Идеальный план (СИ) - Смирнова Наталья
Илюша в это время, сидя на стуле и приготовив руку, закрыл глаза и стиснул зубы. Процедура забора крови была не из приятных, а точнее из самых неприятных, что довелось ему испытывать в своей довольно безоблачной жизни.
Скорее всего, сказалось эмоциональное потрясение и голодный стресс. В процессе выкачивания родимой кровушки Илья только успел удивиться странному звону в ушах, затем вокруг сгустились сумерки и поглотили в свои глубины...
Перед глазами вдруг возникло лицо доктора.
- Что же вы так, батенька? Эх, нервы, нервы... Встать можете?
Илюша понял, что лежит на кушетке. Он осторожно приподнялся. Голова вроде не кружилась.
- Кажется, могу.
- Езжайте-ка вы домой, - посоветовал сердобольный врач. - Анализы ваши будут готовы сегодня же. Я вам позвоню и сообщу результаты. А пока купите противоаллергическую мазь, таблетки и "Ново-пассит".
- Доктор, а точно, что у меня нет ничего серьёзного?
- Точно. Ваша форма аллергии легко лечится в домашних условиях.
Илюша благодарно посмотрел на того, кто давал клятву Гиппократа. Казанцев уважал медицинских работников.
- Спасибо, доктор, - Илья вдруг улыбнулся. Значит, его мечте жить в Италии суждено сбыться.
-9-
- Тётя Маша! – громкий Валькин шёпот прервал безграничный полёт кулинарной фантазии Марии Николаевны и заставил вздрогнуть. Маленький хозяин подкрался неслышно. – Помоги мне, пожалуйста.
Кухарка вытерла руки вафельным полотенцем и повернулась к своему любимцу.
- Илье Вениаминовичу нужно постель сменить.
- Так Милу позови. И с каких это пор ты заботишься об Илье?
Валентин замялся.
- Там прибраться нужно.
- Та-а-ак, - строго протянула тётя Маша, - и что на этот раз?
Мальчишка опустил глаза в пол.
- Песок.
Вымученное признание любимого засранца привело повариху в негодование:
- Ты вообще соображаешь что делаешь? – она замахнулась на проказника полотенцем. Валька мгновенно отскочил на безопасное расстояние. – Нельзя так измываться над людьми. Сколько раз тебе говорить, что это жестоко?
- Тётя Машенька, - заканючил пацан, - но его же терпеть невозможно! Достал уже своими нотациями хуже горькой редьки.
- Тебе не надоело? Пойми ты, после него придёт другой. Тебе мало тех несчастных девушек, которые бежали из этого дома?
- Тётя Машенька, мне никто не нужен кроме тебя, - подлизываясь, проговорил хитрец, подошёл и прижался к полной женщине, которая тут же растаяла от таких сладких речей. – Так ты мне поможешь?
- Что? Совесть проснулась?
Валька не знал, что там проснулось у него внутри, только он дико испугался, когда увидел до чего довели Илью Вениаминовича его эксперименты. Он осторожно утаил от тёти Маши, что перед минувшей ночью щедро натёр простынь противного гувернёра жгучим перцем, что прибавило пикантности к рассыпанному по матрасу песку. Парень как можно горше вздохнул и кивнул головой, развеивая опасения начальницы кухни о дефиците совести у Бога в момент её раздачи новорождённым: видимо, у него в запасе хоть небольшое количество, но имелось.
- Пошли уж, помогу.
Пока Валька снимал постель, тётя Маша тщательно пропылесосила матрас.
- Всё. Сейчас отнесу бельё в грязное и скажу Миле, чтобы она застелила кровать. Пошли, ты когда-нибудь доиграешься, если не прекратишь свои пакости.
Валентин молча согласился и милостиво решил дать противному гувернёру временную передышку.
