Жан-Франсуа Паро - Загадка улицы Блан-Манто
Луиза Ларден обернулась, встала и, воздев руки, уронила платок. Николя поднял его.
— О! Николя, вы вернулись! Очень рада вас видеть. Я так одинока, так расстроена. Мой муж исчез, и… вы мне поможете, Николя?
— Сударыня, я ваш слуга. Но я согласен с господином Бурдо: комиссар, несомненно, занят расследованием, обстоятельства которого действительно являются весьма деликатными; мне об этом известно. Уже поздно, сударыня, и я бы посоветовал вам пойти отдохнуть.
— Спасибо, Николя. Как чувствует себя ваш опекун?
— Он умер, сударыня. Благодарю вас за заботу.
С жалостливым выражением лица она протянула ему руку. Он поклонился. Не удостоив взглядом инспектора, Луиза Ларден вышла.
— Вы умеете успокаивать женщин, Николя, — заметил Бурдо. — Мои поздравления. Мне жаль, что ваш опекун…
— Благодарю вас. Что вы думаете об исчезновении Лардена? Комиссар — человек с устоявшимися привычками. Он часто не ночует дома, но всегда предупреждает заранее.
— С устоявшимися привычками… и вечными секретами. Сегодня основная задача состояла в том, чтобы успокоить его жену. И вы в этом преуспели гораздо больше, чем я!
Бурдо с улыбкой посмотрел на Николя: в его глазах плясали веселые насмешливые искорки. У кого Николя уже видел похожий взгляд?
Наверное, у Сартина: тот часто смотрел на него так, как сейчас смотрел Бурдо. При этом воспоминании молодой человек покраснел и ушел от ответа.
Обсудив план действий, сыщики решили встретиться на рассвете. Бурдо откланялся. Николя отправился к себе наверх. Неожиданно из темноты выплыла Катрина: она стояла рядом и все слышала. Освещенное пламенем свечи, ее широкое курносое лицо казалось мертвенно-бледным.
— Педный Николя, мне тебя заль. Какое несчастье! Теберь ты совсем один. И здесь тоже все блохо. Блохо, очень блохо.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Ничего. Я знаю то, что знаю. Я не глухая.
— Если ты что-то знаешь, ты должна мне рассказать. Или ты мне больше не доверяешь? Хочешь, чтобы я стал совсем несчастным? У тебя нет сердца, ты бессердечная.
Николя тотчас пожалел, что обидел достойную кухарку: за время проживания в доме Лардена он успел искренне полюбить ее.
— Это я-то пессердечная! Николя не может так говорить.
— Тогда давай, Катрина, рассказывай. А то я засну, я не спал уже несколько дней.
— Не сбал! Но, голупчик мой, так нельзя. Ладно, слушай. В брошлый четверг хозяин и хозяйка ужасно боссорились, и все из-за господина Декарта, кузена хозяйки. Хозяин кричал на хозяйку, ругал за что она кокетничает с этим типом.
— С этим прилизанным святошей?
— Совершенно точно.
Николя в задумчивости отправился к себе в мансарду. Разбирая вещи, он размышлял над словами Катрины. Разумеется, он знал мэтра Декарта, кузена Луизы Ларден, высокого, изможденного субъекта, при виде которого Николя всегда вспоминал больших тонконогих птиц, во множестве обитавших в болотах Геранда. Особенно ему не нравился его профиль, который скошенный подбородок и костистый, с горбинкой нос делали исключительно несуразным. В его присутствии Николя всегда испытывал неловкость: назидательный тон родственника, постоянная манера цитировать замысловатые пассажи из Писания и мерное покачивание головой раздражали его. Неужели такая красавица, как госпожа Ларден, могла увлечься невзрачным Декартом? И, упрекая себя за то, что его почему-то совершенно не волнует судьба комиссара Лардена, он заснул.
Понедельник, 5 февраля 1761 года.
Рано утром он вышел из дома; хозяйка еще спала, и только Катрина, угрюмая и молчаливая, разводила огонь на кухне. Комиссар, совершенно очевидно, не вернулся. Держа курс на Шатле, Николя шел по улицам, покрытым толстым слоем мусора, оставшимся после ночного праздника, который, подобно гигантской волне, прокатился по городу, оставив после себя выброшенные людским морем обломки. В подворотне на куче хлама храпел, развалившись, какой-то субъект в замызганном костюме Пьеро. Прибыв на место, Николя прежде всего написал два письма: одно — отцу Грегуару, а другое — своему другу Пиньо, — где извещал их о смерти каноника и о своем возвращении. По дороге на почту его догнал уже знакомый ему маленький савояр и вручил записку от Сартина, содержавшую приказ немедленно бросить все и явиться к нему на улицу Нев-Сент-Огюстен.
