил специальные инструкции из Лиссабона, сам министр просил меня оказать вам всяческое содействие. Дело в том, что годовщина открытия Бразилии имеет огромное значение для укрепления связей между нашими странами.
— И все же я вам очень благодарен. — Томаш помолчал. — Господин посол, вам удалось собрать информацию, о которой мы говорили по телефону?
— Хм, — хмыкнул посол, сосредоточенно отрезая кусочек мяса. — Профессор Тошкану почти закончил свои исследования, но его внезапная смерть спутала нам все карты. Если бы вы знали, чего нам стоило отправить тело в Португалию! — Он вздохнул. — Это был сущий кошмар. Кипы бумаг, нервотрепка с полицией, опознание, бюрократические проволочки. Потом еще проблемы с авиакомпанией… В общем, фильм ужасов. — Он кивнул в сторону атташе. — В те дни Лоренсо здорово досталось, не так ли, Лоренсо?
— Так и было, господин посол, вы совершенно правы.
— Мы действовали согласно инструкциям. Стали собирать бумаги профессора и выяснили, что он работал в Национальной библиотеке и время от времени в Португальском королевском читальном зале.
— Где это?
— В центре города. — Посол пригубил вино. — Божественно! — произнес он, поднимая бокал и любуясь на свет густой рубиновой жидкостью. И тут же перевел взгляд на Томаша. — Полагаю, работы у вас будет немного. Тошкану пробыл здесь всего три недели, прежде чем сыграл… Прошу прощения, прежде чем скончался.
