Борис Акунин - Сокол и ласточка
Магистр вдруг понял, что тете всё это ужасно нравится, старушка наслаждается ситуацией. Таинственностью, дурацкой конспирацией, собственной значимостью и почтением, которым компаньоны окружают мнимую обладательницу «ключа».
— Это придумал мистер Делони, он человек опытный, — продолжила Синтия. — Он сказал, что если мы будем общаться, то вряд ли удержимся от обсуждения волнующей нас темы. А на корабле полно народу, вечно кто-то крутится рядом. Могут подслушать. Кроме того, из-за нынешнего террористического психоза служба безопасности наверняка понатыкала «жучков» в самых неожиданных местах. Знаешь, что такое «жучок»? Мистер Делони говорит, что эти люди имеют право установить прослушивание даже в каюте, если пассажир ведет себя подозрительно. А черт его знает, этого Тидбита, кто ему покажется подозрительным. Ты же видел этого идиота, который посмел усомниться в твоем титуле!
— Установка прослушивания без санкции суда или хотя бы прокурора невозможна, бы с мистером Делони насмотрелись шпионских фильмов.
— Деточка, — с жалостью посмотрела на него тетя. — У вас в России это, наверное, невозможно. Но Англия — полицейское государство. Делают, что хотят!
Эту реплику Фандорин оставил без комментариев. Он подумал еще. Спросил:
— А почему Делони глядит на вас волком? И второй, как его, мистер Миньон, тоже посматривает с явной враждебностью. Неужели вы не заметили?
Она усмехнулась.
— Еще бы им не злиться. Им ужасно не понравилось, что меня сопровождает мужчина двухметрового роста. Согласно контракту, я не имею права посвящать в тайну «третьих лиц», даже родственников. Не имею права передавать свою долю сокровища по наследству. Если кто-то из партнеров умрет в процессе поисков, его доля будет поделена между остальными.
— Очень странное условие! — воскликнул Николас.
— Они оба твердо на этом стояли. Пришлось уступить. Зато в качестве компромисса согласились повысить мою долю с одной трети до сорока процентов. Ерунда, что со мной случится? У меня давление сто тридцать на девяносто, я еще их обоих переживу.
Нечего и говорить, что Фандорину, имевшему в подобных делах куда больше опыта, эта деталь совсем не понравилась. Он всё больше хмурился.
— Ну хорошо. Завтра мы прибудем в Форт-де-Франс, оттуда, вероятно, отправимся на остров Сент-Морис, и там выяснится, что никакого ключа у вас нет.
— У нас, — поправила тетя. — Если ты не сумеешь разгадать код, мы действительно попадем в неловкую ситуацию. Но, во-первых, я в тебя верю. А во-вторых, что они мне сделают? Я дама, к тому же меня сопровождаешь ты. И потом, они цивилизованные люди.
Вспомнив хвастливые рассказы мистера Делони, как круто обходился он с разными «сукиными сынами», Николас с сомнением покачал головой.
— Если у вас контракт, в нем наверняка есть параграф о злонамеренном введении деловых партнеров в заблуждение или что-нибудь подобное. Это чревато если не уголовным преследованием, то во всяком случае гражданским иском.
Но тетю это не испугало.
— Значит, ты тем более должен найти разгадку. Иначе компаньоны меня разорят и ты не получишь наследства, которого ждет-не дождется твоя женушка! — преспокойно заявила мисс Борсхед. — И нечего сверкать глазами, как доктор Живаго. Твоя жена была бы круглая дура и никудышная мать, если бы не думала о наследстве.
Он не нашелся что возразить и лишь жалобно вздохнул:
— Ах, тетя, тетя, зачем вы ввязались в эту авантюру? Она ответила серьезно и грустно:
— Затем что я старая авантюристка, у которой никогда не было ни одной авантюры. Хорошо тебе, Ники, ты вечно попадаешь в какие-то приключения, занимаешься всякими интересными вещами, живешь в интересной стране. А что было у меня? Выращивание цветов.
коллекционирование фарфоровых молочников и раз в год поездка на скачки. За всю жизнь только четыре любовника, причем самый романтический — патологоанатом. На моих часах без пяти двенадцать, передвигаюсь я в инвалидном кресле, от будущего, сам понимаешь, мне ожидать нечего. Так неужто я могла отказаться от такого безумно интересного предприятия? — Ее голос задрожал, но не от слез, а от азарта. — Черта лысого! Я буду искать сокровище и найду его! А не найду, так хоть будет что вспоминать остаток дней.
