Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание - Наталья Николаевна Александрова
— Постойте! Кто, вы говорите, красил?
— Снюсик же. Парикмахер известный. Вы про него что, не слышали? — Женщина взглянула на собеседницу с сожалением. — Зря жизнь прожили. Он вообще-то под «голубого» косит, но на самом деле никакой не «голубой», мне девочки рассказывали. Пристает ко всем только так… а это он только для вида «голубого» изображает…
— Не отвлекайтесь! Снюсик — это что? Имя? Фамилия?
— Бог с вами! Разве такое имя бывает? Снюсик — это так его все называют, вроде кличка.
— А как его зовут на самом деле? И где он работает? Как его можно найти?
— Зовут его Федор, но сами посудите — разве можно приличному парикмахеру с таким именем работать? Всех клиентов распугаешь! Фамилию его я не знаю, а работает он в салоне «Лизелотта» на Малой Конюшенной улице…
Блондинка переглянулась со своими подручными.
— Вот еще что, — снова обратилась она к парикмахерше. — Видели вы здесь такого человека — молодой, лицо круглое, как у куклы, волосы светлые, густые…
— И вечно растрепанные! — добавила парикмахерша. — Ему бы постричься не мешало, да только я за него не взялась бы.
— Почему?
— Очень он какой-то неприятный, даже страшный. Прямо холодом от него веяло… и не таким холодом, как от холодильника, а таким, как из мертвецкой…
— Точно, этот самый, — кивнула блондинка. — И часто он здесь бывал?
— Не то чтобы часто. Раза, может, два или три. Его хозяин сам всегда вызывал.
— Вызывал? А откуда вы это знаете?
— А он и при мне два раза звонил.
— Звонил? — переспросила блондинка. — И куда же он звонил?
— Пиццу заказывал. Какую-то специальную пиццу — пицца-мортале, адрес называл, куда приехать, да еще размер говорил — пятьдесят сантиметров. Очень уж большой размер. Одному такую большую пиццу никак не осилить. И как он ту пиццу закажет — так непременно этот тип приезжает, который с кукольным лицом. Они с ним запирались и о чем-то говорили. А никакую пиццу он вообще не привозил. Потом я тоже в ту фирму позвонила, но мне нормальную пиццу привезли. Правда, я и заказала нормальную — «Четыре сыра». А то закажешь эту «Мортале», а ее, может, и есть невозможно…
— Да, скорее всего, невозможно, — машинально согласилась блондинка. — Мортале — значит смертельная…
И тут она спохватилась:
— Вы сказали, что звонили в ту же фирму? А как вы узнали, куда звонил ваш хозяин?
— Так очень просто. Он первый раз позвонил вот с этого телефона. — Парикмахерша показала на стационарный аппарат на столике. — Заказал эту свою пиццу и ушел. А я тоже есть захотела, ну и подумала — закажу тоже пиццу. Ну и нажала кнопку «повтор». И правильно — мне сразу ответили: «Пицца Наполи». Ну я и заказала «Четыре сыра». Они, кстати, быстро привезли, за полчаса уложились, хоть и в такую дыру. И пицца была хорошая, вкусная…
— Так, про пиццу можно не продолжать. — Кристина взялась за телефон, но гудка не было.
— А они его отключили, перед тем как уехать, — угодливо объяснила парикмахерша, — но я номер той пиццерии записала на всякий случай… вот он у меня…
Около элитного салона красоты «Лизелотта» на Малой Конюшенной улице остановился длинный черный автомобиль. Из него выскочил плечистый водитель с низким лбом, распахнул заднюю дверцу и помог выйти миниатюрной блондинке в коротком шиншилловом жакете.
В сопровождении водителя (или телохранителя) блондинка поднялась по ступеням, вошла в салон и остановилась перед стойкой администратора. Открыв сумочку, она достала длинный мундштук из слоновой кости, вставила в него темную сигарету.
— Простите, дама, но у нас не курят! — воскликнула девушка-администратор.
— Я курю, — отрезала блондинка.
Водитель поднес ей золотую зажигалку, она затянулась и выпустила дым в лицо администратору.
Та закашлялась, замахала руками и пролепетала:
— Но у нас не курят!
— Глупости! Лучше скажи, где Снюсик?
— А вы записаны?
— Записана, записана! Так где он?
— А как вас зовут? — Администратор в безуспешной попытке сохранить контроль над ситуацией уставилась в экран компьютера.
— Как меня зовут — тебя не касается! — отрезала блондинка. — Где Снюсик, я спрашиваю? — И она снова выдохнула дым в лицо девицы.
Та испуганно вжалась в спинку кресла и показала рукой на одну из дверей.
— Спасибо, милая! — проворковала блондинка и шагнула к двери.
— Но у него сейчас клиентка!
— Ничего, я как-нибудь переживу! А ты меня подожди здесь! — приказала блондинка своему спутнику, открыла дверь и вошла в маленький кабинет.
В этом кабинете властвовал долговязый томный молодой человек с подведенными глазами и падающей на эти глаза угольно-черной челкой.
В настоящий момент он колдовал над прической полной дамы лет пятидесяти, закутанной до подбородка в шелковое покрывало с изображением огромного красного языка.
Закатывая глаза и пришепетывая, он укладывал ее волосы и при этом не закрывал рта:
— В этом сезоне носят только такой цвет, уверяю вас. И у Даши, и у Ксюши, и у Регины точно такой же оттенок! Я вас уверяю! Можете не сомневаться!
Тут он заметил появившуюся в дверях блондинку и проговорил манерным голосом:
— Детка, а ты куда? Ты на какое время записана? Я, конечно, очарован, но сейчас у меня клиентка, ты же видишь!
— Выкинь эту старую швабру немедленно! — перебила его блондинка. — Время пошло!
— Ты что себе позволяешь? — возмущенно заверещала клиентка. — Ты вообще кто такая?
— Кто я — тебя не касается, а ты, старая кошелка, выметайся отсюда, пока я тебя не выкинула!
— Да ты откуда такая вылезла? Снюсик, да сделай же что-нибудь! Я это не собираюсь терпеть!
— Потерпишь! А вот это — от меня на память! — С этими словами блондинка двумя пальцами вытащила из своей сумочки огромного мохнатого паука и засунула его под шелковое покрывало.
Клиентка завизжала диким голосом, выскочила из кресла и выбежала в холл.
Блондинка выглянула туда же и крикнула администратору:
— Помогите даме! Ей плохо! У нее галлюцинации! Ей мерещатся пауки! Вызовите «Скорую»!
Затем она захлопнула дверь и с милой улыбкой повернулась к Снюсику:
— Ну что, милый, познакомимся? Меня зовут Кристина, а тебя весь город знает как Снюсика…
— Кто… кто вы такая? — проблеял парикмахер, глядя на Кристину со смешанным выражением ужаса и восхищения.
— Я же сказала: я Кристина! Ты что, плохо слышишь?
— Нет,
