Дарья Донцова - Бенефис мартовской кошки
Естественно, попасть на такое сладкое местечко было трудно, но Тине повезло, ее пристроил в НИИ свекор, и долгие годы она провела в свое удовольствие, медленно поднимаясь по ступеням карьерной лестницы: лаборант, ассистент, младший научный сотрудник, старший…
Размеренное существование рухнуло в 1984-м. Сначала от инсульта скончался свекор, не успела на его могиле осесть земля, как заболел муж. Супруг сгорел буквально за пару дней от такой «простой» болезни, как грипп. Потом началось стремительное обнищание страны, головокружительный взлет цен, развал экономики, гражданская война… Кому, скажите, нужна в такой ситуации литература, да еще советская? НИИ стал тихо умирать, сначала сотрудников отправили в бессрочный отпуск, а потом и вовсе приказали двигать на биржу. Тина честно отстояла в очереди к наглой молодой девице, которая с кислым видом, словно выдавала деньги из своего личного кармана, оформила пособие и порекомендовала переучиться.
– Рабочих специальностей не хватает, – снисходительно вещала девчонка, – штукатуры, маляры, посудомойки всегда в дефиците.
Но Тине не хотелось бегать по стройке или работать сменами на хлебозаводе. Сначала она пристроилась в ближайшую школу. Директор принял ее с распростертыми объятиями, учителей русского языка и литературы не хватало. Целых два года Тина пыталась полюбить детей. Получалось плохо. Своих отпрысков ей господь не дал, а чужие раздражали до зубовного скрежета: наглые, крикливые, дурно воспитанные, постоянно жующие жвачку. Да еще дети совершенно не хотели ничего читать, с книгами великих писателей норовили познакомиться посредством брошюрки «Краткое изложение ста произведений, включенных в учебную программу» и сочинения писали просто ужасающие.
Тина не выдержала и ушла. Затем навалилась новая беда: в груди обнаружилась маленькая, с горошину, опухоль, районный терапевт отправил к онкологу, тот мигом велел ложиться в больницу. Бедной Тине пришлось пройти все круги ада, уготованные таким больным: три операции, лучевая и химиотерапия, гормоны. Дали инвалидность, пенсию в четыреста рублей и сказали:
– Вам нужны витамины, хорошее питание, отдых и положительные эмоции.
Шатаясь от слабости, Тина принялась искать работу, но начальники, завидя ее хрупкую фигурку в парике, мигом заявляли:
– Простите, место занято.
Наше время жестоко. Больная женщина, справившая пятидесятилетие, никому не нужна. Потом подруга предложила ей поработать поломойкой у своей соседки, жены новорусского банкира. Тина недолго колебалась, прожить на четыреста рублей в наше время не сумел бы и отшельник, питающийся сушеными кузнечиками.
Два года Тина бегала по бесконечной квартире, моя полы, драя ванну с унитазами и подбирая вещи, которые повсюду расшвыривала тринадцатилетняя дочь хозяйки. Потом банкир то ли разорился, то ли притворился банкротом, но семья, спешно собравшись, умотала в Израиль. Тину, естественно, не взяли. Впрочем, оставили ей и недавно приобретенную за бешеные деньги собачку Розу фон Лапидус Грей.
У Тины никогда не было животных, но, услышав, как хозяйка, пакуя чемоданы, равнодушно обронила: «Завтра отвезете Розу на улицу Юннатов, ее усыпят», пришла в ужас и попросила:
– Можно я заберу ее себе?
Хозяйка весьма холодно ответила:
– Берите, коли охота с ней возиться.
Глава 6
Вот так они стали жить вдвоем, впроголодь, не имея возможности купить ничего, кроме крупы, хлеба и кефира. Роза фон Лапидус Грей отощала и стала похожа на четвероногую мохнатую кильку, а Тина превратилась в тень. Радовало только одно: отчего-то перестали болеть послеоперационные швы, успокоился измученный лекарствами желудок, и онколог, к которому Тина явилась для профилактического осмотра, с удивлением заявил:
– Похоже, была ошибка. У вас нет рака.
– Может, я выздоровела? – робко поинтересовалась женщина.
– Такого не случается, – отрезал «добрый» доктор, – а вот ошибочки происходят. Живите и радуйтесь.
Другая женщина, услыхав подобное заявление, устроила бы дикий скандал. Как это ошибочка? А операции, искалечившие тело? А химия? А лучевая терапия? Но Тина просто ушла. Честно говоря, жить ей совершенно не хотелось. Во-первых, не для кого, во-вторых, незачем. Голодать больше не было сил, бороться за существование – тоже.