После этого у Фандорина не хватило духа упрекнуть старую эгоистку, что она втравила племянника в мутную историю, ни о чем не предупредив. Николай Александрович выразился мягче:
— Вы могли бы сообщить условия задачи раньше. По крайне мере было бы время подумать, провести какие-то изыскания.
Синтия виновато потупилась.
— Ты прав, деточка. Но я все надеялась, что расшифрую код сама. В письме ведь сказано: «главное — считалка». Я вызубрила этот дурацкий стишок наизусть… Но сегодняшний случай в бассейне напугал меня. Если бы я свернула свою старую шею, то унесла бы ключ в могилу! — мелодраматично воскликнула она.
— Да никакой это не ключ! Рисунка-то нет! На одном «прыг-скок» далеко не ускачешь!
Но переспорить Синтию Борсхед еще никому не удавалось.
— Раз Эпин написал, что ключ в считалке, значит, так оно и есть. И перестань мне перечить! Я уже все решила. Раз я не смогла разгадать код, передаю права на сокровище тебе. — Она сделала широкий жест. — Договор будет переоформлен на твое имя. Немедленно. После сегодняшнего инцидента, о котором наверняка уже говорит весь пароход, компаньоны не станут возражать. Их тоже не порадует, если старуха окочурится, никому не открыв своей тайны. Так что все эти сундуки с золотом и серебром — мой тебе подарок.
— Вот спасибо-то, — язвительно поблагодарил Ника. — А теперь послушайте, что я вам скажу, дражайшая тетушка…
В дверь позвонили.
— Поздно, — прервала Синтия племянника. — Пока ты неизвестно где шлялся, я протелефонировала мистеру Делони и мистеру Миньону. Велела им быть у меня в восемнадцать ноль ноль для важного разговора. Это они. Ради Бога, не устраивай сцен. И не выдавай меня. Ты все испортишь.
НЕ ИГРУШКИ
Знакомиться пришлось заново, хотя мистеру Делони магистр в свое время был представлен, да и с французом при встречах хоть и молча, но раскланивался — как-никак ежевечерне виделись в казино.
Но теперь, конечно, он смотрел на них по-другому. Они тоже разглядывали его не украдкой, а в упор, с одинаково напряженными, недовольными лицами.
Выражение лица — единственное, чем эти двое были похожи. В остальном они являлись полной противоположностью друг другу.
Житель вольного острова Джерси был толст, круглолиц. С мясистым, улыбчивым ртом плохо сочетались часто помаргивающие глазки — взгляд их был ускользающ и недобр. Мистер Делони говорил басом, часто смеялся, много жестикулировал. Одевался так, будто не торговал автомобилями, а работал в шоу-бизнесе. Сейчас, например, он был в лазоревом блейзере с золотыми пуговицами, розовом шейном платке, белых брюках.
Мсье Миньон, напротив, держался строгих серо-серых тонов: темно-серый костюм, светло-серая рубашка, средне-серый в крапинку галстук. Того же оттенка были аккуратно расчесанные седоватые волосы. Светлые, почти бесцветные глаза строго смотрели из-под скучных стальных очков. Одним словом, классический нотариус. Хоть тетя и сказала про него с типичной британской ужимкой «француз», ничего особенно французского в этой сушеной треске Николас не углядел. Манера говорить у Миньона была профессионально сдержанная, будто каждая фраза протоколировалась и могла быть использована против него. Английским он владел безукоризненно — основную часть его клиентов составляют британцы, которые любят покупать недвижимость в его родном городе Динаре. У нотариуса была странная привычка переводить то, что говорили собеседники, на юридический язык.
К примеру, прямо с порога Делони накинулся на Синтию:
— Вы с ума сошли, мисс Борсхед? Неужто вы думаете, что мы станем вести какие-то переговоры в присутствии вашего так называемого племянника? Пусть он выйдет!
Миньон немедленно присовокупил:
— Иными словами, согласно параграфу 14.3-d контракта, всякое обсуждение Предприятия в присутствии третьего лица является недопустимым.
— Тогда выйду я, — сказала тетя. — Теперь «третье лицо» это я. Слышали, что я сегодня чуть не отдала Богу душу? Возраст и состояние здоровья заставляют меня передать свои права племяннику — не «так называемому», мистер Делони, а самому настоящему. Знакомьтесь, джентльмены: сэр Николас Фандорин, ваш новый компаньон. Прошу любить и жаловать.
— Вот те на! — Делони почесал двойной подбородок.
— Вновь открывшееся обстоятельство, а именно самоустранение компаньона по состоянию здоровья с последующей переуступкой прав, относится к разделу «форс-мажор» и требует обсуждения, — сказал то же самое, но на свой лад Миньон.
