Изумрудный шторм - Дитрих Уильям
– Как можно доверить его вам? Откуда нам знать, надежно ли вы будете его хранить? – спросила Астиза.
– Мадам, такой камень просто не может остаться незамеченным. Если я украду его, то разрушу всю свою построенную честными и неустанными трудами жизнь, – объяснил мастер. – А если попытаюсь продать, меня тотчас обвинят в воровстве. Не беспокойтесь, быть человеком честным куда как выгоднее. Просто позвольте мне провести кое-какие исследования, чтобы можно было определить его истинную цену.
– Но я ведь уже говорил, что мы торопимся, – вставил я.
– Тогда приходите через неделю. Скоро мы с вами будем очень знамениты.
Я знал, чувствовал, что наткнулся на нечто необычное, заметив в тюрбане Караманли блестящее зеленое яйцо. После долгих лет бесплодной охоты за сокровищами я, наконец, получил вознаграждение, причем куда более щедрое, чем ожидал. Да, мы были храбры, умны, а теперь еще будем богаты – богаче, чем я мечтал!
Я обернулся к своей молодой жене.
– Нам просто несказанно повезло, дорогая.
Глава 6
Удача так непостоянна.
Я несколько раз едва не захлебнулся – точнее, много раз, и позже решил, что самое противное и мучительное – это как раз «едва». Если б я просто утонул, то потерял бы сознание, и это стало бы благом и освобождением от мук. Жертва просто перешла бы в другой, лучший мир. Но я давно уже выработал привычку никогда не сдаваться, сопротивляться до последнего, а потому «нахлебался» в прямом и переносном смысле сполна. Видимо, именно эту цель и ставил перед собой этот ренегат, офицер тайной полиции по имени Леон Мартель. Прошла неделя c того дня, когда я впервые посетил магазин Нито – и вот теперь лодыжки у меня связаны, шею сковывает металлический воротник, сам я подвешен головой вниз на огромном крюке мясника, и Мартель методично окунает меня в ванну с ледяной водой.
– Сожалею, но это продиктовано крайней необходимостью, мсье Гейдж, – говорил он мне, пока я отплевывался. – Страшно хочется быть настоящим джентльменом, а вы отказываетесь мне помочь. Не желаете сотрудничать.
– Да ничего подобного! Я ничего не знаю и не понимаю!
И голова моя снова нырнула под воду.
Я старался задерживать дыхание как можно дольше. Волосы мои свисали вниз и касались жестяного дна. Но затем я не выдержал, запаниковал, забился, выпустил изо рта целый поток пузырьков, и вода ворвалась мне в легкие. Они, казалось, просто разрываются от боли, и тут Леон снова выдернул меня на поверхность, где я долго кашлял и задыхался. Идиот наклонился – от него нестерпимо воняло чесноком – и спросил:
– Где потерянные сокровища ацтеков?
– Да я впервые услышал о них неделю назад!
И снова голова моя ушла под воду.
Я подозревал, что со мной случится нечто подобное, по двум причинам.
Во-первых, мне постоянно не везло, когда появлялась возможность заполучить целое состояние. Так отчего же я вбил себе в голову, что мне запросто, как любому другому человеку, удастся выгодно продать роскошный изумруд? Сокровища ускользали всякий раз, стоило мне лишь дотронуться до них.
Во-вторых, в магазине Нито, когда мы вернулись туда ровно через неделю, чтобы узнать историю камня и получить причитающиеся нам деньги, было как-то подозрительно тихо. Входная дверь была заперта, покупателей не пускали, и лишь постучав в витрину, я добился, чтобы приказчик Мари-Этьена впустил нас. Астиза снова нервничала, оставила Гарри с его игрушками под присмотром няньки, а потом вдруг заявила, что люди поглядывают на нас как-то странно пристально и что будто бы одного и того же любопытствующего она видела три раза. Я предположил, что они смотрят на нее.
– Ты слишком скромна, – заметил я. – Понятия не имеешь, какая ты у меня красавица.
– Давай скажемся больными и зайдем в другой раз, – попросила жена. – Что-то у меня плохие предчувствия. – Она была суеверна, как какой-то моряк.
– Ага, и оставим состояние, достойное короля, у Нито? – возразил я. – Вот тут-то как раз есть о чем беспокоиться! Ведь ты сама говорила, что надо спешить. Если тебя так тревожит наступление войны, надо поскорее завершить сделку и отплыть в Америку.