На последние гроши Тина приобрела в аптеке снотворное, потом помылась в ванной, высушила волосы феном, постелила новое белье на кровать, надела «парадную» сорочку, положила на стол записку «В моей смерти прошу никого не винить», рядом устроила деньги, собранные на похороны, позвонила одной из своих коллег, попросила: «Зина, приезжай завтра ко мне в гости, дверь будет открыта, звонок не работает», легла на диван, взяла стакан и наткнулась глазами на собачку.
Роза фон Лапидус Грей, очевидно, понимая, что хозяйка задумала недоброе, поставила маленькие лапки на софу и, отчаянно помахивая хвостом, изредка нервно поскуливала.
Тина отставила стакан. Бедное животное ни в чем не виновато, надо отдать его в добрые руки. Отчего-то ей подумалось, что хорошие люди роятся на вокзале. Держа под мышкой Розу, Тина приехала на Курский, и первый, кого она увидела, был мужик, вернее, обрубок, без нижней части тела, сидящий на деревянной подставке. Сама не понимая почему, Тина подошла к парню и спросила:
– Слушай, как же ты существуешь? Неужели никогда не хотел с собой покончить?
Парень поднял глаза и рассмеялся:
– Да ты чего, я семью кормлю, мать, отца и младшую сестру. Им без меня кранты придут. А потом, даже хорошо, что я в инвалида превратился.
– Почему? – совсем растерялась Тина. – Что такого замечательного в твоем положении?
– Все, что господь ни делает, все к лучшему, – философски изрек юноша. – Я до армии идиотом был, только по бабам носился, горело под хвостом, прямо пекло, ни до чего было. А теперь учиться поступил, на программиста. Я тут только днем побираюсь, вечером меня отец на занятия возит.
Тина смотрела на парня, чувствуя, как щеки охватывает огонь стыда. Очевидно, юноша что-то понял. Он улыбнулся и сказал:
– Не дрейфь, выход из безвыходного положения там же, где и вход, не падай духом.
Тина хотела было ответить: «Спасибо», но тут ее глаза наткнулись на объявление: «Требуется уборщица. Работа сутки через трое».
«Какая разница, где мыть полы, на вокзале или у хозяйки», – промелькнуло у нее в голове.
Стакан с растворенными снотворными таблетками она выбросила. Приехавшую назавтра подругу просто напоила чаем. Перед глазами стоял счастливый инвалид, получеловек, содержащий семью и желающий получить образование. Если уж он не пал духом, то ей вовсе стыдно нюниться.
Здесь же, на вокзале, Тина подобрала Альму. Голенастый щенок бегал по залу, изредка заглядывая в урны в поисках объедков. Дежурная по залу велела уборщице вывести животное на улицу. Тина послушно схватила веселую псинку за холку и отвела на ступеньки, ведущие к входу. Вечером, когда она шла домой, к ее ногам с радостным лаем кинулся изгнанный пес. Он явно выбрал Тину в хозяйки. Сидел все время и ждал у двери, потом довел до метро. Собираясь войти в подземку, Тина оглянулась. Собачка стояла, свесив голову набок. Боясь разрыдаться, уборщица уехала. Представьте теперь ее изумление, когда через два дня она нашла четвероногого на том же месте. Отчаянно скуля, двортерьер кинулся к Тине, а потом снова ждал ее у выхода. Ясное дело, она взяла щенка, назвала Альмой… Из крохотного умильного комочка выросла здоровенная лошадь – зверь неизвестной породы. Альма оказалась умной, интеллигентной, совершенно не шумной. Роза фон Лапидус Грей, не достающая ей даже до щиколотки, полностью держала подругу под каблуком. Она первая подходила к миске с едой, спала на диване и облаивала Альму, если та пыталась устроиться рядом.
Вот так они и жили втроем, Тина, Альма и Роза, пока женщина, решив подзаработать, не позвала к себе меня и Хуча.
Лежа ночью на непривычно узкой, бугристой софе, я не могла заснуть. Господь часто посылает нам испытания, и пройти их надо достойно. Тина не сломалась, не сложила лапки, победила тяжелую болезнь, спасла еще две живых души… Я тоже не имею никакого права падать духом. Остается только одно: самой найти убийцу, лишь в этом случае я смогу спокойно, не таясь, вернуться домой. Похоже, помощи ждать неоткуда.
Утром я едва сползла с неровного лежбища, спина просто раскалывалась от острой боли, противный остеохондроз, поразивший мой позвоночник после того, как я провела ночь не на ортопедическом матрасе, мигом поднял голову. Держась за поясницу, я добралась до кухни и обнаружила на столе записку:
«Ушла на работу, Хуча прогуляла вместе со своими, есть он отказался, чай, кофе и сахар в шкафу, бери, не стесняйся».
Я распахнула дверцы и обнаружила на полочке продукты, которые мы никогда не покупаем из-за их на редкость отвратительного качества: растворимую бурду, производимую в Питере, упаковку чая со слоном и турецкое печенье.
