Борис Акунин - Алмазная колесница. Том 1
Россия тяжко болела, её лихорадило, бросало то в жар, то в холод, из пор сочился кровавый пот, и дело здесь было не только в японской войне. Война лишь выявила то, что и так было ясно всякому думающему человеку: империя превратилась в анахронизм, в зажившегося на свете динозавра с огромным телом и слишком маленькой головой. То есть по размерам-то голова была здоровенная, раздутая множеством министерств и комитетов, но в этой башке прятался крохотный и неотягощенный извилинами мозг. Всякое хоть сколько-то важное решение, любое движение неповоротливой туши было невозможно без воли одного-единственного человека, который, увы, и сам был не семи пядей во лбу. Но даже если бы он был титаном мысли, разве возможно в век электричества, радио, рентгена управлять огромной страной единолично, да ещё в перерывах между лаун-теннисом и охотой?
Вот и шатало бедного российского динозавра, могучие лапы заплетались, тысячеверстный хвост бессмысленно волочился по земле. Сбоку наскакивал, вырывая куски мяса, юркий хищник нового поколения, а в недрах исполинского организма разрасталась смертоносная опухоль. Чем лечить больного великана, Фандорин не знал, но уж во всяком случае не бомбами — от сотрясения маленький мозг ящера и вовсе ошалеет, исполинское тело задёргается в панических конвульсиях, и Россия умрёт.
Как обычно, избавиться от мрачных, бесплодных мыслей помогла мудрость Востока. Инженер выудил из памяти подходящий к случаю афоризм: «Благородный муж знает, что мир несовершенен, но не опускает рук». А за ним вспомнился и ещё один, уже не теоретического, но практического свойства: «Если в душе недовольство, определи фактор, нарушивший гармонию, и устрани его».
Фактор, нарушивший гармонию души Эраста Петровича, должен был с минуты на минуту прибыть в Москву, на Николаевский вокзал.
Только бы не сплоховал подполковник Данилов…
* * *Данилов не сплоховал. Петербургского гостя встретил лично, прямо на запасном пути, куда прибыл «компаунд». Крутая физиономия подполковника светилась от возбуждения. Сразу после рукопожатия принялся докладывать.
Хороших агентов у него ни одного нет — всех переманили в Летучий отряд Охранного отделения, где и жалованье лучше, и наградные, и свободы больше. Посему, зная, что господин инженер по пустякам тревожить не стал бы, Данилов тряхнул стариной и, взяв в помощь своего заместителя штабс-ротмистра Лисицкого, очень дельного офицера, проследил за объектом самолично.
Тут ажитация бравого Николая Васильевича стала инженеру понятна. Засиделся подполковник в кабинете, истомился без настоящего дела, оттого и кинулся с такой охотой играть в казаки-разбойники. Надо будет сказать, чтобы перевели на оперативную работу, мысленно пометил себе Фандорин, слушая азартный рассказ о том, как Данилов с помощником переоделись купчишками, как ловко организовали слежку на двух пролётках.
— В Петровско-Разумовском? — переспросил он. — В такой д-дыре?
— Ах, Эраст Петрович, сразу видно, что вы давненько у нас не бывали. Петровско-Разумовское теперь район фешенебельных дач. Например, та, куда мы проводили Брюнета, снята неким Альфредом Радзиковским за тысячу рублей в месяц.
— За тысячу? — поразился Фандорин. — Что же это за Фонтенбло такое?
— Именно что Фонтенбло. Сад в десятину, оранжерея, собственная конюшня, даже гараж. Я оставил штабс-ротмистра вести наблюдение, с ним двое унтер-офицеров, разумеется, в цивильном. Люди надёжные, но, конечно, не профессиональные филёры.
— Едем, — коротко сказал инженер.
* * *Лисицкий — писаный красавец с залихватски подкрученными усами — и вправду оказался человеком дельным. В кустах просидел не впустую, успел многое выяснить.
— Живут с размахом, — рапортовал он, иногда, на польский манер, смещая ударение на предпоследний слог. — Электричество, телефон, даже собственный телеграф. Ванная с душем! Два экипажа с чистокровными рысаками! В гараже авто! Гимнастический зал с велосипедными снарядами! Прислуга в кружевных фартучках! В зимнем саду вот такущие попугаи!
— Про попугаев-то вы откуда знаете? — не выдержал Фандорин.
— Так я был там, — с хитрым видом сообщил штабс-ротмистр. — Ходил в садовники наниматься. Не взяли — сказали, есть уже. Но в оранжерею заглянуть позволили, там один у них — большой любитель флоры.
— "Один"? — быстро переспросил инженер. — А сколько их всего?
