Семь чудес - Стивен Сейлор
Они с Исидором были давними друзьями - это стало ясно из их разговора, - но из-за меня они притворились незнакомцами на корабле, который доставил нас в Александрию. Сколько раз подобные шарады разыгрывались прямо у меня на глазах? И теперь, каждый день, когда они вдвоем отправлялись в библиотеку, предположительно, чтобы заняться научными исследованиями среди пыльных свитков, они разрабатывали код, который можно было использовать для отправки секретных сигналов с Фароса.
Внезапная мысль пробрала меня до костей: какова была во всем этом роль моего отца? Он, несомненно, способствовал инсценировке смерти Антипатра и его исчезновению из Рима. Сделал ли он это, зная о миссии Антипатра? Был ли он тоже агентом Митридата и, следовательно, предателем Рима? Намеренно ли он держал меня в неведении, обманывая точно так же, как это делал Антипатр?
Почти столь же тревожной была и другая возможность: что Антипатр одурачил его так же, как и меня. Что можно было в таком случае сказать о мудрости моего отца, так называемого Искателя?
Мне захотелось разбудить Антипатра и потребовать правды. Я встал с кровати, вышел из комнаты и подошел к его двери. Я долго стоял в темноте, но не мог заставить себя постучать. Я еще не был готов противостоять ему. Затем я вернулся в свою кровать. «Выждать время было бы разумнее», -сказал я сам себе.
Могло бы все сложиться иначе, если бы я последовал своему первому порыву?
Я думал, что никогда не засну, но вскоре Сомнус положил на меня руку, и Морфей наполнил мою голову ужасными снами. Кругом был шум, хаос и ужас. Мой отец и Антипатр находились в эпицентре кровавого бунта. Скрывавшийся на окраине безумный Никанор внезапно бросился вперед и запустил в воздух шипящую змею. Затем массивный каменный палец вырвался из земли и взмыл ввысь, белым шпилем среди огненной тьмы. Маяк на вершине был невероятно ярким. Луч света обжег мои глаза и прожег мой мозг, обнажив мои глубочайшие страхи и лишив меня всех секретов.
* * *
На следующее утро, за завтраком, я попытался выглядеть приятно удивленным, когда Антипатр сделал свое заявление. Вместо этого я, должно быть, выглядел ошеломленным. Из меня никогда не получился бы хороший шпион.
— Гордиан, я начинаю думать, что ты не здоров, — сказал Антипатр. — Разве ты меня не слышал? Исидор устроил нам обоим сегодня поездку на Фарос. Это достаточно редкая возможность. Знаешь, маяк открыт не для всех. Мы увидим его изнутри и снаружи и поднимемся на самый верх, если наши ноги выдержат.
— Замечательно, — удалось мне выдавить из себя.
Антипатр нахмурился и покачал головой из-за моего необъяснимого отсутствия энтузиазма: — Не сиди так, разинув рот. Ешь свой завтрак и готовься к выходу.
Мы направились к пристани, где паром перевозил рабочих на Фарос. В то утро дежурил другой, более внимательный охранник; он потребовал показать наш пропуск, который Исидор должным образом предъявил. Нас проводили в начало очереди и разрешили сесть на следующую лодку.
Даже в моем мрачном, тревожном настроении поездка через гавань не могла не взбодрить меня. Воздух был прохладным и освежающим. Утреннее солнце поблескивало на воде. Храмы и обелиски царских островов на востоке были очерчены силуэтами, мерцающими огненными очертаниями, но впереди нас Фарос был освещен снизу доверху мягким желтым светом. Издалека он выглядел слишком изящным, чтобы быть созданным из камня - казалось, что он сделан из масла или козьего сыра. Но по мере того, как мы приближались, иллюзия мягкости исчезала, как будто само теплое солнце обжигало и закаляло массивные блоки, превращая их в камень с острыми краями.
— Фарос был построен особым видом каменной кладки, — сказал Исидор, как бы прочитав мои мысли, — нечто среднее между известняком и мрамором. Говорят, что он становится тверже, когда подвергается воздействию влажного морского воздуха. Фарос простоял почти двести лет, и эксперты говорят, что он может простоять еще и тысячу.
Когда мы приближались к Фаросу, я, несмотря на свое настроение, ощутил благоговение и волнение.
На выъоде, нас встретил охранник. Посмотрев на наш пропуск, он подвел нас к скамейке, затененной навесом из соломенного тростника. Повсюду были солдаты и одетые в зеленую одежду рабочие. Мы втроем выглядели среди них довольно заметно в наших обычных туниках.
После недолгого ожидания нас встретила внушительная фигура в зеленом одеянии и высоком головном уборе - Анубион, человек, с которым накануне разговаривал Никанор.
Он косо посмотрел на меня, а его приветствие Антипатру и Исидору было сухим и формальным; это шло мне на пользу, конечно. Я чувствовал себя нелепо, сделав вид, что я ничего не знаю об их заговоре и что у этих троих нет особых отношений .
Пока Анубион вел нас по длинному пандусу ко входу на Фарос, он рассказывал различные факты и цифры о маяке, как будто мы были обычными посетителями, получившими привилегию на экскурсию с проводником. Ситуация казалась мне все более нереальной. Сам Фарос был слишком гигантским и величественным, чтобы его можно было понять, и игры всех действующих лиц, включая меня, заставляли меня чувствовать себя странно отстраненным, но в то же время остро осознавать все происходящее.
Мы прошли через парадный вход из красного гранита в большую комнату с очень высоким потолком. Меня сразу поразил сильный запах этого места, смесь запахов, которых я никогда раньше не испытывал. Вскоре мне должны были показать источник этих запахов, но на данный момент я был озадачен.
Нам предоставили выбор: подниматься по внутренней лестнице или по внешней наклонной дорожке - пандусу; Антипатр предпочел более постепенный подъем по пандусу, и так мы поднимались, круг за кругом, мимо высоких окон, пропускавших яркий дневной свет, следуя за рабочими и вьючными животными, тащившими повозки, полные топлива.
— Мы используем различные виды топлива, чтобы поддерживать огонь, — объяснил Анубион. — Египет не благословлен лесами, но у нас есть небольшие деревья — акация и тамариск. Также используется древесный уголь и навоз животных, но самое яркое пламя дает жидкость, называемая нафтой. С нафтой Александра познакомили вавилоняне, в землях которых есть отверстия, из которых это замечательное вещество вытекает, как вода из источника. Ты когда-нибудь слышал о таком, Гордиан?
Я признался, что нет.
— Тогда, позволь мне показать вам.
Мы сошли
