Дарья Калинина - Остров в море наслаждений
Но телефон Оли раз за разом отвечал, что абонент вне зоны действия сети.
– Что такое? – еще больше испугалась тетя Валя. – Сашка, что скажешь?
– Может, батарея у нее села, – равнодушно отозвался супруг запропастившейся Оли. – Ничего, найдет розетку и позвонит.
– У нее же зарядника при себе нету.
– Ну, и зарядник найдет.
– Где же она его в этой дыре найдет-то? Тут один магазин, да и тот у черта на куличках.
– Ну, не зарядник, так одолжит у кого-нибудь телефон.
И махнув рукой, с досадой закончил:
– Одним словом, выкрутится, позвонит как-нибудь. Отстаньте!
Сашка не скрывал своего раздражения. Он явно считал, что к нему пристают по пустякам. Такая черствость Олиного супруга невольно поражала.
– Ну, у Ольки муженек и чурбан! – прошептал Дима. – Если бы с моей Наташенькой такое случилось, я бы места себе не находил. Уже в больнице бы меня откачивали. А этот даже и ухом не ведет!
На улице уже сгущались сумерки. Теперь подруги тоже по-настоящему встревожились. Все-таки дом тети Гали располагался в маленьком поселке, где пойти, кроме двух-трех кафешек, было совершенно некуда. В кафе можно было перекусить, но и только. И поблизости не было ни крупных магазинов, где можно застрять на пару часов и даже этого не заметить, ни больших ресторанов, где играет музыка и просто приятно посидеть, ни дискотек, где тоже можно неплохо провести время.
Где же Оля болтается все это время?
– Чуть дальше есть пара пансионатов. Может быть, Оля пошла туда?
Но что понадобилось Оле в чужом месте, когда дома у тети Гали ее ждало комфортное супружеское ложе с уже застеленным ею собственноручно бельем?
– Разве что в Евпаторию подалась, – предположила Кира.
– Большой город – это она любит, – согласилась с ней Леся, неплохо знавшая беглянку. – Может, ей и впрямь тут стало тоскливо?!
– Да еще дочка сказала, что она перед тем, как уйти из дома, плакала.
– Наверное, Сашка ее обидел.
– Такой он у нее грубиян! И как она только с ним живет?
– Говорит, любит она его очень.
По дороге туда-сюда сновали маршрутки, на которых можно было доехать до города. Вот только одета Оля была совсем неподходящим образом для такой поездки. На ней были короткие шорты и майка – одежда, вполне подходящая для пляжа, но вряд ли в ней было удобно рассекать по ночному городу. И поэтому подруги опять же не могли взять в толк, куда подевалась Оля.
Все растерянно сгрудились возле ворот дома тети Гали, не зная, на что им решиться. Настроение у всех было тревожное. Да еще начала плакать Марина, у которой с непривычки обгорели плечи. Ее рев подхватила Аллочка. Но даже голоса любимых детей не вызвали Олю из темноты на свет. Значит, она не играла в прятки со своими родными, она действительно отправилась куда-то далеко. Так далеко, что и не докричаться.
Глава 3
Девочек подготовила ко сну, умыла и переодела их бабушка. А дедушка, который по молодости, еще в советское время, когда власть на местах заботилась о культурном уровне и досуге работников, выступал в любительском коллективе своего автопарка, исполнил в лицах сказку о путешествии Садко в гости к Морскому Царю.
В свое время они в автопарке репетировали эту постановку к первому сентября, чтобы порадовать детей своих сотрудников в этот праздничный день. Несмотря на то что прошло уже много десятков лет, дед вспомнил всю сказку целиком. Он даже исполнил специально для девочек некоторые куплеты из партии Морского Царя, слова для которой написал их автомеханик Леха, гениальный рифмоплет. В его исполнении Морской Царь получился этаким разухабистым чертом, отвешивающим сальные шуточки, детям совсем непонятные, но зато с восторгом встречаемые взрослыми.
Голос у дяди Сережи был все еще звучный, но на маленькую Аллочку выступление деда произвело совсем не то впечатление, на какое тот рассчитывал. Девочка неожиданно приподнялась на подушках и серьезным голоском спросила:
– Дедушка, а может быть, мамочка тоже отправилась в гости к Морскому Царю?
– Ты что? – зашипела на нее более разумная Марина. – Люди на дне жить не могут!
– А как же Садко выжил?
– Так то сказка! А если в жизни человек на дно попадет, то обязательно задохнется и умрет.
Ох, не надо было Марине этого говорить, потому что Аллочка залилась горькими слезами, и тете Вале стоило огромных трудов угомонить девочку.
Отец девочек все это время сидел внизу и ругал свою запропастившуюся супругу, обвиняя ее в легкомыслии, наплевательстве на интересы семьи и прочих грехах. Интересно, что ему и в голову не приходило, что с Олей могло что-то случиться.