Илью Вениаминовича он невзлюбил всем своим существом с первой же встречи. Его чопорность и высокомерность раздражала, а внешний вид убивал. И главное, гувернёр лез своим любопытным носом, куда не надо. Вот теперь прилип как банный лист со своими занятиями английским, начало которых Валька благополучно отодвинул на неопределённое время. Теперь в связи со странной болезнью истязаемого пока можно было не волноваться на счёт того, что придётся терпеть ненавистные уроки – пыток иностранным языком ему с лихвой хватало в школе. Противная училка методично измывалась над ним, вызывая к доске, игнорируя тем самым всем давно известный факт – Валентин Зосимов боялся публичных выступлений, в начальных классах из него вообще не могли вытянуть ни слова и чуть не приклеили ярлык дебила, чему помешала школьный психолог. С тех пор учителя в основном давали ему письменные задания, вызывали к доске редко и лишь для того, чтобы Валька с успехом что-нибудь начертал на ней мелом. Кстати, иностранный Валя знал довольно хорошо для своего возраста и школьного стажа. Он с удовольствием читал того же «Гарри Поттера» в первоисточнике, который отец ему привёз из-за границы, и по правде говоря, в своих знаниях уже давно опережал сверстников и, страшно сказать, даже дипломированную учительницу, что не мешало ему получать от неё тройки за невразумительное мямлянье перед всем классом. В такие моменты язык не слушался своего хозяина, ноги и руки становились ватными и холодными, Валька с трудом выталкивал из себя звуки, путался и заикался, и не чаял дождаться, когда же закончится его испытание. Ему уже было всё равно, что он получит, лишь бы скорее сесть за парту и спрятаться от глаз одноклассников. Он даже не догадывался, что одноклассникам на самом деле наплевать на то, что он только что сказал или не сказал. Они уже давно привыкли к флегматичному мальчишке, у которого без труда можно было занять денег и забыть их вернуть. Они знали, что задирать его бесполезно, Валька лишь недоумённо пожмёт плечами и незлобиво отправит их в далёкое путешествие. Они ещё так же знали, что он тут же забудет все их колкости. Не знали они только одного, как в глубине души страдает он от своего одиночества и мечтает о том, что у него когда-нибудь появится друг.
Валька тихонько вздохнул и отправился к себе в комнату. Ему в спину смотрела тётя Маша и думала о том, что в последнее время слишком уж часто вздыхает её любимец, словно это стало его основным занятием. Зря Зосимов поставил сына в такие жёсткие рамки. Мальчику нужны друзья.
В дверь затрезвонили и Мария Николаевна, прервав свои раздумья, поспешила запустить в дом молодого гувернёра. Вернувшись от врача, Илюша уже не истерил, был спокоен и, как ни странно, на вид доволен и счастлив. Попросил неизменно вежливым тоном чай, съел утреннюю привычную кашу и выпил таблетки. Затем пожелал поварихе хорошего дня и поднялся на второй этаж, чтобы известить Валентина о своём сносном состоянии и назначить время занятия английским.
Валька в это время удобно расположился на своей кровати и поглаживал через джинсы ту часть тела, которая уже как два года давала о себе знать иногда даже совсем неожиданно и в неподходящий момент. Не выдержав накатившего возбуждения, он расстегнул молнию и выпустил на волю горячий твёрдый пенис, который удобно лёг в ладонь. Юноша закрыл глаза и двинул рукой. Хорошо… Вверх, и ты словно взлетаешь на качелях. Вниз, и тело охватывает жар. Ещё и ещё, быстрее… Сейчас…
- Валентин.
Валька открыл глаза и уставился на Илью. Мужчина стоял на пороге комнаты. Вот блин, Валька забыл закрыть на замок дверь.
- Извини, что помешал.
Парень залился краской.
- Я зашёл сказать, что после ужина будет занятие английским.
Валька ещё сильнее сжал кулак, чувствуя, как горят его щёки.
- Можешь продолжать.
Гувернёр беззвучно испарился, аккуратно закрыв за собой дверь. Валька, ощущая дикое возбуждение, довёл себя до пика и тихо заскулил, стараясь не создавать лишнего шума, и только теперь понял, что же произошло. Огонь со щёк перешёл на уши. Мало того, что ему стало стыдно за столь откровенную сцену, которую увидел его гувернёр, так ещё Валя элементарно струсил: он боялся, что Илья расскажет всё отцу. Вот прелесть-то какая! Когда-то любимый папа прочитал Вальке лекцию о вреде мастурбации и попытался внушить, что у любителей такого приятного и частого времяпровождения отвалятся руки, а заодно и член. И Валька боялся. Дрочил и боялся, что в один прекрасный момент потеряет важные части тела. Потом, конечно, повзрослев, он понял, что сами собой и просто так органы не отваливаются. Он только старался не попадаться на дрочке отцу, и тут так по-глупому запалился. Теперь все карты у Ильи Вениаминовича, стоит только Вальке провиниться, и отец будет в курсе его интимной жизни. Придётся быть ниже травы, тише воды и терпеть своего гувернёра. Парень так тяжко вздохнул, что даже ветер на улице завыл, поддерживая его в своём горе. Тактика по изгнанию нежелательных персон из этого дома, которая прежде железно работала, трещала по всем швам.