Торговцы обычно очень любезны, когда деньги должны перейти из рук в руки, но, впустив меня в магазин, приказчик ювелира избегал смотреть мне в глаза и поспешил скрыться за прилавком.
– Где Нито? – спросил я его.
– У себя в мастерской, мсье.
Он прижал лупу к глазу и рассматривал бриллиант с таким видом, точно тот мог в любой момент раствориться в воздухе. Я же, разумеется, уже несколько раз потратил в своем воображении полученное мной состояние и не придал значения этим странностям. Просто решил, что наша сделка столь значительна, что ювелир хотел передать мне эту огромную сумму в приватной обстановке.
Я успел обзавестись небольшим увеличительным стеклом и повесил его на шею на шнурке – чтобы было под рукой, когда придется еще раз взглянуть на изумруд. Прежде чем сдать камень на оценку, я тщательно изучил его и теперь собирался посмотреть на него снова. Мне не хотелось, чтобы Нито подменил изумруд, а затем отказался от сделки. Я был страшно умен и осторожен – так мне казалось. Но вскоре выяснилось, что недостаточно умен и осторожен.
Астизу я попросил надеть медальон с буквой «N», врученный мне Наполеоном – чтобы подчеркнуть нашу значимость и пресечь все попытки ювелира снова завести речь об «обрамлении столь прекрасной картины». Выглядел медальон на ней очень даже неплохо, и если не считать того факта, что получил я его от человека с манией величия, эта вещица мне даже нравилась.
Внезапно жена схватила меня за руку.
– Я должна была остаться с Гором, – прошептала она. – Этот Париж, он просто пропах опасностью.
– Это пахнут рыбный рынок и канализация. Давай покончим с этим делом, – отозвался я, подумав, что наш мальчик сейчас увлеченно играет наперстками и катушками, перекатывая их по полу под наблюдением няни. У меня были большие сомнения, что он без нас скучал.
И вот мы прошли в помещение в глубине магазина.
– Мари-Этьен? – окликнул я хозяина. Почему-то я считал, что здесь нас ждет стол, уставленный пирожными, с непременной бутылкой бренди, чтобы отметить успешное завершение сделки. Но в помещении царил полумрак. И приказчик почему-то последовал за нами.
– Вы здесь? – снова позвал я ювелира.
Дверь захлопнулась, и тени ожили. Из тьмы материализовались человек десять-двенадцать головорезов в треуголках и тяжелых черных плащах. В помещении сразу стало тесно, как в частной ложе в опере, когда пение на сцене затянулось, и зрители стали заходить друг к другу пообщаться.
– Черт побери! Ограбление?! – вырвалось у меня. Я так удивился, что поглупел, и только затем сообразил, что камня при нас нет, после чего на мгновение повеселел. – Боюсь, у нас нет для вас ничего ценного, господа!
– Это не ограбление, мсье Гейдж, – сказал предводитель незнакомцев. – Вы арестованы.
– Арестован? – Я даже застонал от досады. Надо же, всякий раз, когда я собираюсь сделать что-то хорошее и правильное, меня непременно сажают за решетку! Да и заключенный из меня никудышный, то и дело норовлю сбежать. – За что на этот раз?
– За утаивание информации от французского государства.
– Информации? – Недоумение мое лишь возрастало. – Это вы о чем?
– О важном археологическом открытии. Зеленом Яблоке Солнца.
Кто же они, алчные жандармы или сгорающие от нетерпения историки?
– Я и сам ищу именно эту информацию, но у меня ее пока что нет, – ответил я. – А по чьему приказу меня арестовывают?
– Министра Фуше.
– Но он больше не является министром полиции. Вы что же, газет не читаете?
– Он был министром и остается им.
Когда год тому назад меня арестовали по приказу Жозефа Фуше, он являлся одним из самых влиятельных людей во Франции, и его министерство немало поспособствовало укреплению военной диктатуры Наполеона. Но все эти успехи и усиление позиций Фуше Бонапарт счел опасными и временно отстранил его от должности. Наполеону вообще нравилось время от времени осаживать своих прислужников. Однако амбициозный министр оставил после себя одну из самых эффективных и жестоких полицейских структур в мире, и его отстранение ничуть не повлияло на рвение его бывших подчиненных. Эта шайка продолжала действовать в точности так же, как когда ими управлял всесильный Фуше.
