Татьяна Луганцева - Поцелуй пиявки (сборник)
Это была уютная комната со всем необходимым для комфортного проживания. Кровать, шкаф, журнальный столик и стол с компьютером, за которым и сидел мужчина в инвалидном кресле. Оля увидела светлые волосы, синие глаза. Он почти не изменился, слегка повзрослел.
– Кто там такой вежливый? – спросил Алексей и обернулся к вошедшим.
Оля и Алексей долго смотрели друг на друга. Ольга поняла, что ее рана не зажила, что все эти годы она кровоточила.
– Оля… – Алексей перевел взгляд на Игоря.
– Господи… ты…
– Здравствуй, отец! – с легким акцентом сказал парень и кинулся к нему, расплакавшись.
– Сын, – покрыл его поцелуями Алексей, прижимая к себе. Он снова посмотрел на Ольгу. – Ты…
– Я, родной мой. И я… и мы тебя больше никуда не отпустим, – ответила она твердо и обняла сразу двоих.
Она больше не была испуганной девчонкой, которая не понимала, что делать. Она хотела быть счастливой, и она, и ее сын. А без Алексея это бы не получилось. И ему они были нужны, как воздух, это она тоже понимала и знала, что теперь все будет хорошо.
Пирсинг для ангела
Глава 1
«Его могучая грудь вздымалась под тонким шелком рубашки от желания овладеть Дианой. Никогда еще огонь страсти не разгорался в душе Ричарда с такой силой…» – написала Маргарита, для друзей просто Рита, и положила дорогую ручку на поверхность дубового стола, явно повидавшего многое на своем веку. От долгого писания ныли пальцы.
Маргарита Тихоновна Крапивина была достаточно известной писательницей женских любовных романов. Литературной деятельностью Маргарита занималась почти десять лет и уже стала автором тридцати произведений.
С детства она много читала, поэтому ей, приехавшей из маленького провинциального городка, с первого раза удалось поступить на факультет журналистики Московского университета. С этого момента у Риты и закончилось спокойное, размеренное детство, и началась суматошная студенческая юность среди творческих людей в крупнейшем мегаполисе. И это, действительно, можно было назвать двумя разными жизнями, по качеству, по темпу, по степени внутренней свободы. Ей пришлось словно рождаться заново, привыкать к новой действительности.
Нельзя не отметить, что Рита не вписалась в коллектив продвинутой столичной молодежи. Они оставались москвичами, а она – провинциалкой, которой придется, по их представлениям, ой как попотеть, прежде чем она станет чем-то или кем-то.
Нет, училась она прилежно, в противоположность наслаждавшимся студенческой вольницей однокурсникам. Ее так и звали «ботаничка» или «женщина в футляре». Она не ходила на вечеринки, дискотеки, не участвовала в шумных тусовках – ей там становилось неуютно, неинтересно. Зато в библиотеке Рита всегда была родным человеком, на всех лекциях сидела в первых рядах, с утра до вечера корпела над учебниками и ко всем заданиям относилась с особой тщательностью и старанием. Она никогда не позволяла себе прийти на семинар с неподготовленным заданием.
Короче, если бы не ее продвинутая подруга – москвичка Люся Мерцалова, Рита совсем бы загнулась в общежитии большого города, уйдя в науку.
Люся являлась полной противоположностью Риты, как внешне, так и внутренне. Маргарита до сих пор со смехом вспоминала их перепалки на первом курсе.
– Как же я так жестоко обманулась? За что мне все это?! – кричала Люся, стоя посреди комнаты в нижнем белье, не в состоянии найти свою одежду, сваленную в кучу, только неизвестно в какую из куч. – В школе ходи по струнке! Дома – шаг влево – вправо карается расстрелом! И вот, наконец-то я заключаю с родителями пакт о ненападении! Я поступаю в институт, а они немного «отпускают поводья». Чтобы оказаться на свободе, я даже уговорила их отпустить меня жить в общежитие. И что я получаю?! Самую занудную соседку в мире! Мисс порядочность! Скукота! Столько, сколько ты сидишь за учебниками, никто не сидит! Это же с ума сойти! А я все время тебе мешаю! Я не могу повеселиться и привести друзей, повсюду за нами следят твои осуждающие глаза. Ладно сама не пьет, не курит, так она и мне не дает! Парню нельзя остаться на ночь, ее, видите ли, это смущает! – сердилась Люся.
– Я не хочу участвовать в вашем распутстве, – поджимала губы Рита.
– «Не хочу участвовать», – передразнивала ее Люся. – Размечталась! А я и не предлагаю тебе спать с моим парнем. Я с ним сама спать буду!
– Но комната-то у нас одна! Я не хочу даже косвенно в этом участвовать, – не сдавалась Маргарита.
