Безумный март в Питере - Ольга Скляренко
36.
После этих слов, которые Михаил Андреевич произнес самым будничным голосом, мне на секунду показалось, что мир уплывает из-под ног. Вроде бы все уже закончилось, Ксения была надежно изолирована, и мне уже ничего не грозило, но я все равно не смогла сдержать дрожь, часто задышала, словно мне опять не хватало воздуха, и схватила Пашку за руку, вцепившись в него как в спасательный круг. Тот сжал крепкими пальцами мою ладонь и даже чуть придвинулся ко мне, словно беря под свою защиту.
Честно говоря, вся эта история, которую нам рассказывал Самсонов, была совершенно дикой. И то, что это происходило не в каком-нибудь дурацком низкобюджетном сериале, где процент психопатов, воров и извращенцев на квадратный метр превосходит все ожидания, а с нами – со мной, Пашкой, Верой… вот это пугало.
Я прислонилась к Пашке, все еще не в силах восстановить нарушенное дыхание, и постаралась слушать дальше.
По словам Михаила Андреевича выходило, что у Завьялова, в загородном доме, был целый арсенал. То ли сказалось его военное прошлое, то ли криминальные подвязки, но обнаруженный тайник впечатлил даже видавшую виды полицию. Там было и огнестрельное оружие самого разного калибра, и гранаты, и компактные взрывные устройства с таймером, судя по всему, самодельные, все же не зря Завьялов служил до распада Союза в инженерных войсках. А дочь о его тайнике знала.
Когда Самсонов упомянул, что маленькая Ксюша стреляла из пистолета по банкам на заднем дворе за домом, где было оборудовано что-то типа стрельбища, под чутким руководством любящего папочки, мне стало физически плохо. До меня только сейчас дошло, что не случись Томки со сковородкой, Ксения бы не промахнулась. И, скорее всего, тогда, в ту пятницу, когда Павел уехал в командировку в Литве, а Завьялов был занят тем, что добывал вторую флэшку с подписью у главбухши Федоренко, сама Ксения рванула на дачу за пистолетом, уже имея в голове четкий план моего убийства.
– Что ж Завьялов за дочкой своей шибанутой так плохо следил? – пробормотала я.
– Ну она это, этсамое, хитрая была, говорю же. Прикинулась, что плохо себя чувствует, и свалила с работы пораньше, знала, что папаша ее там будет сильно занят. Она, этсамое, постоянно его подслушивала, особенно как вы, Яна Владимировна, в офисе появились. У нее тоже, этсамое, чуйка была, как у отца. В общем, она знала из подслушанных разговоров Завьялова с Халецким, что пока вы, Пал Сергеич, будете в командировке, в Литве, Завьялов у главбухши флэшку подменит, после чего он собирался провернуть вывод денег, для чего ему надо было встретиться с одним своим знакомым, кстати, интересный такой парнишка, хакер, мы его уже задержали, этсамое, много чего на нем… всякого… Короче, домой Завьялов должен был вернуться поздно, о чем он дочь предупредил. А та, не будь дурой, рванула на дачу, пистолет добывать, чтобы того, этсамое, вас, Яна Владимировна, прикончить… Вера, этсамое, Александровна, можно я водички попью?
Пока Михаил открывал маленькую бутылочку с минералкой, я переваривала полученную информацию, вызывая в памяти ту злополучную пятницу, когда случился корпоратив. Завьялов точно там был, я даже общалась с ним и Пашкиным замом, ремонт какой-то обсуждали, цены на стройматериалы. А вот Ксении, вроде бы среди сотрудников не наблюдалось.
– То есть, Завьялов подмешал главбухше лекарство, которое спровоцировало у той приступ, подменил флэшку, подсмотрел логин с паролем, пока все суетились, вызывая скорую, – задумчиво протянула я.
– Ну да, этсамое, – снова вступил в разговор Самсонов, опустошив бутылочку одним богатырским глотком. – Там еще мы удивлялись, что за препарат такой подмешали, Федоренко этой, редкий очень, психотропный даже… такой просто в аптеке не купишь. А оказалось, это из тех, которым Завьялов свою дочь пичкал. Там в побочках как раз был такой эффект, ежели сердце больное. А про болезнь Федоренко в офисе все знали. Вот он и придумал, чтобы без помех, этсамое, до флэшки той добраться…
– А в это время Ксения поехала на дачу?
– Угу, поехала… И нарвалась там на Рогову, которую отец держал в одной из комнат, пока, значит, решал, этсамое, что с ней делать. Тут еще много неясностей, вообще-то… Ермилову того, этсамое, допрашивать не сахар. То она соловьем заливается, особенно когда про любовь свою, значится, великую, рассказывает. А временами замыкается, молчит, слова не вытянешь, этсамое, психическая, одно слово, – Михаил протяжно вздохнул, видимо, призывая нас посочувствовать его нелегкой работе, из-за которой ему приходится иметь дело со всякими ненормальными.
– Ну и что там произошло? – я ерзала на стуле от нетерпения, паузы Михаила меня сильно раздражали. Как вообще можно в таком темпе вести такой увлекательный рассказ?
– Ну, мы уже потом там следственные мероприятия проводили, в общем… картину преступления кое-как восстановили. Хотя, этсамое, сложно было. Ермилова там постаралась. Да и Завьялов тоже потом… В общем, Ермилова сразу в тайник полезла, как приехала, схватила, этсамое, пистолет и уже было собралась возвращаться, но тут заметила телефон странный на веранде, чужой, а потом и шум услышала… Дом там большой такой, хороший дом, эх… комнат много, там бы с детишками жить хорошо, природа вокруг, – Михаил почему-то погрустнел и мечтательно посмотрел в окно. – Короче, в одной из комнат она Рогову и обнаружила. Та за пять дней заточения тоже, в общем-то, наверняка уже не очень нормальной была. Увидела Ермилову, они же знакомы были, работали вместе как-никак. Стала, видимо, умолять, чтобы та ее выпустила. А Ермилова, этсамое, перепугалась. Больше всего того, что Рогова все папаше расскажет, про то, что она, Ксения, тут была… Ну а тут еще пистолет у нее в руках. Пальнула она в общем… этсамое…
– Бедная Нина, – пробормотал Пашка. – Я с ней столько лет работал. У нее двое внуков осталось…
Пашка опять отвернулся к окну. Наверно, ему, как единственному из присутствующих знавшему Нину, слушать про убийство своей секретарши было особенно тяжело.
Ксения, даром что была
