Клинок флибустьера - Наталья Николаевна Александрова
Мила потянулась к перилам своего балкона, отвязала тряпку…
Сук, на котором она сидела, угрожающе заскрипел, немного покачался, но не сломался, а вернулся в прежнее положение — между ее балконом и Клавиным.
Мила зацепилась шваброй за перила Клавиного балкона и потянула за нее.
Сук предательски затрещал… А сердце у Милы пропустило пару ударов.
Что, если сук сломается?
Мила с трудом удержалась от того, чтобы посмотреть вниз, и потянула сильнее.
Сук снова затрещал, но ей все же удалось подтянуться ближе к соседнему балкону.
Не выпуская швабры, она снова привязала сук к перилам… После этого осторожно поползла к балкону.
Сук под ней трещал и прогибался. Совершенно некстати Мила вспомнила про кота Розалии Яковлевны, как он орал от страха. А ведь говорят, что кошки умеют падать на лапы…
Ей не хотелось думать, что будет, если сук не выдержит ее веса и сломается…
Но вот Мила подползла к самому балкону, ухватилась за перила и перевела дыхание. Теперь даже если сук сломается, она не упадет, а повиснет на балконных перилах…
Мила представила, как висит на этих перилах, болтая ногами, и эта картина не доставила ей удовольствия.
Она собралась с силами и перелезла через перила…
Вот теперь можно было отдышаться — она больше не висела на ветке, как птица на проводе или кошка на заборе, а стояла на соседском балконе, под ногами у нее была устойчивая бетонная плита… Кстати, очень холодная.
Мила немного успокоилась и только теперь почувствовала, что сейчас хоть и на удивление теплый сентябрь, однако ночи все же холодные, а она — в одной тоненькой пижаме… до сих пор в горячке бегства она не ощущала холода, а теперь он проник до самых костей.
Мила подошла к балконной двери и подергала ее.
Дверь была заперта.
Ничего удивительного…
Она постучала в стекло согнутыми пальцами, сперва тихонько, потом посильнее.
Ничего не произошло — видно, Клава крепко спала.
Холод проникал все глубже и глубже, и Мила изо всех сил постучала в дверную раму ручкой швабры.
Почти минуту ничего не менялось, и Мила уже решила, что она так и замерзнет на балконе, как вдруг перед ней за стеклом возникло, словно проступив из темноты, удивленное лицо.
Мила не сразу узнала Клаву. Куда делась разбитная деваха, которая пела частушки, сидя с ней за одним столом? Взгляд не сонный и не подозрительный, как будто все в большом городе только и думают, как бы девушку обидеть или обокрасть. Миле показалось даже, что Клава похудела и движения стали другие.
Но в следующий момент Клава словно опомнилась и надела привычную маску. Брови соседки поднялись домиком, глаза удивленно округлились, зашевелились губы, но слов не было слышно — стеклопакет не пропускал звуки.
— Это я, Мила! — проговорила Мила, хотя и понимала, что Клава ее не услышит.
И не узнает. А если узнает, то ни за что не откроет балконную дверь. Во всяком случае, она, Мила, наверно, так бы и сделала, если бы у нее на балконе материализовалась среди ночи странная фигура в пижаме и со шваброй наперевес…
Как ни странно, соседка все же открыла дверь.
— Ты, что ли, Милка? — проговорила она удивленно.
— А кто же еще?
— Видела бы ты себя! В пижаме, растрепанная, со шваброй в руках… красава! На Хэллоуин не нужно костюм покупать! Первый приз гарантирован!
— Нашла время прикалываться! — проворчала Мила. — Можно, я хотя бы войду, а то здесь холодно!
— Да, конечно, заходи, будь как дома! — Клава посторонилась, пропуская ее в комнату, как будто в этом не было ничего особенного, но все же спросила: — Слушай, а как ты вообще сюда попала?
— Перелетела с балкона на балкон… Вот, кстати… — Мила отвязала сук, который убрался обратно к липе с негодующим скрипом.
— У тебя что — моторчик с пропеллером на спине? — Клава сделала вид, что рассматривает спину соседки.
— Ладно тебе. Ты мне чаю горячего не нальешь, а то зуб на зуб не попадает? Извини, конечно, что вперлась к тебе посреди ночи, но у меня не было другого выхода…
— Хочешь коньяку? Лучше всякого чая согревает! Пока еще чайник вскипит!
Мила вспомнила, как прошлый раз напилась с Клавой, и хотела отказаться, но потом махнула рукой:
— Витькин, что ли? А давай!
Клава извлекла откуда-то пузатую бутылку темного стекла и две рюмки, налила, одну рюмку протянула Миле. Та с сомнением взглянула на рюмку, но выпила и сразу почувствовала, как по телу разлилось живительное тепло.
— А что — хорошо! — выдохнула она. — Павлик говорил, что у Витьки коньяк хороший, он денег много зарабатывал…
— Еще бы! Хочешь еще рюмку?
— Пожалуй, хватит.
— А тогда все же объясни, что у тебя случилось и как ты оказалась на моем балконе.
— Дверь закрой! — Мила осторожно выглянула из окна, прикрывшись одеялом.
Занавесок у Витьки отродясь не водилось, он вообще был мужчиной нехозяйственным. Свет в ее квартире эти двое зажигать все же побоялись, вместо этого видны были мелькающие отблески фонарей.
Это они ее, что ли, ищут?
— Давай мы тоже свет погасим! — сказала она, оглядев комнату, в которой, как ни странно, был относительный порядок.
Нигде не валялись предметы женской одежды, не торчали из-под стола чемоданы и сумки, не разбросана косметика. Диван разобран, ну так ночь на дворе, люди спят.
— Рассказывай! — предложила Клава.
Мила, сбиваясь и повторяясь, рассказала соседке, как проснулась посреди ночи от странных звуков, как поняла, что в ее квартиру кто-то пробрался, и как перелезла с балкона на балкон.
Клава выглянула на свой балкон, прикинула расстояние до соседнего и присвистнула:
— Ну, подруга, тебе только в цирке выступать! Я бы на такое не решилась… хотя не знаю… в жизни всякое может случиться, так что лучше не зарекаться…
— Что же мне теперь делать? — опомнилась Мила. — Они ведь там,
