Зорич - Марина В. Кузьмина
— Здравствуйте, Виолетта Яновна! Что привело вас к нам? Что-нибудь случилось?
И пока Зотова подбирала слова, за руку подвёл её к креслу.
— Присаживайтесь, прошу вас.
Расстегнув шубку, стрельнув глазами, Виолетта Яновна, усаживаясь, обрела себя и сказала ласково:
— Как вы любезны, господин офицер! Так приятно иметь с вами дело! — И продолжила: — Я полагаю, что Семёна Ивановича отозвали на службу так срочно, что он не успел сообщить мне и попрощаться со мною…
Да уж, мелькнуло в голове Евгения Ивановича, и он закашлялся, прикрыв рот рукою.
— К сожалению, вы правы, именно так и случилось на этот раз. Семён Иванович, знаете ли, большой специалист в своей области, и ни одна опасная для жизни операция не бывает без его участия.
Зорич с удовольствием заметил, как вдова побледнела и прижала к груди сжатые руки. «Никогда бы не подумал, что Семён Иванович — такой опасный сердцеед», — удивился про себя есаул и продолжил вслух:
— Вы знаете, Виолетта Яновна, Семён Иванович — настоящий герой, он в полном смысле этого слова ходит под пулями!
— Господи! — воскликнула вдова, и из её глаз брызнули слёзы.
Чёрт! Перебрал, покаялся есаул. А впрочем, так ей и надо, будет ценить Семёна Ивановича! Виолетта Яновна отёрла щёки сильно надушенным кружевным платком.
— Скажите, господин офицер, он сейчас вдалеке? Я прошу вас, когда он вернётся, скажите ему, что я молюсь за него и прошу его быть осторожнее. Знаете, возраст всё-таки… — промямлила она, поняв, что наговорила лишнего, щёки её покрыл лёгкий румянец.
Сунув руку в карман, она, не сдаваясь, попробовала смягчить сказанное:
— Вы знаете, за те несколько дней, что мы знакомы, должна признаться, что очень привязалась к нему. Нет, господин офицер, — стыдливо хохотнула вдова, — между нами промелькнуло что-то тёплое, дружеское.
«Ну да! Ну да! А мы, знаете ли, и не сомневаемся в этом!» — подумал есаул и продолжал кивать головой, соглашаясь.
— И я очень прошу вас сказать ему, что я жду его, и передайте ему это… — достала из кармана то ли кисет, то ли большой кошелёк, сняла с пальца то ли перстень, то ли кольцо — Евгений Иванович не успел разглядеть, — положила его вовнутрь и протянула Зоричу.
И тут благотворительный поступок Виолетты Яновны едва не обзавёлся новыми подробностями, но Семён Иванович, широко распахнув дверь, вмиг оценив ситуацию, стремительно закрыл скорбно-удивлённое лицо ею. Да так быстро, что ни Евгений Иванович, ни вдова не заметили этого, лишь лёгкий сквозняк шевельнул газету на столе есаула.
Едва закрылась дверь за Виолеттой Яновной, вошёл Семён Иванович, сел на стул и меланхолически взглянул с ощутимым желанием найти поддержку в лице невозмутимого Зорича.
— Чего хочет от меня эта женщина? — вопросил он жалобно. — Боже мой! Когда я вернулся домой вот уже семь дней тому назад… — Он пошевелил пальцами и поправился, пересчитав их: — Нет, восемь уже, я ощутил позабытые уже покой и тишину. Меня встретил мой верный друг и соратник — мы оба страстные поклонники шахматной игры. Всё стало просто, и понятно, и так привычно, из вечера в вечер. Евгений Иванович, я был счастлив! Ведь счастье состоит из маленьких радостей, и оно вернулось ко мне. Я ложился спать счастливым и видел дивные сны. Я избавился от кошмарных воспоминаний о жизни в доме этой женщины, я думал, что это забыто навсегда, но вот она опять здесь! И что будет дальше?! Я ощущаю спиной толки и пересуды после моего возвращения, я вижу завистливые взгляды одних и едкие ухмылки недоброжелателей. Я стал притчей во языцех! Евгений Иванович, дорогой, я просто не знаю, как мне быть!
Зорич подумал, что пришло время дать совет заблудившемуся в лабиринтах жизни милейшему Семёну Ивановичу, достал из ящика стола пухлый кисет или кошелёк и, положив на стол перед отчаявшимся Шалыгиным, жестом показал: открой. И когда тот, достав толстую пачку банкнот, ошалело уставился на него, пальцем показал: там есть ещё кое-что. Семён Иванович, достав из кисета алчно блеснувший алым перстень, обрёл себя разом: дыхнул на камень, деловито потёр его о рукав куртки, безошибочно насадил его на палец с обгрызенным ногтем, положил деньги в кисет, не найдя слов, поклонился есаулу и вышел из кабинета. «Вот так-то», — усмехнулся Евгений Иванович и подумал, что на поверку всё оказалось легко и просто, главное — найти верное решение, и, разложив на столе, занялся бумагами.
* * *В трубке простуженный голос Корфа:
— Евгений Иванович, прошу ко мне! Выезжаем!
Надев бекешу, перекинул через плечо портупею с тяжёлым кольтом и, застегнув пряжку ремня, смахнул щёткой пыль с начищенных сапог.
Неспешно идя коридором, думал, что надо как-то вывести Корфа на Мура. «Тот наверняка не будет объясняться со мной, ничего у меня не получится. Разве припугнёшь его контрабандой? Это для него привычное дело…» Так ничего и не придумав, с досадой перешагнул порог кабинета Корфа. Кроме Корфа и Семёна Ивановича, в кабинете сидели бочком на стульях две небритые помятые личности, прежде не встречавшиеся есаулу. Корф приветливо махнул рукой Зоричу — заходи, мол, — и повернулся к собеседникам:
— Всё ясно, ребята?
И, не дождавшись ответа, коротко бросил:
— Действуйте!
Оба, цепко зыркнув глазами по есаулу, исчезли за дверью. «Ну и типы», — поморщился Зорич. Заметив гримасу на его лице, Исидор Игнатьевич пробасил:
— Золотые ребята, чтоб ты знал! Потому и выглядят так. Профессионалы. Присаживайся, есаул, в ногах правды нет. Обсудим детали.
Корф ненадолго замолчал, постукивая ногтем по столешнице.
— Евгений Иванович, — начал он, — я думаю, вы согласитесь со мной, что в деликатном деле, касающемся интересующей нас особы, не стоит вовлекать в процесс розыска и информировать людей, которые злоупотребят нашим доверием, используя факты, полученные нами во время следствия.
Корф продолжал с энтузиазмом, его с интересом слушали, он поднял палец кверху.
— Тем более что некоторые нюансы дела, которое ожидает нас, возможно, как я понял из ваших разъяснений, напрямую затрагивают персон, которых… —
