Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны
Юра изобразил радость:
– Нет, нет, тебе пришла в голову отличная идея.
– Что случилось? – не выдержала я, когда Юра начал сосредоточенно выковыривать из горы листьев салата крохотные кусочки курицы. – Зачем ты заказал «Цезарь»? Там же есть нечего, сухари да зелень.
– Аппетита нет, – чуть помедлив, ответил Шумаков. – Коврову ранили.
Я уронила вилку.
– Она жива?
– Пока да, – нахмурился Юра. – Ее ударили заточкой в спину. Того, кто Ольгу порезал, не нашли – народу в камере толпа, но, как водится, все разом ослепли и оглохли.
– Оля предполагала подобное развитие событий, – пробормотала я, – поэтому и позвонила мне. Она выживет?
Шумаков дернул плечом.
– Состояние тяжелое, она без сознания, в реанимации.
– Почему ее арестовали, если нет прямых улик? – налетела я на него.
– Задержали, – поправил Юра, – в соответствии с законом.
– Причина? – наседала я.
Шумаков отодвинул тарелку, возмущенно заметив:
– Нарежут силоса, швырнут два грамма курицы, навалят сухого хлеба, а ты плати, как за целого бройлера! У Ковровой не было при себе паспорта. Выясняли ее личность. И, кстати, у нее нашли пакетик с марихуаной. Пусть спасибо скажет, что не обвинили в наркоторговле.
Я прищурилась.
– Ты серьезно?
Шумаков взял чашку.
– Угу. В Москве лучше носить в сумочке документы, а не травку. И вообще…
Юра замолчал и стал сосредоточенно насыпать в кофе сахар. Наклонил над чашкой дозатор один раз, второй, третий, четвертый и возмутился:
– Кто эту шутку придумал? Плюет всего по грамму песка.
– Ты лучше скажи, кто решил запихнуть в камеру ни в чем не повинную женщину, – отрезала я. – Фактически обрекли ее на смерть. Кстати, Оля думает, что ты ей мстишь.
Юра поставил сахарницу в центр стола.
– Назови хоть одну причину моей неприязни к Ковровой!
Я вспомнила аргументы девицы:
– Мужчины плохо относятся к бывшим любовницам.
Юра оперся локтями о стол.
– Мы были вместе совсем недолго. Коврова не мой человек, у нас с ней не было ничего общего. Ольга тоже считала необеспеченного мента неудачной партией. Мы разбежались. Ни детей, ни совместной собственности не имели, ничего не делили. Она мне не нужна, а я – ей. Никаких чувств я к Ковровой не испытываю – ни злости, ни ревности. Мне по барабану, как она живет. Но поскольку все же некоторое время я считал Олю близким человеком, посоветовал ей поступить правильно. И отвел к Мише Лаврову. Сам занялся делами, а потом позвонил Лаврову, хотел узнать, что там вообще есть по убийству на фабрике игрушек. Мишка выдал такую инфу, что я до сих пор в трансе. Знаешь основную ментовскую заморочку?
– Уточни, какую из многих ты имеешь в виду? – улыбнулась я.
Но Шумаков не улыбнулся в ответ.
– Когда ежедневно сталкиваешься с убийцами, то рано или поздно начинаешь думать, что в каждом человеке скрыт преступник. Гляди, по улице идет тетка…
Я посмотрела в большое окно.
– С тремя сумками и ребенком?
Юра кивнул.
– И вполне вероятно, что она придушила свою свекровь. Мотив? Да полно! Тесная квартира, капризная старуха, бабы не смогли поделить мужа и сына. Или вон тот мужик с цветами… Спешит сейчас к любовнице, его счастью мешает опостылевшая жена, и он собрался ее придушить. При определенных обстоятельствах любой может стать убийцей.
– Это уже шиза! – остановила я Шумакова. – Лучше сходи к психотерапевту, иначе заработаешь нервный срыв.
– Не, – усмехнулся Юра, – я сам справился. Запретил себе подобные мысли, и все. В момент, когда Ольгу встретил, я как раз усиленно над собой работал, потому так и вышло.
– Как? – не поняла я.
Шумаков откинулся на спинку стула и начал рассказ.
Когда Юра понял, что профессиональное недоверие сильно мешает его и без того не очень счастливой личной жизни, он дал себе честное слово никогда не подозревать партнерш в нехороших поступках, не проверять их, не копаться в их прошлом, не всегда быть милиционером, а хоть час в день жить как обычный парень, у которого нет возможности выяснить подноготную своей спутницы.
Коврова появилась в жизни Юры внезапно. Роман был коротким, пара рассталась, и до сегодняшнего утра Юра не сомневался, что Оля – неудачливая модель и плохая секретарша, не отличается особым умом, бесцеремонно лезет в чужие дела, излишне болтлива, поэтому подолгу ни на одной службе не задерживается.
