Дочь палача и Совет двенадцати - Пётч Оливер
– И как прошло с Евой? – спросила Магдалена.
– Было немного странно. И вообще Вальбурга сегодня была какая-то… – Йозеффа подыскала подходящее слово, – …рассеянная. Вообще-то Ева попала к ней слишком поздно. Мы думали, палачиха возьмется за иглу. Но она только дала ей какой-то отвар и поспешила с ней к пристаням, еще на рассвете.
Магдалена поежилась. Неужели за всеми этими убийствами стояла Вальбурга?
Но зачем ей это делать? Дочь палача считала ее искренней и доброй женщиной. Это просто в голове не укладывалось! Тем не менее ей стало не по себе при мысли, что София сейчас одна с Вальбургой. И что там с Барбарой? Нужно было срочно возвращаться в дом Дайблера. Но прежде следовало помочь Паулю.
И кое-кому еще…
Магдалена склонилась над Паулем. Он по-прежнему крепко спал. Рана перестала кровоточить, и женщина вздохнула с облегчением. Похоже, худшее миновало. Она повернулась к Петеру и остальным ребятам, которые молча следили за разговором.
– Послушайте, вам нужно будет отнести Пауля к этому доктору Гайгеру, на Зендлингскую улицу! Он знаком с отцом, поэтому должен помочь.
Петер посмотрел на нее с удивлением.
– Но почему бы не отнести его домой, к отцу и Вальбурге?
– Просто сделай, как я прошу, – ответила Магдалена.
Она не знала, кто был сейчас в доме у Дайблера. После всего услышанного ей было спокойнее знать, что Пауль в руках доктора Гайгера.
– А ты? – спросил Петер. – Что ты будешь делать?
– Я приду позже и постараюсь не задерживаться, – Магдалена решительно вскинула голову. – Но прежде я должна сказать девушкам в спальне, что здесь происходит на самом деле. Пусть они решают, как поступить с этими свиньями. Я не имею на это права.
Она подумала о Шарлотте, как та плакала под одеялом, поруганная и окровавленная. Об Агнес, которую венецианцы избили до неузнаваемости. Обо всех девушках, которые трудились тут за гроши и расставались с надеждой на лучшую жизнь.
Магдалена надеялась, что они наконец-то поборют страх и выберут свободу.
Но уверенности в этом у нее не было.
* * *Куизль гнал лошадь через лес, Георг ехал следом на своей кляче. Как и по пути сюда, они позаимствовали лошадей. Только осла пришлось оставить – и Симона тоже. В спешке палач так и не разыскал его, а время поджимало. У Якоба появилась страшная догадка. И если она оправдается, в опасности окажутся не только Ева с Магдаленой, но его внучка…
Вопли казначея еще долго неслись ему вслед. Даже когда Якоб вернулся к гроту, чтобы разыскать сына, его мольбы раздавались где-то в отдалении. Георг тем временем справился с Фрисхаммером, связав его веревками из сундука. В таком виде он и оставил фальшивомонетчика в гроте. Объясняться не было времени, и Якоб просто велел сыну следовать за ним. Уже по дороге он рассказал Георгу о том, что узнал от Пфунднера.
– Итак, Анни избавилась от ребенка, – просипел тот; его кляча с трудом поспевала за лошадью Якоба. – Остальные девушки, вероятно, тоже. И что? Поэтому нужно так ломиться? Мы же до сих пор не разыскали Магдалену!
– Теперь я больше чем уверен, что ее мы на этом карнавале не найдем. Потому что милая Вальбурга нас обманула, – хмуро проговорил Куизль-старший. – Твоя сестра, наверное, до сих пор на мануфактуре, и мы зря беспокоились.
Георг посмотрел на него в недоумении.
– Но с чего бы Вальбурге обманывать нас?
– Потому что все эти девушки, вероятно, шли к ней за помощью. Она отправила нас по ложному следу.
Якоб ударил лошадь пятками, подгоняя ее. Георг ехал чуть позади и постоянно цеплялся за низкие ветви. Они по-прежнему были в костюмах, уже довольно потрепанных, и сильно замерзли.