— Не знаю, но компания немаленькая. Я слышал с полдюжины разных голосов. Между прочим, — со значением сообщил Лисицкий, — между собой говорят по-польски.
— О чем? — вскричал подполковник. — Вы же знаете язык!
Молодой офицер развёл руками:
— При мне ничего существенного не говорили. За что-то хвалили Брюнета, называли «лихой башкой». Зовут его, кстати, Юзек.
— Это польские националисты из социалистической партии, я уверен! — воскликнул Данилов. — Читал в секретном циркуляре. Они спутались с японцами, те обещают в случае победы выговорить для Польши независимость. Их предводитель недавно ездил в Токио. Как бишь его…
— Пилсудский, — сказал Эраст Петрович, разглядывая дачу в бинокль.
— Да, Пилсудский. Видно, получил в Японии и деньги, и инструкции.
— П-похоже на то…
На даче происходило какое-то движение. Блондин в рубашке без воротничка и широких подтяжках, стоя у окна, кричал что-то в телефонную трубку. Раз, другой громко хлопнула дверь. Донеслось конское ржание.
— Похоже, к чему-то готовятся, — шепнул на ухо инженеру Лисицкий. — Уж с полчаса, как зашевелились.
— Не больно-то с нами церемонятся господа японские шпионы, — рокотал во второе ухо подполковник. — Конечно, наша контрразведка работает из рук вон, но это уж наглость: обустроиться с таким комфортом, в пяти минутах от Николаевской железной дороги. Зацапать бы их, голубчиков, прямо сейчас. Да жаль, не наша юрисдикция. Охранные с губернскими потом живьём сожрут. Если б в полосе отчуждения — другое дело.
— А мы вот что, — предложил штабс-ротмистр, — вызовем наш взвод, обложим дачу, а брать сами не будем, сообщим в полицию. Тогда не придерутся.
Фандорин в дискуссии участия не принимал — вертел головой, что-то высматривая. Воззрился на свежеструганный столб, торчащий на обочине.
— Телефонный… Послушать бы, о чем толкуют…
— Каким образом? — удивился подполковник.
— Да отвод сделать, от с-столба.
— Простите, Эраст Петрович, но я ничего в технике не смыслю. Что такое «отвод»?
Однако Фандорин ничего объяснять не стал — он уже принял решение.
— Тут ведь близко платформа нашей Николаевской д-дороги…
— Так точно, Петровско-Разумовский полустанок.
— Там должен быть телефонный аппарат. Пошлите жандарма. Только живо, не теряя ни секунды. Вбегает, отрезает провод вместе с трубкой, под корень, и скорей обратно. Времени на объяснения не тратить — показать удостоверение, и всё. Марш!
Несколько мгновений спустя донёсся быстро удаляющийся топот сапог — унтер понёсся выполнять задание и через каких-нибудь десять минут примчался обратно со срезанной трубкой.
— Удачно, что длинный, — обрадовался инженер и поразил жандармов: скинул элегантное пальто и ловко, зажав в зубах складной нож, вскарабкался на столб.
Немного поколдовал над проводами, спустился вниз, держа в руке трубку — от неё вверх тянулся шнур.
Сказал штабс-ротмистру:
— Держите. Раз знаете польский, будете слушать.
Лисицкий пришёл в восхищение:
— Какая гениальная идея, господин инженер! Поразительно, что никто раньше не додумался! Ведь это же можно на телефонной станции учредить особый кабинет! Подслушивать разговоры подозрительных лиц! Сколько пользы для отечества! И как цивилизованно, в духе технического прогре… — Офицер оборвал сам себя на полуслове, предостерегающе вскинул палец и страшным шёпотом сообщил. — Вызывают! Центральную!
Подполковник и инженер подались вперёд.
— Мужчина… Просит нумер 398… — отрывисто шептал Лисицкий. — Там тоже мужской… По-польски… Первый назначает встречу… Нет, не встречу — сбор… На Ново-Басманной… У дома Варваринского акционерного общества… Операция! Он сказал «операция»! Всё, разъединился.
— Что за операция? — схватил за плечо помощника Данилов.
— Не сказал. Просто «операция», и всё. В полночь, а сейчас почти половина десятого. То-то они и суетятся.
— На Басманной? Дом Варваринского общества? — Эраст Петрович, сам не заметив, тоже перешёл на шёпот. — Что там, не знаете?
Офицеры, переглянувшись, пожали плечами.
— Нужна адресная к-книга.
Того же унтера снова отправили в набег на полустанок: вбежать в контору, схватить со стола справочник «Вся Москва», и со всех ног обратно.
