Павел Ганжа - Холодное блюдо
– И что врачи сказали, что-то серьезное, или ерунда…на недельку таблеток попить?
– Да нет, не ерунда. Получается, Роман Николаевич уже второй месяц там лежит, и никого к нему не пускают. Наше руководство несколько раз ездило – без толку. Кризис, говорят, миновал, но общение с коллегами противопоказано, может вызвать… чего-то там вызвать, в общем. Шизофрения у него какая-то…точно не помню.
– Ай-ай,- покачал головой Стрельцов.- Не пускают, значит. Дела… Спасибо Вам, Марина, просветили. А то не знал, что случилось, где друга искать. Радостного, конечно, мало, но хоть какая-то определенность. Будем надеяться, Роман Николаевич поправится.
Попрощавшись со словоохотливой девушкой, Артем покинул здание захиревшего института, дошел до машины, плюхнулся на водительское сиденье и задумался. Руки автоматически выполняли привычные движения – повернуть ключ, перевести рычаг на коробке передач, отпустить тормоз, повернуть руль, но мозг их практически не контролировал. Он был занят другой работой.
Что же получается? Ромочка с ума сошел, причем слетел с катушек конкретно. Едва кочерыжкой своей стену не проломил. И посетителей к нему, что интересно, не пускают. То есть, выходит, или Брагин опасен для окружающих, или для себя. Это вам не синдром хронической усталости и не легкий невроз. Подлечился за пару недель, и как огурчик. Тут дело пахнет керосином, то бишь длительным и интенсивным лечением.
Второй месяц отдыхает, не шутка. И исцелят ли Рому эскулапы, еще неизвестно. Артем краем уха слышал, что психические заболевания очень сложно лечить, и если у человека начинаются серьезные проблемы с головой, то быть ему по жизни пациентом психиатрических клиник. А проблемы у одноклассника с головой… серьезные.
В подобной ситуации мстить Брагину даже…неприлично. Грешно убогого человека обижать. И поговорить по душам вряд ли удастся. Какие задушевные беседы могут быть с психом? И о чем? О методике выравнивания лбом косяка? Или о расцветке инопланетян из соседней палаты? Или о вкусе медных и стальных гвоздей? Узнай теперь, попробуй, за что Роман Артема и его супругу так возненавидел?
Или все же попытаться с ним пообщаться, если врачи разрешат? Артем настолько глубоко задумался, что не заметил, как выехал едва ли не на встречную полосу. Очнувшись от тревожного клаксона шарахнувшегося в сторону "Ситроена", он быстренько перестроился и вернулся в свой ряд движения. Еще в ДТП попасть не хватало!
Прочь сомнения, разбираться нужно до конца!
– Как там у нас до Курчатова проехать можно?- спросил вслух у тихо подвывающей магнитолы Стрельцов и, предсказуемо не дождавшись ответа от бездушной железяки, крутанул руль влево, разворачивая автомобиль.
* * *К Брагину никого не пускали. Вообще никого. Даже близких родственников. Об этом Стрельцову сообщила окопавшаяся в регистратуре Психоневрологического диспансера №1 высокомерная старая грымза. Выглядывая из узенького окошка как из бойницы, она отвечала на вопросы Артема сквозь зубы, и едва он вякнул что-то о "посещении друга", оборвала словесные потуги одним коротким, но емким: "Нельзя!". А затем соблаговолила добавить, что Брагин лежит в отделении интенсивной терапии и посещение там пациентов "запрещены категорически". Иную информацию "грымза" сообщать отказалась. Не менее категорически. Как ни подлизывался к ней Стрельцов.
Артем уже было решил отправляться восвояси несолоно хлебавши, но на его счастье надоел "грымзе" настолько, что она переадресовала назойливого посетителя одному из лечащих врачей Брагина – весьма упитанному усачу средних лет.
Доктор ничего кардинально нового не сообщил, полностью подтвердив информацию о заболевании одноклассника. И добавив множество деталей, интересных и не очень. И озадачив множеством заумных и неудобоваримых терминов.
– … у него наблюдается типичное хаотическое кататоническое возбуждение со склонностью к самоповреждениям, сопровождающееся сновидными галлюцинациями фантастического содержания и онейроидным помрачением сознания. Отмечены навязчивые идеи. Течение болезни шубообразного типа…
– Простите, доктор, какого типа?- зацепившись за знакомое слово, вынырнул из омута чуждой заумной терминологии Артем.
– Шубообразного. То есть течение болезни проявляется в виде приступов,- снизошел до объяснения более или менее человеческим языком психиатр.
Стрельцов обрадовано кивнул. Хоть что-то понял. И пока усач опять не скатился на чудовищный медицинский сленг, обыграл еще одно – и едва ли не последнее – знакомое слово, промелькнувшее в "спиче" доктора.
– Навязчивые идеи, говорите? Это как? Рвется спасти мир от нашествия инопланетян?