Войдя в приемную начальника полиции, Николя стал свидетелем любопытного зрелища. Сартин, слывший самым работоспособным чиновником в королевстве, сидел в кресле и, судя по избороздившим его лоб глубоким морщинам, был поглощен решением важной задачи. Закидывая ногу на ногу, он время от времени резко кивал головой, приводя в отчаяние парикмахера, пытавшегося уложить его волосы аккуратными буклями. Двое лакеев по очереди открывали продолговатые коробки, аккуратно извлекали из них парики и, один за другим, надевали их на манекен, задрапированный в ярко-красный халат. В Париже все знали о страсти Сартина к собирательству париков. А так как никаких иных слабостей за ним не числилось, все прощали ему это невинное увлечение. Но сегодня утром он, похоже, был недоволен даже своей коллекцией, и лакеи напрасно старались угодить ему.
Защитив лицо высокопоставленного клиента специальным экраном, парикмахер принялся обильно посыпать ему голову пудрой. Глядя на начальника в окружении белого облака, Николя с трудом сдержал улыбку.
— Сударь, я рад вас видеть, — произнес Сартин. — Как чувствует себя маркиз?
По выработавшейся у него привычке Николя воздержался от ответа. Но на этот раз Сартин повторил свой вопрос.
— Так как же он себя чувствует? — произнес он, в упор глядя на Николя.
Сартин, для которого, похоже, вообще не было никаких тайн, вполне мог узнать, что произошло в Геранде, удрученно подумал молодой человек и решил ограничиться самым общим ответом.
— Хорошо, сударь.
— Оставьте нас, — приказал Сартин, повелительным жестом отпуская окружавших его слуг.
Приняв свою любимую позу, а именно облокотившись на письменный стол, он, к удивлению Николя, пригласил его сесть.
— Сударь, — начал он, — я наблюдаю за вами уже пятнадцать месяцев, и у меня есть все основания быть вами довольным. Однако не вздумайте задирать нос, вы еще слишком мало знаете. Но вы не болтливы, умеете делать выводы и пунктуальны, что в нашем ремесле основное. Теперь к делу. Ларден исчез. Причины его исчезновения мне неизвестны, но они меня весьма и весьма интересуют. Как вы уже знаете, Ларден подчинялся только мне и выполнял особые задания, о которых отчитывался мне лично. Так что вы, сударь, сохраните в тайне все, что я вам сейчас скажу. Свободу действий Лардена ничто не ограничивало. Наверное, зря. Полагаю, вы, с вашей наблюдательностью, заметили, что у меня уже возникали основания усомниться в его честности.
Николя предусмотрительно промолчал.
— Сейчас он вел сразу два дела, одно из которых требовало особой деликатности, ибо на карту поставлена репутация моих людей. Мой предшественник Беррье вместе с делами передал мне и своего любимчика, комиссара Камюзо, хотя я бы прекрасно без него обошелся. Да будет вам известно, сударь, что комиссар Камюзо, надзирающий над игорными заведениями, наш главный винтик полицейского механизма, вот уже несколько лет подозревается в покровительстве подпольным притонам. Имеет ли он от этого выгоду? Как вы понимаете, определить разницу между вынужденным обращением к услугам осведомителей и противозаконным сговором с ними далеко не всегда возможно. У Камюзо есть верный человек, некий Моваль, безгранично ему преданный. Этот тип очень опасен. Не доверяйте ему. Когда надо организовать якобы неожиданный налет на притон, он выступает посредником и находит сообщников. По его наводке полиция проводит рейд и осуществляет конфискацию. А вы знаете, что по указу короля конфискованные деньги…
И он вопросительно посмотрел на Николя.
— Часть конфискованных сумм идет служащим полиции, — заученно ответил молодой человек.
— Вот что значит достойный ученик Ноблекура! Мои поздравления. Ларден работал и еще по одному делу, о котором и не могу вам ничего рассказать. Вам достаточно знать, что он его вел и что оно чрезвычайно сложное. Тем более, мне кажется, вас не слишком удивили сообщенные мною сведения. Так зачем же мне говорить вам лишнее?
Он открыл табакерку, но не взял понюшку, а, помолчав, с громким стуком ее захлопнул.
— В сущности, — продолжил он, — я вынужден так поступать, и, должен признаться, при сложившихся обстоятельствах мне приходится идти по проторенной дорожке. Вот приказ, который даст вам возможность вести расследование и прибегать к помощи властей. Королевский судья по уголовным делам и начальник городской стражи будут предупреждены. Всех квартальных комиссаров вы знаете лично. Держитесь уверенно, но соблюдайте формальности, а главное, постарайтесь ни с кем не поссориться. Не забывайте, вы являетесь моим личным представителем. Разберитесь в этой истории; мне кажется, в ней кроется какая-то тайна. И приступайте немедленно. Начните со знакомства с отчетами о ночных происшествиях, это всегда познавательное чтение. Нужно научиться их сравнивать, дополнять и соединять воедино разрозненные, на первый взгляд, факты.
