Шкура неубитого - Стасс Бабицкий
– Как вам это удалось?! Вы перехитрили плута, не сказав ни слова.
Мармеладов налил себе чаю и стал размешивать сахар в стакане.
– Чем опытнее мошенник, тем сложнее сочинить байку, в которую он поверит. Это как заштопать прореху на красном кафтане белыми нитками – накрепко сошьешь, а все же со стороны заметно будет. Но если дать один-два намека, а потом молчать с загадочным видом, тогда обманщик непременно почует подвох, но не уйдет, нет. Захочет разгадать, как именно его планируют объегорить, пораскинет мозгами так и эдак, по мерке собственной пронырливости, выдумает убедительную легенду, в которую непременно сам же и поверит.
– То есть, Холодзяжко обнаружил дыру в кафтане, и кинулся подбирать заплатки и нужные нитки? Но почему?
– Потому что страсть как хочет присвоить весь этот красный кафтан.
Полина пригубила чай, но допить не смогла.
– Мои нервы на пределе, Родион Романович! Насмотревшись на этого скользкого слизня и мрачного типа, одетого как гробовщик, я теперь еще больше переживаю за Александра. Где он? Что с ним? Я не дотерплю до завтрашнего полудня! Ах, если бы расспросить эту певицу сегодня же! Я могла бы уснуть спокойно…
– За чем же дело стало? Давайте навестим ее.
– Как… Возможно ли это?
– Что же вы думаете, Холодзяжко случайно выбрал эту кухмистерскую? Человек его комплекции, да еще и сытно отобедавший, с трудом сможет пробежать четверть версты. А то, что он прямо отсюда поспешил к певице – в этом нет сомнений. Стало быть, нужный нам адрес находится где-то рядом.
Он поймал за широкий рукав одного из половых, снующих по кухмистерской.
– Поблизости есть кафе-шантан?
– Так точно-с! В доме Неклюдова.
– С которого часа там представление?
– Как первые клиенты ломиться начнут, так и отворяют, – ухмыльнулся слуга. – А куролесят до двух ночи, пока соседи городового не кликнут.
Сыщик расплатился по счету и положил пару монет сверху. Юноша смахнул излишек в карман передника, и добавил, поглядывая то на Мармеладова, то на его спутницу.
– Дрянное место. Дым коромыслом, шум, гам, драки, а иной раз и стреляют. Юную деву в тот бардак я бы вести не советовал, уж простите за прямоту. Да и вам в одиночку идти опасно…
Половой выразительно чиркнул ногтем большого пальца по горлу, и начал собирать пустые тарелки, напрочь позабыв о гостях.
– Он прав, Полечка, тобой мы рисковать не станем. Поезжай домой и постарайся выспаться, – сыщик решительным жестом отмел ее протесты. – Сегодня и завтра весь день не выходи никуда, не то разминетесь с женихом.
– А может, еще раз попытаем счастья в полиции? – робко предложила девушка. – С городовым-то не страшно в притон идти. Вдруг этот Холодзяжко останется в кафе на весь вечер? Увидит вас, догадается, что его провели и…
Она повторила недавний жест полового.
– Не беспокойся за меня. Наш каверзный знакомец весь вечер будет бегать по Петербургу и узнавать, нет ли у кого знакомых в Монте-Карло, чтобы поскорее увезти туда шансонетку.
– Получается, он не собирается приезжать завтра в гостиницу?
– И не собирался. Говорю же, обманщику всегда нужен кафтан целиком. Холодзяжко смекнул, что раз я согласился на пятнадцать тысяч, стало быть, князь посулил намного больше.
– Но ведь никакого князя нет, – опешила Полина. – То есть, он есть, где-то там, в Монте-Карло. Но ничего не знает о нашей певице.
– Да уж, хотел бы я увидеть, как этот живчик вломится во дворец Гримальди[15] с криками: «Позовите князя! Я привез его русскую голубку!» У нашего колобка хватит энергии и упрямства на такую авантюру, – Мармеладов достал из саквояжа длинный шарф и намотал на шею, прежде чем выйти на улицу, моросящую мелким дождем. – Я отвезу свой багаж в «Знаменскую», на случай, если Холодзяжко затеет проверку. А ты возвращайся домой и жди. Как только я отыщу поручика Изместьева, сразу пришлю жениха к тебе.
VI
Кафе-шантан, против ожидания, располагался не в полуподвале, а во втором этаже неклюдовского дома. Кухня была внизу, поэтому расторопным слугам приходилось носиться с подносами туда-сюда, поминутно прижимаясь к стене, чтобы не столкнуться с посетителями на узкой лестнице. Мармеладов поднялся наверх.
Да-с, обстановочка…
Облака сизого дыма от папирос, колышущиеся в спертом воздухе, тщетно силились скрыть убогость этого места. Сыщик с первого взгляда подметил, что на столах нет скатертей, хотя, к примеру, в давешней кухмистерской были, пусть и из грубого льна, но чистенькие. Даже в трактирах на отшибе столы покрывают, хотя бы вощеной бумагой, а тут – голые стоят. Изрезанные ножами, прожженные в нескольких местах, в бурых пятнах, которые уже не оттираются. Возможно, это сделано нарочно, чтобы не бросалась в глаза разномастная посуда, тарелки с серым налетом и вилки с гнутыми зубьями. Бокалов к вину не подают, гусары пьют прямо из горлышка и, судя по громким развязным выкрикам, пьют много. Мармеладов обратил внимание, что на бутылках нет этикеток – нарочно соскоблили, чтобы завсегдатаи не догадались, какое мерзкое пойло им подсовывают по завышенной цене, и не набили хозяину морду. Папиросные окурки бросают прямо на грязный пол, а пожара от такой безалаберности не случается лишь потому, что их затаптывает совсем уж дрянная публика, снующая в проходах между столами – выпивохи последнего разбора, у которых не хватило денег, чтобы оплатить сидячее место и угощение. Эти весь вечер стоят, отхлебывая по глотку из кружки, покупаемой в складчину на троих или четверых.
Наперерез Мармеладову выкатился небритый тип во фраке с засаленными рукавами.
– Изволите развлечься, ваш-ство?
Сыщик осматривал заведение с видом человека, который еще не решил, стоит ли оставаться в этакой дыре. Небритый пригладил волосы, обильно смоченные вежеталем[16], переступил с ноги на ногу, и попробовал спросить иначе.
– Желаете отдельный столик?
– Разумеется, отдельный, – раздраженно ответил Мармеладов, изображая привередливого барина.
Это не потребовало особых усилий или актерского таланта – всего-то стоило денек подышать петербургским воздухом, провонявшим гнилью и речной тиной, чтобы окунуться в полузабытое юношеское
