Люся Лютикова - И будет вам счастье
Первое, на что я обратила внимание, — массивный письменный стол посреди комнаты. У меня в кабинете стоит такой же, только дерево более светлого оттенка. И только потом я увидела раскрытый сейф на стене и ноги. Голые мужские ноги, выглядывающие из-за стола.
Неожиданно за моей спиной возникла Влада.
— Что случилось? — спросила она.
Я молча посторонилась, чтобы девушка могла разглядеть тело своего отца.
Леонид Лисовик лежал на спине, нелепо вывернув голову и вытянув вперед руки, словно в отчаянной попытке схватить уходящую жизнь. Он был одет в клетчатые бриджи и свободную футболку. И хотя я догадывалась, что и то и другое куплено отнюдь не на Черкизовском рынке и стоит бешеных денег, тем не менее я не могла отделаться от впечатления, что на полу валяется какой-то пропойца в семейных трусах и майке с чужого плеча. Нет, я, конечно, не ожидала, что олигарх будет носить дома смокинг, но вид у Лисовика был совсем уж затрапезный. С его левой ноги соскочил тапок — кстати, самый обычный тапок из кожзаменителя, разношенный и потрескавшийся, — и я увидела, что пальцы у Леонида Назарьевича тоже самые обычные — кривые и волосатые, как у большинства мужчин. Очевидно, при жизни олигарх не часто делал педикюр, потому что ноготь на большом пальце был неприятно длинным и желтым, словно панцирь столетней черепахи.
Я покосилась на Колтунову, на ее лице застыло разочарованное и брезгливое выражение. Да уж, в смерти нет ничего эстетического, тем, кто жаждет зрелищ, лучше отправиться в театр. Однако на этот раз Ленкино нездоровое любопытство все-таки было вознаграждено.
Татьяна бросилась к сейфу и принялась в нем рыться.
К ней подскочила Дарья:
— Что там?
Писательница изо всех сил вытягивала шею, но широкая спина первой жены Лисовика закрывала обзор. В бессильной злобе Дарья ткнула Татьяну в бок:
— Чего ты копаешься?!
— Ищу завещание! — бросила художница, не отрываясь от своего занятия.
— А деньги там?
— Нет тут никаких денег.
— Как нет?! — Дарья перестала церемониться и оттолкнула конкурентку. Татьяна успела схватить толстую пачку документов, с которыми переместилась к столу. Через бывшего мужа она перешагнула, словно он был бревном.
Дарья молниеносно обшарила взглядом сейф и вскричала:
— Пропали деньги! Все!
— Сколько их было? — вскинулась Колтунова.
— Откуда мне знать? — с досадой огрызнулась писательница. — Много! Еще сегодня вот тут лежали пачки, теперь пусто!
— В какой валюте? — не унималась Ленка.
— Я не разглядела, да это и не важно. Главное, что теперь их нет. Кто-то украл деньги! Лёню убили, чтобы обчистить сейф!
— С чего вы взяли, что его убили? — вмешалась я. — Он мог умереть своей смертью.
— Это вам карты сказали? — фыркнула Даша. — С какой стати ему умирать? Он следил за своим здоровьем. Ясно, что его убили из-за денег.
— Следствие разберется. Кстати, как вы думаете, кто-нибудь уже вызвал милицию?
Мой невинный вопрос привел всех в замешательство.
— Черт! — выругалась Дарья. — Изольда наверняка вызвала. Как это все не вовремя! Только ментов нам не хватало! Ты нашла завещание?
— Пока нет, — ответила Татьяна, с дикой скоростью просматривая бумаги. — Есть акции, документы на собственность, а завещания нет.
— Акции давай сюда, — писательница схватила ценные бумаги.
Во мне поднялся протест: безутешная вдова от горя лишилась чувств, а эти алчные бабы делят чужое наследство. Безобразие!
— Эй, дамы, вам не кажется, что вы лезете не в свое дело? — спросила я.
Никто из бывших жен не отреагировал.
Неожиданно меня поддержала Влада:
— Правда, мам, к чему этот обыск? Вы и так знаете, что все достанется вам.
— Кому достанется? — не поняла я.
— Всем женам: маме, Даше и Изольде.
— Почему?
— Потому что так хотел Леонид Назарьевич, это и в завещании написано.
— Завещание сначала надо найти! — прикрикнула на Владу мать. — Чего стоишь столбом, помогай!
— Ну уж нет, ваши денежки — сами и разбирайтесь, — девушка развернулась и вышла из комнаты.
Мне хотелось последовать за ней, но я побоялась оставлять Татьяну и Дарью наедине с документами. Да и Колтунова проявляла живейший интерес к добру покойника. Втроем они перерыли весь кабинет, все ящики стола, книжные шкафы, однако завещания не нашли.
