Любовь земная - Ирина Трифоновна Северинчук
– Вот и надо выяснить, у кого из мальчишек есть старшие братья. У Милы, ты говоришь, нет никого. Надо проверить остальных. Перечисли мне все фамилии и характеристики детей, адреса дай.
– Когда пойдёшь к участковому? Я с тобой.
Взглянув на часы, Гоша отметил, что уже пора. Отпустив детей и, перенеся занятие на завтра, Николай с Гошей отправился к участковому. По пути зашли к тёте Даше, где раньше проживал Гоша. Ему нужно забрать оставшиеся вещи. С тётей Дашей встретились у калитки.
– Ой, ребятки! Вы ко мне? А я спешу до соседки, сильно приболела, надо помочь ей. Гоша, где ключ от дома, ты знаешь. Вещи твои собрала в синий пакет. На диване в прихожей лежит. Я уже не хочу возвращаться.
– Тётя Даша, не беспокойтесь, я всё закрою, и ключ положу на место.
Забрав пакет, Гоша с Николаем пошёл в участок.
– А, помощника привёл? Это хорошо. Присаживайтесь. Ну, что мужики? Деньги требуют на сегодня, чтобы лежали в дупле. Сейчас с вами разработаем ход операции.
– В район будем сообщать?– осведомился Гоша.
– Пока не будем, думаю, что сами справимся. У меня такая версия. Если судить по почерку то, похоже, что писал взрослый человек, это раз. Вместо денег положим простые бумажки и сразу же возле коровника сделаем засаду, это два. Но кому-то из вас придётся ночь провести на тополе. Дерево старое, развесистое, можно хорошо укрыться. Что дальше делать, расскажу сегодня ближе к вечеру, перед самой операцией. Встречаемся в двадцать часов. Чтобы было не обидно, кинули жребий. Выпало Гоше. Он в жизни ни разу не залазил на дерево. Но делать нечего, как только стемнело, пришлось это сделать. Николай зашёл в коровник. Вечерняя дойка закончилась, доярки разошлись по домам. Только сторож Петрович находился на посту. Николай сделал вид, что опоздал и не застал Надежду, а сам специально разговорами отвлекал сторожа, чтобы Гоша успел залезть на дерево. Бумажки, завёрнутые в пакет, давно лежали в дупле. Пробыв у сторожа где– то с полчаса, Николай ушёл. Они с участковым спрятались в кустах, вдоль дороги. На часах двадцать три часа ночи, но никакого движения. Гоше было неудобно сидеть на ветке, но он терпел и мысленно ругал себя за плёнку, сделавшую столько проблем.
Неожиданно дверь коровника открылась. С фонарём в руке появился Петрович и уверенно направился к тополю. Гоша затаил дыхание, а Петрович, подойдя к дереву, сунул руку в дупло. От радости, что преступник выявлен, Гоша зашевелился, захотел слезть и схватить его. Но ветка сильно затрещала и обломилась. И Гоша сверху рухнул прямо на Петровича. Слава Богу, что было не высоко, да и спина Петровича смягчила падение, Гоша не ушибся. А вот Петрович, от неожиданности охнув, нецензурно выразился. В этот момент подбежал участковый с Николаем. Подняв фонарь с земли, они повели Петровича в бытовку и уже на свету устроили допрос.
– Петрович, не ожидал от тебя, что в старости будешь заниматься шантажом. Человек ты семейный, внуков много. Стыдно, в твоём – то преклонном возрасте фотографировать обнажённых девчат. Деньги, на что понадобились? – проговорил участковый. А Петрович, придя в себя, был сильно удивлён.
– Братцы, какие деньги? Какие девчата? Не знаю я ничего!
– Петрович, вот скажи, как ты ухитрился сделать фото на речке?
– Я не понимаю, о чём вы говорите! И никакого фото я не делал! У меня нет фотоаппарата.
– Так, значит, действовал с кем-то. Кто тебе помогал? Называй соучастника. За добровольное признание, строго не будем наказывать. Если не сознаешься, дело передадим в район, – убедительно заявил участковый.
– Да, поверьте мне! Не делал я этого! Не делал!
– А зачем полез в дупло? Мы туда под видом денег положили пакет с бумажками, как ты приказал в своей записке.
– Какие деньги? Какая записка? Боже мой! У меня же там тайник, я прячу бутылочку с самогонкой. В ночное дежурство понемногу употребляю.
– И что, говоришь, бутылка сейчас там лежит?
– Так точно, там. Вчера спрятал.
– Николай, возьми фонарь и проверь. Через десять минут Николай вернулся с пустыми руками.
– Нет там никакой бутылки, один пакет с бумажками.
– Ну, Петрович, что на это скажешь?
– Ничего не скажу и не знаю, что и думать.
– А ты хорошенько подумай, за чистосердечное признание будет меньше наказание.
– Не соображу в чём дело. Куда она могла подеваться?
– Мы сейчас уходим, а ты хорошенько соображай. До утра у тебя много времени. Как сменишься, так сразу ко мне в кабинет. Понял? И без фокусов!
Петрович никак не хотел признавать свою вину. Всё отрицал. Участковый был твёрдо уверен, что Петрович виноват и решил искать его соучастника. Только Гоше было стыдно за плёнку, и он не знал, что делать. Почему – то в душе, он не верил, что Петрович виноват. Слух о том, что Петрович шантажист и сделал фото с обнажёнными девчатами, быстро разнёсся по деревне. И все с интересом ждали, чем закончится эта история. Через несколько дней в кабинет к участковому зашёл второй сторож – Матвеевич и добровольно дал показания. Он сказал, что знал про тайник Петровича и перед уходом с работы забрал бутылку из дупла. Выходит, Петрович не врал, и дело приняло другой оборот. А на другой же день вообще произошло удивительное событие. Часов в десять, в дверь кабинета участкового постучали.
– Войдите. Но за дверью была тишина, кто-то не решался войти. Лейтенант открыл дверь и замер от удивления.
– Что случилось?
– Мне надо с вами поговорить.
– Заходи.
– Я хочу сознаться в том, что сторож не виноват. Это всё я.
– А как у тебя хватило ума на такое?
– Мне срочно понадобились деньги на поездку. Плёнка давно была у меня, она валялась на берегу. Найдя её и поняв, что она уже проявлена, только осталось напечатать. Это не составило мне труда. Когда фото были готовы, мне в голову пришла мысль. Вспомнив про один детектив, как один бедный человек, очень нуждающийся в деньгах, шантажировал богатого человека, мной было принято решение. Но поймите и поверьте, это было сделано не ради себя, а во имя любви к дорогому мне человеку, который долгие годы хотел и мечтал, но не мог побывать на своей Родине, в городе Харькове. Там прошло её детство, юность и всё было дорого и мило сердцу.
У меня болела душа, видя, как она, вспоминая юные годы и мечтая о поездке, мучается и переживает. С трепетной любовью она рассказывала мне о