– Почему сразу инопланетян?- поморщился усач.- Отнюдь. И, вообще, не рвется. А навязчивые идеи у него связаны с детскими переживаниями и фрустрациями. Пациент глубоко переживал перенесенные в детстве психологические травмы, связанные с обидой на сверстников, и уверен, что некоторых своих обидчиков он впоследствии…хм…убил.
– К-как?- каркнул пересохшим горлом Артем и переспросил:- Убил за детскую обиду? Что, действительно убил?
Врач осуждающе посмотрел на собеседника…
– Не понимайте все буквально. Не убил, а полагает, что убил. Это же проявление болезни. С учетом многочисленных галлюцинаторных маркеров – кровь на стенах, голоса якобы убитых и прочее – почти классическая симптоматика. У Вас еще есть вопросы?
– Э-э, скажите, доктор, увидеться с ним нельзя?
– Нет, любые возбуждающие факторы, в том числе посещения друзей и родных, пациенту противопоказаны
– Ясно. А как долго он здесь пробудет?
Психиатр развел руками.
– Кризис миновал, но клиническая картина улучшается медленно…Не могу сказать. Еще не менее трех месяцев, возможно, и больше.
– А он поправится?
Врач повторил жест, означающий, помимо прочего, и неуверенность в ответе, и откланялся.
Как он добрался до машины, Артем не запомнил. Он настолько погрузился в собственные мысли, что окружающий мир стал вновь адекватно воспринимать лишь по дорогое из больницы. Просто кинематографический монтаж: только, что с медиком беседует, а вот уже за рулем авто ждет, когда загорится разрешающий сигнал светофора. Да, огорошил доктор, ничего не скажешь. В очередной раз будто мешком по голове получил. И не пыльным, а увесистым таким кулем со свежесобранным картофелем. Получается, если доктор не соврал, а врать ему смысла нет, то Рома камень за пазухой для Стрельцова еще со школы держал. И через десяток с лишним лет камень из-за пазухи вытащил и в спину кинул. Отмстил. Разрушил жизнь до основания. Господи, и за что?! За какие-то нелепые детские обиды. Артем и вспомнить-то не мог, чем он настолько перед Ромой провинился. Подзатыльник ему отвесил что ли, или оскорбил ненароком, неизгладимо унизив честь и достоинство? Или булочкой на обеде не поделился? Попробуй, угадай.
Ситуация прямо-таки словно в дешевом голливудском триллере: нехороший маньяк вынашивает планы обидчиков покарать, карает, а затем галочки напротив списка жертв ставит. Разве что в триллерах подобные маньяки в процессе повествования с ума обычно не сходят и психиатрические лечебницы не попадают. Но то в кино, а здесь в жизни…
Артем ощущал себя невольным героем какой-то дешевой постановки, но не триллера или боевика, а спектакля в театре абсурда. И засмеялся бы, если бы не хотелось заплакать. Да, если месть – блюдо, которое надо подавать холодным, то Рома подал его однокашнику…ледяным, и в таких количествах, что впору объесться. И лопнуть.
Вот ведь кривая ухмылка судьбы. Искал, вычислял виновника бед, и на тебе… Вычислил на свою голову. И что дальше? Кому теперь мстить за смерть супруги и не увидевшего свет первенца? Что теперь Стрельцову делать со своей переменой холодных блюд? И по всем раскладам выходило, что его холодное блюдо останется неприготовленным. Некому его вкусить. "Крестники-должники" Артема в большинстве своем для возмездия…недоступны. Словно небеса задались целью их самостоятельно покарать, не давая Стрельцову даже шанса на осуществление полновесной мести. Непосредственного убийцу Насти бандиты сами уже похоронили. Заказчик с катушек слетел, причем вылечат ли его, еще неизвестно. До господина Туманова, надо быть реалистом, не дотянешься. Депутатский статус, охрана, сопровождение, служба безопасности и прочее. Не с гранатой же под его автомобиль бросаться. Да и не основной он злодей в этой истории. Шестерок тумановских отлавливать и их карать по законам гор – тоже не с руки. Мелко как-то и…муторно.
От досады Артем крякнул и чуть резче, чем нужно, крутанул руль на повороте, едва не въехав в высокий бетонный бордюр. Хоть волком вой от бессилия! Подранка Величева добить что ли? Авось полегчает…
На очередном перекрестке светофор мигнул желтым глазом и зажег кроваво-красный, будто одобряя любые агрессивно-насильственные намерения. Это показалось Стрельцову…символичным. А то, что красный сигнал характеризуется как запрещающий, в голову почему-то не пришло. Дождавшись, когда светофор погасит свое багровое око, Артем свернул направо и с удивлением обнаружил, что едет не домой. И не к матери. Не в магазин, не в офис – он направляется на улицу Декабристов к дому номер сорок семь с литерой "А". То бишь к берлоге Величева. Когда и почему он избрал данный маршрут, Артем и не понял. Само собой получилось, без участия сознания. Будто какая-то неведомая сила тянула его туда. То ли неудовлетворенное чувство мести, то ли желание посмотреть еще раз "на место преступления", то ли…
