Люди без прошлого - Валерий Георгиевич Шарапов
— А где ее взять? — бросил, переступая порог, похожий на мясника санитар. — Вы не переживайте, увезем обоих.
Отвернувшись, закурили, разглядывая вялые астры и гладиолусы на клумбе.
— И что вы собираетесь делать, Константин Юрьевич? — ядовито осведомился Ваншенин. — Проработали план первоочередных мероприятий?
— Да, Егор Тарасович. Надо выяснить, где в последнее время работал Таманский. Кто он вообще такой, чем по жизни занимался. Конфликты, разборки, темные делишки. Может, деньги кому-то задолжал. Может, с женщиной не с той сошелся… Заварзина не в теме, кому нужна безвредная старушка? Таманский мог залезть не в свое дело, ну, вы понимаете…
— Я ничего не понимаю, — огрызнулся Ваншенин. — И не мое это дело. Работайте — вон вас сколько. Плюс свежие московские мозги… Что надулся, Болдин, покажи себя, удиви провинциальных бездарей. Работайте, мужики, работайте, вечером жду отчет.
Фактически весь день был в их распоряжении — работай не хочу! Не объяснить местным товарищам, что нет никаких «особых» московских методов. По всей стране милиция работает одинаково. Где-то формально, где-то въедливо докапывается до истины.
Снова осмотрели место преступления. Перед тем как войти в дом, убийца вытер ноги о решетку, так что в избе своих следов практически не оставил. Только в горнице — слабый отпечаток, идентичный тем, что выявили у ограды.
Чекалин с Борисом прошлись по улице, покопались в мусоре, где убийца оставил дождевик. Но не нашли ни сапог, ни орудия убийства. В доме криминалисты выявили отпечатки пальцев нескольких человек, исключили те, что принадлежали потерпевшим. Оставшиеся «пальчики» могли принадлежать кому угодно. Вряд ли педантичный убийца не учел бы такую очевидную вещь. Но порядок есть порядок. Найденные отпечатки отправили для проверки — база уголовников, пусть и небольшая, все же имелась.
Опросили соседку Валентину Трофимовну — ту самую, что забила тревогу. Женщина оказалась впечатлительной, но вменяемой. Вечером Заварзина копалась в огороде, вела себя как обычно. Квартирант пришел в восьмом часу вечера, гремел стеклотарой. Особо постояльцев Евдокия Тимофеевна не третировала — разрешала выпить, если не в лежку. Предыдущий даже девок водил, на что она снисходительно закрывала глаза. Возможно, брала за это дополнительную плату. Этот девок не водил, пил в меру, непотребств не устраивал. Бывало, даже здоровался — если настроение позволяло.
Вчера ничто не предвещало несчастья. Примерно в девять вечера соседка вынесла из дома несколько пустых пивных бутылок, спрятала в сарай, где держала пустую стеклотару. Было тихо, постоялец уснул. Заварзина тоже ложится рано — в десять вечера ее уже не было. Да и как возиться по хозяйству, если стемнело?
«К постояльцу кто-нибудь приходил?» — пытали соседку. Та отчаянно напрягала память, но ничего сказать не могла. Странно, а ведь она никого не могла припомнить. Мужчина, конечно, бука, но чтобы совсем никого… Вспомнила! Однажды видела, как потерпевший разговаривал с мужиком. Дело было на улице, недалеко от калитки. Что-то энергично обсуждали, но на пониженных тонах. Собеседник стоял спиной, был в кепке, сутулый, куцый пиджачишко. Да и темнело уже. Расстались недовольные друг другом, но не ругались. Таманский отправился в дом, собеседник зашагал по тротуару, не оборачиваясь. Лица его Валентина Трофимовна не рассмотрела. Это было примерно две недели назад…
На вопрос, как долго квартирант проживал в Овражном переулке, женщина провалилась в задумчивость. Месяц точно, может, и побольше. Прибыл с чемоданом и сумкой за плечом. Соседка сказала, что из Рязанской области, дескать, паспорт посмотрела, самого тоже осмотрела и обнюхала — вроде приличный человек. Остальное ее не волновало, лишь бы деньги платил…
Отчет по дождевику ничем не обнадежил. Крови на нем было море. С внутренней стороны осталась пара катышков. Короленко предположил, что это порванная в нескольких местах утепленная штормовка. Утеплитель матерчатый, его частицы остались на дождевике. Если это как-то поможет уважаемой оперчасти, то он рад.
«Петр Анисимович, вы, видать, издеваетесь, — в сердцах бросил Микульчин. — В нашей стране этих штормовок — как грязи, у кого их только нет». «У меня нет», — встрял Болдин.
Связи потерпевшего выявляли долго и муторно. Последнее место работы — грузчик на продовольственной базе. Когда туда нагрянули оперативники, работа была в разгаре. Немолодые мужчины разгружали прицеп грузового «ЗИЛа» — вытаскивали из него мешки, коробки, волокли под крышу, сгибаясь от тяжести.
«Странное дело, — подумал Болдин, — в магазинах нет ничего, зато на базах есть все».
Завскладом растерялся, увидев под носом удостоверения МВД, забегали глаза, усилилось потоотделение. Как только выяснилось, что это «другое», человек воспрял, расправились плечи. Что он может сказать о своем новом работнике? Да ничего хорошего! Впрочем, и плохого сказать нечего, работает как все, обожает перекуры, еще не старый, с работой справляется. Было несколько опозданий, получил внушение. А сегодня просто не вышел! Не позвонил, что заболел, не сообщил через кого-нибудь — хотя ни с кем особо не общался. Это безобразие! Телефона у него нет, снимает где-то комнату в частном доме. Если до вечера не объявится, можно увольнять, незаменимых у нас нет!
Узнав, что произошел трагический случай (причина для прогула, в общем-то, уважительная), завскладом побледнел, вновь забегал глазами. Новость явно стала сюрпризом. Грешки у товарища водились, но вряд ли они имели отношение к убийству. Сказать про Таманского нечего, мужчина не очень говорливый. Порой замыкался, вообще ни с кем не контактировал. Другие грузчики подтвердили — тот еще бирюк. Предлагали человеку выпить после работы, нормально посидеть в каком-нибудь дворике — так нет же, отказывался. Почему? Жена со скалкой над душой не стояла. Значит, не уважал товарищей!
О себе Таманский практически не рассказывал, кроме того, что приехал из Рязанской области сменить обстановку, посмотреть мир. Чем Рязанская область отличается от Смоленской — большая загадка. Не Крым, не Магадан — вот там есть на что посмотреть. То есть на работе доверительных бесед Таманский не вел, с людьми не ссорился. Подозрительные личности к нему не ходили. Молча таскал мешки, в перерывах курил «Астру» (не самую, кстати, дешевую из сигарет без фильтра), разговоры слушал, но сам в них не участвовал.
Впрочем, кое-что забрезжило: молодой человек, с которым потерпевший в понедельник таскал мешки, вспомнил, что после обеда Таманский был заметно возбужден. На обед уходил в город, отсутствовал весь перерыв, а потом у него подозрительно блестели глаза. Что-то с человеком происходило, при этом явно положительное. Наводящие вопросы он игнорировал, а в какой-то момент даже хрипло засмеялся.
Это было все, что выяснили на продовольственной базе.
«Копаем глубже, командир?» — погрустнел Максимов.
До окончания работы оставалось время. Сотрудники снова разъехались. Предыдущим местом работы погибшего были механические мастерские. Уборка, вывоз мусора, погрузочно-разгрузочные
