Кто есть who, или Почем фунт лиха? - Сергей Михайлович Кравцов
Поэтому, на практике, в реальности, всё получалось, примерно, так… Заметив в ходе прививок, как кто-то из помощниц машет ему рукой, Березинцев отклонялся от своего маршрута и шёл на выручку коллеге, которая огорчённо сетовала:
– Андрей Васильевич, кольните в этом дворе вы, что ли? Такая бешеная скотина попалась – чуть не затоптала, зараза!..
И Березинцев, войдя в сопровождении очередного «божьего одуванчика» в апартаменты многопудового «макси-пига», без проблем вводил вакцину своим полуавтоматом. Плюнув на всякие там догмы ветсанитарии, он шлепком вгонял слегка протёртую иглу на длинном шланге в недра свиной шеи, одновременно, нажимая на привод шприца. Ему были абсолютно безразличны и эмоции, и кульбиты обитателей свинюшников. Прививка сделана? Вакцина поступила в положенное ей место? Отдыхай!
* * *
Глава 3
Где начало того конца, которым оканчивается начало?
(Козьма Прутков)
…Часам к трём, наконец-то, разделавшись с прививками сельского «свинства» и, подкрепившись, Андрей и его помощницы встретились в бытовке МТФ. Когда Березинцев вошёл в помещение, всё ещё не утратившее примет минувшей советской эпохи (на стене висела ещё когда-то прилепленная большая карта СССР, а под потолком было крупно написано «Пятилетку – за три года!»), в дверях он столкнулся с зав МТФ Зазнобиным. Увидев его, Фёдор, похохатывая, сообщил, что сегодня Андрей едва не стал «героем» видеосюжета областного телевидения.
– …Представляешь, – со смехом повествовал он, – около часа назад прикатила сюда машина, типа джип, вышли из неё парень, девка, и ещё один мужик с телекамерой на плече. Все по модЕ разодеты, все понтовые – на пьяной козе к таковским близко не подъедешь. Ага! Включили камеру, и – давай снимать направо-налево. Тут идут наши доярки. Они к ним: «Что вы можете сказать про вашего ветврача? Как могло случиться, что он допустил вспышку опасной болезни? Может быть, он сильно употребляет?» Бабоньки на них глянули, и с ходу их огорошили: какая пьянка? – говорят. Он вообще не пьёт. Работу выполняет, как положено, у нас в колхозе никаких болезней не вспыхивает, а что творится в этом долбаном «Шанхае», что там за «кильдим» – нас не касается. Мы не знаем, какую заразу и откуда они привозят, эти уроды! Телевизионщики глянули – облом! Ловить им тут нечего. «Репу» почесали, собрались, и уехали.
– Ну, это, скорее всего, Свербилов расстарался… – Андрей усмехнулся. – Его работа! Очень уж он меня «любит».
– Не прогибаешься, не лебезишь, вот потому и «любит»… – Фёдор достал сигарету. – Он здесь, в Даниловке, ещё в восьмидесятых, года три с лишком предом был. Ещё то-о-т «перец»! Задолбал всех конкретно…
* * *
Нелирическое отступление: быль о том, сколь полезно для карьеры заглядывать в рот начальству, и зубрить цитаты из его речей.
Как явствовало из повествования Фёдора, председателем тогдашнего колхоза имени Фрунзе Свербилова в середине восьмидесятых назначил первый секретарь райкома Четырёхин, которому очень уж понравились выступления главветврача совхоза «Урожайный» на партхозактивах. Выйдя на трибуну, Хрупкий обильно сыпал цитатами из выступлений Четырёхина, которые старательно штудировал в тогдашней районной газете «Путь к коммунизму». Все свои выступления Свербилов, под смешки в зале, завершал пламенным призывом, наподобие: давайте же ляжем костьми, но план перевыполним!
И однажды его заметили – он попал в кадровый резерв райкома, и почти сразу же был выдвинут в колхозные преды. Впрочем, кое-кто поговаривал, что ускорил его карьерный рост толстый конверт с чем-то шуршащим, который получил один из райкомовских «серых кардиналов». И вот, Хрупкий и оказался во главе колхоза. На отчётно-выборном собрании, где его представлял колхозникам начальник управления сельского хозяйства, Арсений Витальевич в очередной раз «блеснул» речью из цитат Первого. Слушая его, народ понял и без подсказок: дурак, да ещё и с прибабахами.
Так оно и оказалось. Не блистая избытком творческой фантазии, Хрупкий был уверен в том, что больших успехов можно достичь всего лишь размахивая кулаками. Поэтому в жизни колхоза с некоторых пор установился «нойе орднунг» – нормой стали случаи, когда Свербилов лично, на своей «персоналке», увозил далеко в поле того или иного проштрафившегося механизатора, где «вразумлял» его кулаками. Избитого работягу он оставлял на месте проведения экзекуции, откуда тот до дому добирался пешком.
Так бы, наверное, всё и шло, если бы Хрупкий не нарвался на тракториста Ваську Жилина. Тот росточка невеликого – «метр с кепкой», но по-воловьи крепок и вынослив. Когда Хрупкий доставил Ваську на «дальняк», и попытался вытащить его из кабины, чтобы начать «воспитательную беседу», тот с такой силой сдавил его руку, что верзила Свербилов даже взвыл от боли. Ну а после того, как Жилин известил Хрупкого о том, что служил в морской пехоте, и может без особого труда даже голыми руками порвать его на фрагменты, тот, никогда не служивший в армии, сразу же заробел, и поспешил отказаться от своей затеи. Он отвёз Ваську обратно до мастерской, и больше уже не рисковал кого-либо возить в поля.
Просидев в кресле колхозного преда несколько лет, Свербилов почувствовал, что в этом хозяйствишке ему тесновато – масштаб не тот, не развернуться! И снова неким «чудесным» образом обстоятельства сложились столь благоприятно, что Свербилов пересел в кресло директора большого совхоза «Красная звезда» в другом конце района. Это хозяйство его устраивало во всём: пять отделений, три тысячи населения… Есть где себя показать! И Хрупкий показал! Отгрохав себе двухэтажный особняк, Свербилов снова начал практиковать кулачные методы «воспитания».
Однако и в «Красной звезде» его ждал крупный облом. Однажды Свербилов, как следует не подумав, побил в поле молодого комбайнёра, который в жатву надумал отметить свой день рождения. Он не знал, что всего несколько дней назад из армии пришёл младший брат механизатора, который служил в ВДВ и прошёл Афган. Следующим же вечером в контору, когда оттуда все уже разошлись, и в своём кабинете засиделся один лишь Хрупкий, к нему пришли братья «поговорить». «Разговор» оказался столь бурным, что в окна кабинета вылетали стулья, телефоны, пишущие машинки и прочие детали кабинетной обстановки.
Закончив «разговор», братья предупредили Свербилова о том, что если он надумает накатать на них заявление в милицию, они ему помогут сесть по «грязной» статье за принуждение к интиму с использованием служебного положения. Только тут он узнал, что молоденькая учётчица, которую он уже несколько раз «оприходовал» в полях, доводится им дальней родственницей, и она готова написать на него заявление в райком. Хрупкий с женским полом «пошаливал» и в Даниловке, но там ему это