Наталья Кушнерёва - Любимая женщина бандита.
— Я скучал по тебе, — прошептал муж мне на ухо.
Я резко повернулась и села на него сверху, покрывая его тело поцелуями и повторяя то, что совсем недавно кончилось.
* * *Утром я с удивлением обнаружила, что проспала до десяти часов. Я поднялась, оделась в спортивный костюм и вышла из комнаты. Из кухни доносились мужские голоса, и я осторожно спряталась за углом.
— Кирилл, как ты не понимаешь, — услышала я грубый голос Стаса, — лучше отдать деньги Павлу. Потому что кто-то из нас преставится, и очень бы не хотелось, чтобы это были мы.
— Это ты не понимаешь, — таким же грубым голосом отвечал ему Кирилл, — этот человек меня подставил! Я из-за него чуть в тюрьму не сел, и было бы просто замечательно, если бы не влепили пожизненное. Угрожал моей жене и дочери, а ты хочешь, чтоб я ему все это просто так спустил с рук?
— Кирилл, но постоянно скрываться — тоже не выход. А ты подумал о своей семье? Их ты тоже будешь таскать с места на место? Как ты им это объяснишь? Верни эти чертовы деньги, и пора успокоиться! — чуть ли не кричал Стас.
— Да ну на! — протянул мой муж. — Я же сказал, что с Павлом разберусь по-другому.
— Как? Взорвешь его около ресторана, как и его машину?
У меня больше не было сил это слушать, я боялась вот-вот свалиться в обморок. Я вернулась к своей комнате, громко хлопнула дверью, покашляла и медленно вышла на кухню. Естественно, мужчины уже молчали.
— Доброе утро! — улыбнулась я, но вышло как-то фальшиво.
— Доброе утро, — в один голос сказали мужчины. Стас хмуро смотрел то на меня, то на моего бывшего мужа, потом покачал головой и сказал:
— Ладно, поеду кое-что узнаю! — и, не дожидаясь вопросов, вышел из дома. Я уселась на колени к Кириллу и стала целовать его за ухом. Муж напрягся.
— Позавтракай, — как-то грубо сказал он, но посмотрев на него, я увидела, что он улыбается. Я наигранно надула губки, вздохнула и переместилась за стол, а быстро позавтракав, опять начала приставать к мужу. Он громко хохотал, но сдался, и уже через десять минут мы были в моей спальне.
— Кирилл, когда мы сможем вернуться домой? — спросила я, когда все закончилось.
— Не знаю, — честно ответил мне муж, не глядя в глаза.
— Кир, я слышала ваш разговор с утра. Верни деньги! Будем жить как все. Устроишься на нормальную работу, а вечера будем проводить вместе. Можно даже родить еще одного ребенка…
— Ага! — хмыкнул он. — Устроюсь в совхоз. А что, категория у меня открыта, буду работать на тракторе и собирать урожай. А в конце месяца получать зарплату этим же урожаем, — выдал он и захохотал. Я с минуту сурово смотрела на него, но не сдержалась и тоже начала хохотать.
— Кир, я серьезно! — сказала я, заливаясь смехом.
— Так и я не шучу. Будет у тебя муж — Кирюха-тракторист!
— Вот ты смеешься, а отец меня вообще сватает за Ваську-козлопаса.
— За кого? — переспросил муж и зашелся в новом приступе смеха. Так мы хохотали минут двадцать, после чего дело дошло до драки подушками. Наконец мы успокоились и начали одеваться.
— Хорошо, любимая! — заявил Кирилл. — Вот закончу одно дело и обещаю вообще покончить с этим. В совхоз, конечно, не пойду, но можно будет купить фуру, например. И вместо Кирюхи-тракториста у тебя будет Кирилл-дальнобойщик! Ждать будешь? — спросил он, весело подмигивая.
— Тебя — хоть всю жизнь! — пообещала я и закрепила обещание поцелуем в щеку.
Мы встали, приготовили обед и, с взаимными шутками и подковырками, поели.
— Блин, — сказал мой муж, ближе к вечеру, — где Стаса носит?
Я не знала, что ответить на этот вопрос, поэтому промолчала. Кирилл не отходил от окна, а я просто ходила из угла в угол, чувствуя волнения мужа. В восемь вечера Кирилл громко крикнул:
— Уходим! — я не поняла, что он имел в виду, поэтому просто остановилась посередине комнаты и уставилась на него.
— Ты что, оглохла?! — кричал Кирилл. Видимо, он понял, что от меня ничего не дождешься, поэтому быстро нацепил на меня куртку и потащил в подвал, который находился в его комнате под полом. Он зажег свет и начал доставать из большой дорожной сумки автомат. Я смотрела во все глаза и не могла вымолвить ни слова.