Но следователь Михаил Лавров за короткое время выяснил другое. Оказывается, Ольга Коврова имела диплом медсестры, трудилась в больнице и подрабатывала сиделкой. Вроде ничего особенного, средний медперсонал получает небольшую зарплату, а многие люди нанимают тяжелобольным родственникам няньку. За год до встречи Ковровой с Юрой на нее пожаловалась Арина Расковалова, бизнес-леди, которая пригласила медсестру к своему парализованному отцу Антону Борисовичу.
Расковалова была довольна выбором, никаких претензий к сиделке не имела, но на всякий случай она установила дома скрытую видеокамеру.
А через три месяца после прихода Ковровой в дом Антон Борисович скончался. Арина насторожилась. Врачи не прогнозировали скорый летальный исход, наоборот, твердили: приготовьтесь к тому, что ваш отец проведет в состоянии овоща не один год.
Расковалова еще раз тщательно просмотрела запись последнего дня жизни Антона Борисовича и отметила одну странность. Ольга каждый день делала старику уколы и всякий раз прямо в спальне открывала коробку с ампулами, отламывала кончик одной перед инъекцией. Но за десять минут до того, как пенсионер перестал дышать, Коврова вошла в его спальню с уже заготовленным шприцем. Что-то в картинке показалось Арине необычным. Бизнесвумен проглядела все глаза, прежде чем сообразила: все три месяца медсестра пользовалась инсулиновыми шприцами, а последнюю инъекцию сделала из большого, похоже, даже не одноразового, десятикубового.
Расковалова – хозяйка огромного предприятия. Она понимала, чем чревато ложное обвинение. Поэтому Арина не помчалась с пленкой сразу на Петровку, наняла частного детектива и велела ему тщательным образом изучить прошлое Ольги. Получив его отчет и приложив к нему видеозапись, Расковалова явилась к одному из своих высокопоставленных приятелей.
Глава 6
Детектив раскопал удивительные сведения. Оказывается, все подопечные Ольги Ковровой благополучно отправились на тот свет. Что в этом необычного? Конечно, сиделку не наймут к абсолютно здоровому старику. Ясное дело, медсестра заботилась об умирающих. Но почему-то больше трех месяцев никто из паралитиков, за которыми она ухаживала, не прожил. Получалась странная закономерность – тяжело больные люди кое-как скрипели до появления Ковровой, и доктора, как правило, говорили родственникам: «Мужайтесь, вам предстоят не самые лучшие годы и сколько их впереди: три, пять, шесть – никто не знает». Но стоило Ольге переступить порог квартиры, как больные уходили на тот свет.
Учитывая факт близкого знакомства Расковаловой с высшим руководством МВД, никого, наверное, не удивит тот факт, что началось следствие. Дознаватель Олег Минков жестко побеседовал с Ковровой, как следует запугал ее, пригрозил: «У нас много улик, есть видеосъемка, на которой видно, как ты ввела яд Антону Борисовичу. Лучше признайся в содеянном, меньше получишь от судьи».
Оля вяло отрицала свою вину, плакала, а потом потеряла сознание. Минков потер руки, поняв, что девушка испугана. Сейчас она проведет ночь в камере, впадет в еще больший ужас, а утром язык у нее развяжется. Не такие люди ломались, понюхав воздух СИЗО!
Но в десять часов перед Олегом предстала другая женщина. Коврова выглядела уверенно и сразу заявила:
– Никаких улик против меня нет. Почему я принесла лекарство в большом шприце из кухни, а не набрала препарат, как всегда, в спальне? Арина забыла купить шприцы нужной емкости, а когда я спохватилась, Расковалова уже уехала на работу. Мне пришлось взять из своей сумки многоразовый шприц – я всегда ношу его с собой на всякий случай. Я прокипятила шприц в кастрюле и наполнила его на кухне. Если нести инструменты в спальню и там вытягивать раствор из ампулы, стерильность нарушится. Меня так учили! Где кипятила, там и лекарство набрала, не отходя от плиты. Больше не скажу ни слова, мне положен адвокат.
Дознавателю оставалось лишь грызть от злости карандаш. Минков понял, что более опытные сокамерницы научили Коврову правильному поведению.
Спустя короткий срок Ольга очутилась на свободе – против нее не было реальных улик. На слова Минкова: «Поверьте, Коврова – «ангел смерти»! Многоразовыми шприцами давно никто не пользуется!» – начальство не обратило внимания. Да еще приятель Расковаловой некстати лишился высокого милицейского поста, давить на следствие стало некому.
Олега Минкова заело. Он знал, что в среде медработников встречаются люди, прибегающие к эвтаназии. Одни делают больному смертельную инъекцию исключительно за деньги. Ведь не все родственники готовы терпеть дома тяжело больного человека. Парализованная бабушка превращается в обузу, от которой хочется избавиться. Некоторые внуки готовы изрядно заплатить за собственную свободу. Но есть другая категория медиков, так называемые «ангелы смерти». Этим врачам и медсестрам жаль умирающего, они убивают из, так сказать, гуманных соображений, берут на себя роль бога, полагая, что имеют право решать, когда чужой душе отлететь на небеса.