– Я самый безмозглый дурак во всей Баварии! – проворчал Куизль. – Почему я раньше до этого не додумался? Все искал связь между этими происшествиями… А связь эта была очевидна, все время была у меня перед носом. Дело не только в медальонах. – Он принялся загибать пальцы. – Анни была беременна. Когда я вскрывал ее тело, матка была чуть вздута. Но я не придал этому значения – все-таки речь шла об отравлении, а не о беременности. У этой мумии был мешочек с травами. Запах почти выветрился, но пижму я учуял. А ее часто применяют, чтобы вызвать выкидыш! У Эльфи, которую убили колом, тоже нашли мешочек. Дайблер говорил мне об этом, но я, осел, позабыл! – Он хлопнул себя по лбу. – Каждая из этих девушек избавилась от ребенка или собиралась избавиться! Готов поспорить, что Тереза Вильпрехт тоже была беременна. А куда идет девушка, если хочет избавиться от плода?
– Ну… к знахарке, – предположил Георг.
– Только не в Мюнхене. Тут знахарки живут в городе, под строгим надзором. Даже в больнице Святого Духа есть родильная комната. – Его отец мрачно помотал головой. – Нет, они тайком идут к жене палача. Всем известно, как хорошо те разбираются в травах и ядах. Моя Анна не исключение. Но с Вальбургой никто не сравнится.
– Хочешь сказать, жена Дайблера все эти годы убивала девиц, которые приходили к ней за снадобьем для вытравления плода? – Георг посмотрел на него с недоверием.
– Не могу сказать с уверенностью. И не вижу мотива… Хотя кое-какие догадки имеются, – задумчиво ответил Якоб. – Но все эти девушки приходили к Вальбурге, и теперь они мертвы. И вспомни отравленное пиво! Кто, кроме палачей, знал, что кружки оставляли в трактире? Только Вальбурга, жена мюнхенского палача. Думаю, она и мастера Ганса сначала отравила, а уж только потом четвертовала… Должно быть, он что-то выяснил.
– В тот раз, когда он бродил вокруг дома… – Георг задумался. – Думаешь, он выслеживал вовсе не Барбару, а…
– Вальбургу! – Куизль-старший вновь ударил лошадь пятками; та заржала и затрусила быстрее. – Наверное, Ганс явился в поисках доказательств, но не сумел попасть внутрь. Однако я был так зол на него, что сразу решил, что он выслеживает Барбару. При этом Ганс думал, что я сам что-то выяснил; он намекал об этом на кладбище. Но я ничего не выяснял. Потому что был слишком глуп! Или стар… – добавил он хмуро.
– Утопить, завязать в мешке, похоронить заживо… – перечислил Георг. – Все это применяют к женщинам! К убийцам…
– И в особенности к детоубийцам, – Якоб кивнул. – Так значится в «Каролине».[19] Мы поначалу думали, что за этим стоит кто-то из Совета. Но жена палача тоже неплохо разбирается в подобных наказаниях. Кольями женщин убивали задолго до того, как начали топить. У Дайблера дома есть свод законов, я только вчера удосужился полистать его. Страницы с наказаниями для женщин помечены – почти незаметно…
Лес расступился. Теперь дорога вела через заснеженное поле, серебрившееся в свете луны.
– Но… если все это правда, – рассуждал Георг, – неужели Дайблер ничего не замечал? То есть за все эти годы…
– Это нам и предстоит выяснить.
Впереди мрачной тенью высились городские стены. Отец с сыном направили лошадей к Зендлингским воротам, давно уже запертым.
– Черт, об этом мы не подумали! – прошептал Георг. – Чтобы выйти, нам пришлось здорово раскошелиться. Сомневаюсь, что теперь они впустят нас обратно.
Якоб усмехнулся.
– А я нисколько не сомневаюсь. Я видел, кто сегодня на посту.
Георг удивленно посмотрел на отца, но тот ничего больше не сказал. Он спрыгнул с храпящей лошади и постучал в калитку. Через некоторое время открылось небольшое окошко и показалось знакомое лицо. Это был старый стражник Лайнмиллер, который уже впускал их несколько дней назад.
– Вы сдурели или набрались? – рявкнул он. – В такой час никого не пускают. Возвращайтесь утром.
– Обязательно. И расскажем капитану, что ты каждую ночь открываешь ворота перед черной каретой, – сухо проговорил Куизль и приподнял бровь. – Кстати, если ты их дожидаешься – сегодня они не вернутся. С ними… кое-что стряслось. Боюсь, им придется задержаться, и надолго.
Лайнмиллер побледнел.
– Что… что…
– Не задавай вопросов, лучше открой чертову калитку, – велел палач. – Тогда я, может, еще поразмыслю насчет капитана.