– Знала бы ты, что творится в других комнатах общежития! – закатывала глаза Люся.
– И знать не хочу! – хлопала книжкой по столу Рита.
– Принципиальная ты наша! Если бы я знала, что мне подсунут такую соседку, я бы дома осталась! По крайней мере, родители разрешали приводить к себе в комнату молодых людей, – сокрушалась Люся.
– Там у тебя СВОЯ комната, а здесь она общая! Так что будь добра соблюдать правила совместного проживания, то есть общежития.
– Опа! – даже растерялась Люся. – Откуда ты только взялась на мою голову?
– Из Ярославской области.
– Красивое у тебя только имя! – выпаливала в заключение свою знаменитую фразу Людмила.
Были они разными – день и ночь, лед и пламя.
Люся старалась привлечь всеобщее внимание, поэтому часто напоминала новогоднюю елку. Во времена тотального дефицита она умудрялась доставать какие-то немыслимые шмотки от своих друзей-фарцовщиков. Так ей мало было – она еще и сама выдумывала с этими вещами разные «извращения», как выражалась Рита. То ножницами настрижет себе бахромку по подолу, то джинсы сварит в какой-то гадости, которая пахнет так, что дихлофос не нужен, причем всему общежитию.
А один раз Люся превзошла саму себя. Из так называемого «красного уголка», в котором проводились комсомольские собрания, она выкрала занавески и сшила себе вечернее платье для дискотеки.
В результате Люсю чуть не исключили из комсомола, и именно тогда Рита поддержала ее, как никто другой. Что-то, когда запахло «жареным», куда-то делись все ее друзья – тусовщики и спекулянты, с которыми она часами просиживала в кафе, прогуливая занятия. А вот Рита на общем собрании не побоялась заявить, что это она попросила свою соседку по комнате срезать эти занавески.
Ее признание повергло всех в шок. На это Рита и рассчитывала, ведь никто не мог и подумать, что она на такое способна. Но это сработало. То, что никогда бы не простили Люсе из-за ее систематических нарушений, простили самой прилежной студентке курса Маргарите Крапивиной и вынесли всего лишь первое для нее предупреждение. А некоторые даже посочувствовали ей, ну, мол, срезала эта несчастная девушка занавески и бог с ними, значит, так надо было…
– Зачем ты это сделала? – спросила у нее тогда присмиревшая Людмила.
– Жалко тебя, дурочку, стало… Да и привыкла к тебе уже. А то поселят еще кого-нибудь хуже, чем ты. Хотя хуже, наверное, и не бывает…
– Ну, спасибо и на этом, – фыркнула Люся.
– Но ты тоже молодец! Додумалась занавески украсть. Ты бы еще с бархатных кресел вырезала заплатки в виде сердечек и пришила к своему сарафанчику. Было бы, как ты говоришь, веселее! – съязвила Рита.
– Слушай, а ты дело говоришь, – задумалась Люся, – только места надо выбирать менее протертые, а не там, где куча задниц успела посидеть…
С тех пор они продолжали сосуществовать, как кошка с собакой, но в их отношениях появилось что-то новое, что-то теплое. И к концу первого курса девушки поняли: они стали самыми близкими подругами. Очень разными, часто не понимающими друг друга, но никогда не осуждающими и всегда стоящими друг за друга горой.
А после того, как они закончили Университет, еще пару лет никто не замечал, что на спинках кресел с торцевой стороны имеются дырки в форме сердец.
Люся была невысокой, худенькой и очень подвижной, с бурным темпераментом. Она всегда носила ультракороткие юбки, стриглась «под мальчика», красила волосы в самые немыслимые цвета. Причем меняла их с невероятной скоростью. Одевалась она очень странно и относила себя к творческой богеме, живя по ее законам.
Рита внешне очень отличалась от подруги. Высокая и худая, вместо того чтобы гордиться своим, прямо-таки модельным, ростом, она все время нещадно сутулилась, вжимая голову в плечи и сгибая спину, к тому же у нее было плохое зрение, а носить очки она стеснялась.
Со светло-русыми волосами, свободно лежащими у нее по спине до талии, Рита вообще никогда ничего не делала. У нее было очень милое лицо с правильными чертами, но так как она, с ее слов, не портила его ярким макияжем, то выглядела она серой мышкой. Из одежды предпочитала джинсы, свободные пуловеры и футболки. Кроме того, Рита плохо видела и постоянно щурилась, нагибаясь к рассматриваемым предметам. Такая вот странная девушка получалась, если посмотреть со стороны. Как ни пыталась Люся хоть как-то изменить ее, у нее ничего не выходило. Косметику Рита воспринимала, как что-то очень вредное для своего лица. В яркой одежде боялась выделяться в толпе.