Леся, которой надоело слушать, как этот чурбан на чем свет стоит костерит ее милую Оленьку, наконец не выдержала и спросила:
– А ты не думаешь, что Оля могла попасть в беду?
– Что?
– Не боишься, что она утонула?
Саша ненадолго замолчал, а потом решительно отмахнулся:
– Ерунда! Нет.
– Почему?
– Если бы утонула, то ее одежда осталась бы на берегу вместе с полотенцем, – отрезал Саша. – Нет, она просто куда-то ушла.
– И куда?
– Это я и намерен выяснить! Оля уже не первый раз выкидывает такой фортель. И никогда заранее не знаешь, когда именно ей шлея под хвост попадет. Но раньше она хотя бы звонила и предупреждала, где она.
– Ты хочешь сказать, что Оля уже вот так уходила?
– И не один раз!
– Без предупреждения?
– Да!
И Саша насупился. А Леся про себя подумала, что иногда со стороны очень трудно судить о том, что происходит между людьми в семье. Вот они привыкли считать Сашу деспотом и хамом, а Оленьку – его жертвой. Но если Оля просто ушла, никому не сказав ни слова, и уходила так уже много раз, то это тоже ее не красит.
– Первый раз, когда это случилось, я перетрухал, – неожиданно признался подругам Саша. – Всю ночь не спал, в морги и больницы звонил, под утро забылся, и вдруг – звонок в дверь. Вот она, моя благоверная стоит. Где была? Гуляла! Я ее чуть не прибил тогда. А она стоит, глазами хлопает. Что такое, говорит? Я так привыкла. Когда мне надо побыть одной, буду уходить. Уж не обессудь.
– Так и сказала?
– Прямым текстом.
– А ты?
– Конечно, против был! Даже разводом ей хотел пригрозить. А потом она забеременела, ну, а потом одна дочка, вторая… Оля реже стала уходить, иногда по полгода все у нас в порядке. И теперь она мне звонит всегда.
– Но сегодня не позвонила.
– Говорю же: наверное, телефон у нее сел.
Теперь подругам было понятно Сашкино равнодушие. Но они все равно не хотели оставить его в покое.
– Наверное, ты ее обидел перед тем, как она ушла?
– Да чем? Не знаю, вроде бы ничего особенного я ей не говорил.
Не знаешь или не помнишь, так и хотелось спросить этого чурбана подругам. Но вместо этого Леся спросила:
– Ну, а если подумать?
– Что?
– Сегодня ты Олю чем обидел?
– Ничем я ее не обижал. Чистую правду сказал.
– И какую?
– Что не надо было ее родителей с собой тащить. Могли бы и у себя на даче спокойно посидеть. Да и девчонок тоже можно было им оставить. А если уж на то пошло, то мог бы я и один к тете Гале съездить. Спокойно бы тут время с тетечкой провел, все-таки родня ей именно я, а вы все ко мне лишь примазались. Пожил бы с теткой, очаровал бы ее, глядишь, она бы мне дом и завещала. А вас не надо было с собой звать. Вы у меня только под ногами путаетесь, проку от вас никакого, а шуму много!
Вот ведь хам! Но Сашка даже не думал, что мог случайно обидеть друзей. Он начал им жаловаться:
– И от самой Оли никакой помощи. Денег не зарабатывает, да еще и к тетке подольститься не хочет. Вот моя теща – молодец. Мигом тему просекла. Видел я, как она возле тетки увивается. А Оля хвост задрала, можно подумать, мне одному этот дом нужен! Ну, я ей так и сказал. Коли прибыли с тебя никакой, хоть тут подсоби!
Нет, определенно Саша бывал невыносим. Может быть, в душе он и был славным парнем и отличным отцом и мужем, но все эти прекрасные качества совершенно скрывались за Сашкиной грубостью. И как-то он всегда умудрялся хамить людям так, что сам считал это вовсе и не хамством, а чистой правдой, которую прямо-таки необходимо людям высказать для их же собственного, разумеется, блага.
Подругам после его слов захотелось немедленно убраться отсюда. Им и раньше этого хотелось, но теперь эта мысль окончательно оформилась в их головах. И если Оля услышала от супруга эту речь о ее собственной никчемности, то неудивительно, что она захотела уйти куда глаза глядят.
– Вернется, – твердил Саша, – никуда не денется. Погуляет, успокоится и вернется.
Лисица, который как раз в эту минуту вошел в комнату и услышал последнюю фразу, возразил:
– Все-таки одно дело, если бы она днем пошла гулять и совсем другое, когда на дворе уже темно и ночь.
В ответ он услышал совет не совать свой нос в чужие дела. После чего Сашка поднялся со своего места и, гневно сопя и тяжело топая, вышел из комнаты.