— Значит, так, — резво сказал он и сунул в мои руки фонарик, — сейчас ты быстро бежишь в конец подвала. Метров через триста увидишь над собой люк. Там есть лестница. Вылезешь почти в районе реки. Пройдешь еще метров пятьсот влево и выйдешь к гостинице «Восход». Сюда не возвращайся. Возвращайся либо к матери, либо туда, где снимала квартиру. Я постараюсь все быстро решить и вернусь за тобой!
Я слушала, пытаясь переварить и запомнить всю информацию, свалившуюся мне на голову. Для большей убедительности Кирилл сильно толкнул меня в спину, и я побежала. Сделала все, как он говорил. Сначала добежала до конца подвала, потом зажгла фонарик и посветила вверх. Все так и есть. Лестница и люк. Я стремительно его открыла и через пару минут была уже возле реки. Ноги проваливались в сугробы, и я пожалела, что не успела одеться. На улице, конечно, заметно потеплело, но спортивный костюм сильно продувало. Я бежала по сугробам и уже через семь минут была возле гостиницы «Восход», которая находилась недалеко от центра города. Я села на лавку и отдышалась. Что произошло? Что такого увидел в окно Кирилл, что даже не дал мне как следует одеться? Я не понимала, что делать и, не придумав ничего другого, направилась к дому, откуда только что сбежала. Правда, с другой стороны. Сердце бешено билось, словно предчувствовало беду. Я бежала так быстро, что даже не замечала, холодно ли мне. В голове гудело, и слезы катились по щекам. Этот путь занял у меня в два раза больше времени, но наконец я увидела домик на отшибе. Вокруг были большие деревья, и я решила спрятаться за одним из них, которое было поближе к дому. Я осторожно выглянула. Калитка открыта, и прямо перед ней лежит Стас. По его виду я поняла, что скорая ему уже не требуется. Скорее, катафалк. Я пригляделась и заметила, что во дворе, в почти такой же позе, что и Стас, лежит Андрюха. Его я узнала сразу по его неизменной синей куртке. Тут же нашлось объяснение, кого испугался мой муж. Но вот только ни его, ни Павла не было видно. В доме горел свет, но окна были завешены, поэтому я не поняла, есть ли там кто-то или нет. Я уже собиралась потихоньку пробираться к дому, и даже выглянула из-за дерева, как раздались несколько выстрелов, а потом оглушительный взрыв.
Когда я в очередной раз выглянула из-за дерева, увидела, что от дома ничего не осталось. Только немного догорали доски. Я сползла по дереву на землю и громко завыла. Неважно, где находился мой муж в момент взрыва — в доме или подвале. Здесь и дураку понятно, что выжить у него не было шанса. Я кричала, била руками то по дереву, то по снегу и все не могла поверить, что моего мужа больше нет.
Не знаю, сколько прошло времени, но в себя я пришла, только когда услышала милицейские сирены. Я быстро снялась с места и побежала в сторону гостиницы, едва не столкнувшись с милицией. Через несколько минут я уже была на месте, села на лавку и опять громко заплакала.
* * *Прошло несколько месяцев. Я стояла возле окна и смотрела на улицу. Кругом взрывались салюты, народ громко кричал и пел, ведь через час Новый год. Я смотрела на это, не выражая эмоций. Мне было все равно, какой сегодня день. Все дни без мужа стали черными и ненужными.
— Доченька, — тихо сказала мама, — ты бы переоделась. Ведь праздник все-таки, а ты в черном платье.
Боль взорвалась во мне с новой силой, и по щекам потекли слезы. В тот день, когда погиб мой муж, я пришла к матери и сообщила ей, что Кирилла больше нет. Подробности я опустила, просто сказала, что мне позвонил Витька и сообщил об этом. Мама старалась держаться из последних сил, потому что видела, как мне больно. И даже спустя десять месяцев боль не притупилась, а наоборот, с каждым днем было тяжелее просыпаться, тяжелее ходить на работу, тяжелее улыбаться людям. Стало тяжелее жить! Я переехала к родителям, потому что за Леркой нужен был присмотр, а моя рассеянность в последние месяцы этого не позволяла.
— Мама, — услышала я звонкий голосок дочери. Моя малышка была красавицей. Длинные каштановые волосы, большие зеленые глаза с длинными черными ресницами. — А ко мне папа даже на Новый год не придет? — спросила она, обиженно глядя мне в глаза. Мое сердце сжалось. Я опустилась перед ней на колени и тихо сказала:
— Доченька, наш папа уехал!
— Надолго? — опять задала вопрос Лерка, а моя мама попыталась скрыть слезы.
— Навсегда, моя принцесса! — ответила я, глотая слезы.
— Он что, нас бросил?
— Нет, он просто уехал. Но обязательно пришлет тебе подарок! — пообещала я, избегая дальнейших вопросов дочери. Я села за стол, и мы с родителями стали провожать уходящий год. В горле стоял ком, не хотелось ни есть, ни пить. Отец затянул «На Волге широкой», и мы с мамой тихонько ему подпевали, стараясь отвлечься от своих мыслей. В половину двенадцатого в дверь постучали.