Больше всего меня поразила даже не их наглость. В конце концов, когда на меня саму свалилось наследство от незнакомого человека и пришлось побороться в суде за имущество с его семьей, я поняла, что в таких вопросах имеет значение не просто наличие завещания, но отдельные слова в нем, буквы и даже запятые![6] Так что правильно девушки делают, что заранее суетятся. Нет, сейчас меня изумляло другое: троица не обращала никакого внимания на труп! Лисовик все так же простирал руки в пустоту, его взгляд невидяще смотрел в потолок, а дамы деловито сновали мимо, досадливо морщась, если покойник попадался на пути, и приходилось отклоняться от курса, чтобы не задеть холодное тело.
Колтуновой пришла мысль заглянуть под кожаный диван. С торжествующим криком она вытащила оттуда потрепанную бумажную папку с тесемками. Между первой и второй супругами возникла небольшая потасовка за право посмотреть ее содержимое, победила Татьяна. Но уже через несколько секунд художница разочарованно бросила папку на пол. Веером рассыпались листы, исписанные аккуратными столбиками.
— Это его стихи, — она кивнула в сторону бывшего мужа, — очевидно, неопубликованные.
Я подняла один листок, взгляд выхватил фразу — «Каждый умирает в одиночку…». Поразительно, до чего же она уместна в данном контексте!
В комнату влетела Влада:
— Там «скорая» приехала и менты, сейчас поднимутся сюда! Вы нашли завещание?
Дарья покачала головой, вид у нее был крайне раздосадованный.
— Может, оно хранится у юриста? — предположила девушка.
Татьяна вытерла пот со лба и убежденно сказала:
— Ничего, найдем!
По лестнице затопали шаги, и через секунду в кабинет вошли медики — две женщины средних лет. Их сопровождали трое мужчин, одетых в штатское. Я сразу поняла, что они из милиции. Даже если бы мы встретились при других обстоятельствах, например в магазине детских игрушек, я все равно признала бы в них оперативников. Слишком долго я общалась с Русланом Супроткиным…
— Майор Голованов, — представился один из милиционеров, — Юрий Михайлович.
Невысокого роста, коренастый, с большой круглой головой, он был похож на молодого бычка. Хотя майор уже наверняка разменял пятый десяток, в его глазах горел задорный огонек. Без сомнения, он был здесь главным.
— Посторонних прошу освободить помещение, — приказал майор.
— Я не посторонняя! — возмутилась Дарья. — Яжена!
— Тогда можете остаться. Остальных прошу удалиться.
— Я тоже жена! — воскликнула Татьяна.
Голованов удивленно вскинул брови.
— Вообще-то вдова рыдает на первом этаже, — заметил другой оперативник. — Это самозванки.
— Мы не самозванки! — возмутилась писательница. — Мы жены, только бывшие!
Майор преувеличенно галантно обратился к нам с Колтуновой:
— А вы, простите, тоже бывшие супруги господина Лисовика?
— Нет… — растерялась Ленка.
— Тогда марш отсюда! — рявкнул оперативник. — Это всех касается! И до специального разрешения дом никому не покидать!
Мы послушно затрусили вниз.
Ковыляя на высоченных «шпильках», Дарья шипела:
— Да как он смеет! Ничтожество, хам, быдло! Я ему покажу, кто здесь хозяин жизни!
А я подумала, что хозяин жизни лежит сейчас на полу в кабинете и уже никому ничего не сможет показать.
Глава 8
В гостиной резко пахло валерьянкой. Изольда лежала на диване, до подбородка накрытая пледом, ее била крупная дрожь. Из закрытых глаз безостановочно катились слезы, она даже не пыталась их вытирать.
Даша кинулась к вдове:
— Изольдочка, прими мои соболезнования! Бедняжка, я так тебе сочувствую! Не хотела бы оказаться на твоем месте! Леня был чудесным человеком, нам всем будет его не хватать!
Вдова никак не отреагировала на эти насквозь лживые слова. А Дарья Лисовик стояла перед диваном на коленях и блуждала цепким взглядом по гостиной. Голову могу дать на отсечение, она прикидывала, не может ли где-то здесь быть спрятано завещание!
Со второго этажа спустились медики.
— Пациент мертв! — заявила первая тетка таким оскорбленным тоном, как будто ее вызывали к пышущему здоровьем человеку, но коварно обманули.
Они стремительно направились к выходу, их остановила Влада:
— Куда вы уходите? Разве не видите, что женщине плохо? Вы же давали клятву Гиппократа!
Тетки нехотя подошли к Изольде, врач пощупала пульс, медсестра задумчиво проговорила:
